А надежды у него в самом деле уже не осталось. Он хотел бы отдать - если бы знал, чего от него желают.
Больше! Он хотел бы отдать любимому все - если бы его спросили!
Он хотел бы отдать себя - но в самом сокровенном смысле он был не нужен...
Он хотел бы, он смог - стать иным... Но от него ничего не требовалось.
И последние - станут первыми... Да будет так! Юноша просто устал от тоски и боли, и нужно было срочно отвлечь себя от сердечных страданий.
Это Ксавьер Таш полагал, что мальчик стесняется, упрямится и миндальничает. На самом деле, Равиль бросился в этот омут, очертя голову! Что, что в том такого, что он принял предложение о встречах? Не в кровать же прыгнул! Почти каждый увиденный на улице мужчина имел при себе оружие, так называемое гражданское. Их уроки не несли в себе ничего порочного, только пользу: случись что, юноша уже не окажется беспомощным теленком на потеху! Нож лег в ладонь, как будто был там всегда.
- Ты уже занимался с кем-нибудь? - заинтересованно спросил Ксавьер, отступая и пристально оглядывая воодушевленного раскрасневшегося "рыжика" на первом же занятии.
От общих позиций незаметно перешли к простейшим приемам.
- Можно и так сказать... - юноша отвернулся, давая понять, что он устал.
Он хотел уйти, но знал, что Таш не отпустит запросто, а сил на прямое противостояние не находилось. Вдруг, впервые с самого сераля, - вспомнился Мирза...
Черные очи - то горящие огнем, то потухшие пеплом. Сухощавое, откровенно худое и болезненно иссохшее, но все равно еще сильное тело... Два сверкающих в неистовой карусели клинка, и беспорядочно торчащие во все стороны волосы, которые Мирза неумолимо кромсал теми же ножами...
Княжий негласный фаворит не любил его, - это Равиль теперь знал наверняка. - Просто берег и учил. Аллах ведает, почему безумцу взбрела такая мысль, и почему из всех наложников он выбрал именно этого! Уже не важно, Мирза давно мертв. Здесь и сейчас есть Ожье, но он его тоже не любит, хотя и спас...
Его никто не любит и никогда не любил... - Равиль справился с этой мыслью.
Ну и что?! Нет ничего невозможного! Живой пример тому - он сам, он - стал свободным, когда мог ждать только смерти! Он столькому научился, он попробует! Он сможет... Жизнь кончается не завтра. И кто знает, возможно появится еще человек, который его полюбит.
Чем плох тот же Ксавьер? Молодой привлекательный мужчина в расцвете сил, который вызывает желание в теле... И ведь так приятно, когда интересуются именно тобой, не оскорбляя и не третируя, приятно, когда тебе оказывают знаки внимания и добиваются взаимности. Вон как лекарь Фейран за своим Айсеном ухаживал! На руках носил...
Положим, ни от Ожье, ни от Ксавьера Равилю того и не надо было, но если от первого юноша не ждал уже ничего, то настойчивые авансы второго были даже лестны: значит, он может нравиться мужчинам не только в смысле постели. Иначе, зачем так возиться, тратить столько времени, учить чему-то. И почему бы не сделать ответного шага навстречу? Тем более, если он в любой момент может отступить.
Он не был ни в чем уверен, но надоело прятать на утро покрасневшие глаза - одному, в спальне, ночью, можно было не сдерживать слез...
- Я люблю его...- юноша оборвал себя, глядя в светлеющий проем окна.
Да, любит. Но эта любовь безответна и безнадежна, пора с этим смириться. Возможно, со временем это чувство потеряет свою остроту и станет чем-то иным... А на смену ему придет новое - к тому, кто полюбит его.
"Я смогу так жить. Я научусь..."
***
Скрутив себя в бараний рог и призывая все свои терпение и решимость, юноша не сбросил собственнически улегшуюся на плечо руку и не отстранился, когда поощренный покорностью Ксавьер приобнял его сзади. В этот момент Равиль напряженно вслушивался в свои ощущения.
Возможно, его решение было очень и очень сомнительным и над ним следовало подумать куда тщательнее, с другой стороны - Ожье это Ожье! С ним не сравнится никто и никогда.
Нет ничего странного, в том, что его тело безудержно отозвалось и по-прежнему отзывается на присутствие такого неподражаемого мужчины, как Грие, остро реагируя на малейшую мелочь и будя фантазии, которых Равиль до Ожье никогда не знал. Юноша даже не пытался считать тех, через кого прошел - к чему расстраивать себя попусту, да и все они были на одно лицо... Если это лицо бывший наложник вообще видел, а на члене, знаете ли, имен не пишут!
Но именно с господином, уже тоже бывшим, Равиль испытал ощущения, которые даже не мог представить себе. Ему никогда в жизни не было так хорошо, как с НИМ на "Магдалене", так спокойно и радостно в чьих-то руках, робко отдаваясь на их милость, чтобы получить необычайное, невиданно щедрое вознаграждение...
Все познается в сравнении! Сейчас он был свободен, более того - никто и ни что не мешало ему хоть завтра же отправиться искать себе другую работу с полновесным заработком в круглых монетах. Юноша не жаловался на отсутствие наблюдательности, и знал, что мало кто на его новой родине может похвастаться даже теми познаниями, которые он почитал вполне скромными: цифирь и география, три языка, на которых он говорил бегло, и еще три - вполне сносно, не считая главного - письма!
Восточную и провансальскую поэзию (которую всегда легко запоминал на слух), этикет, и само собой танец и массаж, - Равиль не рассматривал, как практичные, хотя всерьез приходила мысль о том, чтобы облегчить себе существование, не травить душу, и уйти из чересчур гостеприимного дома в "вольное плавание".
Шансы устроиться были. Филипп Кер на доставленную ему калькуляцию со всеми выкладками и понедельной выверкой оборота за полгода, лишь уважительно покачал головой:
- Да-а! Теперь вижу, что Ожье тебя не просто так держит!
Понимающе усмехнувшийся в ответ, Равиль не мог определить - оскорбиться, как вроде было бы положено свободному, что его опять сочли хорошенькой подстилкой, или пропустить мимо ушей как будто его всякая грязь не касается, или счесть за комплемент и принять на будущее: если он вздумает явиться к Керу за работой, тот не откажет, наверняка... И ушел на тренировку с Ксавьером.
В самом деле, пора вернуться к реальности! Ожье - это Ожье... Идол, кумир.
Нужно просто сказать спасибо за то, что снизошел в горе. Единственный.
Но ведь это не значит, что он не может попытаться найти для себя другое счастье?! Боги никогда не отвечают простым смертным, и времена чудес давно иссякли... Никакой джин не найдется случайно под подушкой, и перо птицы-Сирин не упадет перед тобой за добронравие и покорность... Бог помогает тем, кто помогает себе сам!
И потому, Равиль молчал, замерев в руках Ксавьера. Не отталкивая и не крича. В том, чтобы шарахаться любого прикосновения - тоже нет ничего здорового...
- Поль... Поль! - рука, войдя в волосы, сгребла богатство кудрей в кулак.
Отдернула голову удобнее для поцелуя... И Равиль не дрогнул. Не бился.
Он позволил мужчине делать все, что тому хочется. С его ртом. С его телом. Все равно...
А увидев входивших во дворик молодую чету Грие, обвил руками шею настырного Таша. Поцелуев в его жизни тоже было немного, но Равиль сам потянулся навстречу Ксавьеру... И когда тот оторвался от его губ, на вопрос:
- Встретимся завтра, Поль?..
Ответил сразу:
- Да, - скорее себе, чем ему.
- Поль!
Равиля даже пошатнуло от взгляда, резанувшего по живому холодной сталью, но юноша тут же выпрямился, как и полагается, почтительно склонив голову перед патроном:
- Да, метр?
Не в таком контексте и не с таким продолжением хотелось бы услышать это "да"! И Таш стоял рядом, поглаживая плечи мальчика, как будто в самом деле, желал успокоить и поддержать в щекотливой ситуации..
- Идем, у меня к тебе дело есть, - сухо бросил Ожье и не оглядываясь на юношу направился к дому.
