Астральное пространство особняка Вечеслав изучил сразу по приезде, месяц назад и, лавируя между мерцающими сущностями, быстро достиг столовой, где, перейдя из астрального поля во временно-пространственное, начал анализировать Выговского, которого он должен был заставить отказаться от гетманства, передав булаву Юрию Хмельницкому. Объект сложности не представлял: наметив, в каких местах удобней взломать эфирную оболочку Выговского и внедрить соответствующую программу, Вечеслав приготовился вернуться в астральное поле — и обнаружил, что оно исчезло. Не раздумывая, Вечеслав метнулся в сторону, успев заметить, как удар чьей-то энергии обжег угол, где только что находилось его эфирное тело.
— Кто противник? — мелькнула мысль и Вечеслав, отказавшись от бессмысленной игры в прятки, остановился и посмотрел на свиту: два упившихся казацких полковника, невероятно красивая любовница гетмана, равнодушно жующая кусочки мяса, пять казаков охраны, еще один полковник, но не пьяный и внимательно изучающий Хмельницкого, писарь — как он смотрит в мою сторону! — и усмехается. Да, это писарь.
Вечеслав оглянулся по сторонам: спасения не было. Закрыть астрал — среди «серых ангелов» это умели делать только наставники. Сейчас последует незримый для присутствующих энергетический удар — и отправиться Вечеслав к Богу раньше отмерянного природой срока.
Глаза писаря напряглись и расширились. Эфирное тело Вечеслава затрепетало, готовясь к неминуемому распаду — и в это время сидевшая рядом с писарем любовница Выговского размахнулась и ударила писаря по лицу.
— Сволочь! — взвизгнула она. — За коленки хватает!
Шум за столом стих: все уставились на виновников инцидента.
Ошеломленный ударом, писарь снял блок с астрала — и Вечеслав, нырнув эфирным телом в открывшееся поле, быстро притянул его и надел на себя.
Вечеслав понимал, что его спасло чудо и нужно бежать: с таким сильным противником он не справится. Но провалить задание, от результата которого, как объяснил митрополит, зависит будущее Украины? А что подумают наставники и товарищи?
Отец Леонид учил: в поединке главное — умение определить слабые и сильные стороны противника, чтобы навязать бой в варианте, где противодействие врага окажется минимальным. Судя по грамотному действию писаря в энергоинформационном поле, у Вечеслава остается единственная возможность — и ею нужно воспользоваться.
На решение Вечеслава повлияло рассуждение о том, что действия гетмановской любовницы не могли быть случайными — слишком целенаправленными и своевременными они были. Вечеслава спасли, — но сделавший это человек должен обладать способностью видеть энергоинформационное поле — умение уникальное и специально развиваемое только в секретных школах. Но среди учеников таких школ не могло быть женщины — это закон всех церковных и светских организаций.
Поднявшись с колен, Вечеслав направился в столовую. Судя по разговорам, обед заканчивался, и Вечеслав, открыв дверь, зашел в комнату, стремясь держаться так, чтобы от писаря его заслоняли сидевшие за столом казаки.
— А вот и мой духовник! — воскликнул Хмельницкий. — Садитесь, отец Вечеслав, отведайте, что Бог послал.
Уловив напряженный взгляд писаря, Вечеслав быстро согнулся в поклоне — и направленный в голову удар энергии лишь опалил ему волосы.
— Торопишься! — подумал Вечеслав, бросив взгляд на противника. — Да и вина много выпил.
Атакуя энергией тела, нападающий в момент броска вынужден снять с себя защитный экран, — и Вечеслав успел вбить в образовавшуюся на мгновение брешь программу, распаляющую ненависть.
— Ну и мерзкий поп! — захохотал писарь. — Так и двинул бы кулаком по роже!
— Вот и стукни его, если хочется! — толкнула писаря локтем гетмановская любовница. — Или ты, Федор, только хвастать умеешь да чужих баб за коленки хватать.
— Она мне подыгрывает, — понял Вечеслав. — Почему?
Состроив ханжескую физиономию, Вечеслав подошел к Федору и прогнусавил:
— Отринь грешные мысли и покайся, сын мой!
Расчет Вечеслава оправдался: дважды потерпев неудачу в энергоинформационном поле, подталкиваемый чувством ненависти и гоготом казаков — чтя православную церковь, казаки пренебрежительно относились к ее служителям, и сейчас посмеивались, ожидая развязки, — Федор, уверенный в своей физической силе, вскочил на ноги и, размахнувшись, нанес удар рукой, метя Вечеславу в висок. Повернув голову так, чтобы кулак лишь слегка задел лоб, Вечеслав, притворяясь оглушенным, рухнул на Федора, незаметно вонзив скрещенные пальцы в болевую точку, надолго лишающую человека сознания. В Митрополянском ските отец Антоний ежедневно учил «серых ангелов» приемам рукопашной борьбы тибетских монахов, в одиночку побеждавших толпу противников — и знание этих, неизвестных в Европе приемов в который раз спасло Вечеславу жизнь.
Увидев упавшего на пол и застывшего без движения Федора, казаки замолчали.
— Проверь, что с ним — приказал Выговский одному из охранников.
— Дышит, — приложив ухо к груди Федора, сказал охранник. — Отступился, наверное, спьяну, и ударился, когда падал.
— Вынесите его в горницу, положите на лавку — пусть проспится, — махнул рукой Выговский. — Я ему всегда говорил, что он пить не умеет. А поп жив?
— Да, милостью божьей — ответил, поднимаясь с пола, Вечеслав.
— Лоб у тебя каменный, что ли?! — поразился Выговский. — Федор коня кулаком сшибал.
— Бог милостив, — поклонился Вечеслав. — Отвел руку душегубца.
— Что ж, пообедали, потешились — пора к делу — заключил Выговский, наблюдая, как казаки выносят Федора в горницу. — Пойдем в кабинет, Юрий: что там за важный разговор?
— Идем! — повернулся Юрий, предложив жестом следовать за ним.
Натура у Юрия была безвольная, ленивая, и если б не отсвет славы знаменитого отца, не стала бы церковь делать на него ставку. Но выхода не было: Иван Выговский, заключивший в 1658 году секретный договор с поляками, а недавно, отказавшись от Переяславского договора, в союзе с татарским ханом разгромивший под Конотопом российское войско, приводил на Украину власть иноверцев. Московская церковь, разделенная на части войной между протопопом Аввакумом и патриархом Никоном, помочь не могла, и Киевский митрополит, тайно приехав в Митрополянский скит, поручил «серым ангелам» разработать и осуществить операцию по передаче гетманства Хмельницкому.
Сделав несколько шагов, Выговский оглянулся — и Вечеслав, использовав эфирные провалы глаз гетмана — наиболее неустойчивое место защиты в оборонительных сооружениях человеческого организма — ввел в него программу покорности. Выговский вздрогнул, поднял руку к лицу, словно отгоняя что-то, и, тяжело вздохнув, вошел вслед за Юрием в кабинет.
Странное поведение гетмана свиту не заинтересовало: так и не встав из-за стола, она допивала вино и делилась забавными историями, только тот самый трезвый полковник хмурил брови, недоуменно глядя на дверь кабинета, да гетмановская любовница весело посматривала на Вечеслава, словно говоря:
«Знаю, все знаю!»
Пройдя через горницу на улицу, Вечеслав подошел к просящему милостыню старику — через него митрополит поддерживал связь с Вечеславом.
— Немедленно уходи! — тихо произнес Вечеслав. — Скажешь митрополиту: в горнице Хмельницкого лежит без сознания писарь Выговского по имени Федор — через час он очнется и натворит много бед. Его нужно выкрасть и изолировать: он опасен. Торопись!
Молча поклонившись, нищий сунул миску для сбора медяков в грязную торбу и быстро ушел.
Вернувшись в дом, Вечеслав поспешил в свою комнату; став на колени и погрузившись в транс, отправил эфирное тело в кабинет Хмельницкого.
Разговор здесь подходил к концу.
— Ладно, откажусь я от гетманства — словно пересиливая себя, нехотя говорил Выговский. — Но старшины могут поддержать не тебя, а какого-нибудь горлохвата.
