- Ты – для господина Т?

Вот так, без имени. Ну-ну.

- Да.

Он молчал. Возможно, оглядывал меня.

- Ты в третий раз, - сказал он наконец.

- Так точно.

Кучер хмыкнул.

- Залезай.

***

Переступив порог, я едва удержался, чтобы не стиснуть поприветствовавшего меня Талиана в объятиях. Я и правда сошёл с ума – так мечтать о встрече с человеком, которого никогда не видел, с которым толком не говорил. Я был уверен, что мой странный клиент боится. То ли меня, то ли собственных желаний, которые, наверняка, казались ему постыдными. Но при этом то, как ему удавалось скрывать свою неуверенность и затаенную боль, которую я чувствовал буквально кожей, за маской холодной сдержанности, покоряло меня.

Он ощупал моё плечо.

- Опять промок.

- Там осень, - я не удержался и, перехватив его руку, прижал к губам.

Я чувствовал, как его тело замирает, будто на мгновение скованное заклятьем льда, а после медленно оттаивает.

- Не делай так, - сказал он с уже знакомой мне интонацией. Опять это противоречие, которое, должно быть, и сводило меня с ума: покорная мягкость тела и обжигающий холод в его по-прежнему негромком голосе.

- Не буду, - легко соврал я.

Он потянул меня наверх и, пропустив вперёд, закрыл за мной дверь.

- Раздевайся, - команда на самом деле не требовалась, потому что я уже и без того стягивал промокшую рубашку. Может, вообще её не надевать? Двойная трата времени.

На плечи мне легло махровое полотенце, и руки клиента подтолкнули меня к креслу. Послышались удаляющиеся шаги. Я старательно растирал плечи мягкой тканью, пока не почувствовал его присутствие совсем рядом – не знаю как, но от него будто бы исходило тепло, как от маленькой печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.

- Пей.

Он оставался где-то рядом, пока я не приник к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус – есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин – он опустился в другое кресло.

- Ты поговоришь со мной? – спросил я, отрываясь от чашки.

Он долго молчал. Затем спросил:

- Зачем?

- Говорят, проститутка – исповедник для падших.

Лёгкий смешок. Как приятно, что он умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.

- Мне не в чем исповедоваться, - сказал он, когда молчание стало затягиваться.

- И нечего рассказать?

- Нет.

Я сделал ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.

- Всем есть в чём исповедоваться, - возразил я.

- Слова ведьмака.

В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышал о том, что я ведьмак. Но избавиться от меня не так легко.

- И ты не скажешь, - продолжил я, - почему не позволяешь касаться тебя?

Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушил кружку до дна и, встав, нащупал дорогу к его креслу. Опустился на корточки и положил руки к нему на колени.

- Я не причиню тебе зла, - я огладил знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне его второй кожей.

- Не смей, - выдохнул он, когда мои руки поползли по его груди и замерли у ворота.

- Встань, - потребовал я и поднялся сам.

Вопреки собственным словам он послушался. Даже через ткань я чувствовал, как дрожат его плечи. Мои пальцы вернулись к вороту его одеяния. Я рванул его в стороны, не дожидаясь, пока Талиан меня остановит, и его руки в самом деле не успели. Я замер, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Он мог бы прогнать меня, но не делал ничего. Просто стоял и тяжело прерывисто дышал. Я решил, что это разрешение продолжать. Я отпустил шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взял в руки его лицо. Он дрожал. Мелко-мелко.

- Я ничего не вижу, - сказал я, пытаясь его успокоить.

Наклонился и коснулся губами твёрдой скулы, а затем чуть опустился вниз, к изящной шее. Здесь кожа, и правда, была как шёлк. Нежная, даже холёная. Я провел дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышал слабый выдох:

- Нет!

Всё верно. Вот здесь, у ключицы – первый шрам. Я старательно исследовал его губами, а затем прошёлся языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, он попытался вырваться, и мне пришлось перехватить его, удерживая руками уже за стройную спину... Ее всю, целиком покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои грубые руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.

- Нет… - повторил он, безвольно оседая в моих руках.

Я притянул его к себе и осторожно погладил дрожащие плечи. Теперь уже его сотрясали откровенные рыдания.

- Чего ты боишься? – прошептал я в самое его ухо.

Он всхлипнул. Я прижал его ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.

- Ничего, - прошептал он, пытаясь успокоить дыхание.