Дотошно осмотрел все, что мог. Вроде, больше мин – нет. А фургоны славные. Это же походный лагерь с печурками и койками. Загляденье! Где захотел – там и встал. Очень славно. Подумал минутку. Прошерстил чемоданы еще раз. Когда искал сюрпризы – глядел не очень внимательно, а теперь вспомнил, что вроде бы видел несколько консервных банок и бутылку-фляжку. Есть хотелось все время и подкормить своих бойцов, да чуток дать детям хозяйкиным считал делом важным. Не удержался, взял пару "летучих мышей" в которых булькал керосин. Со светом вечером куда веселее, чем при лучине сидеть. Провода электрические были порваны ко всем чертям и теперь в деревнях, попавших под войну, было как в давние времена, когда с лучинами жили. Когда собрались уже ехать обратно – увидел на обочине фанерную табличку на палке. Что там было написано – водой размыло, потому быстро сбегал в штабной фургон, нашел на столе толстенький огрызок красного карандаша и поверх синих размытых разводов написал старательно и жирно: МИНЫ! Воткнул палку посреди дороги и погнал весело стрекочущий гусеничками игрушечными агрегат к деревне – высадить деда и начальнику похкоманды сообщить о таком трофее. По дороге вспомнил про мерзлого ганса в тележке. Завернул к дохлому госпиталю, как про себя назвал эти ряды трупов на носилках.
Работа там кипела, судя по всему – за завтрашний день закончат. Насобачились уже снимать одежку и обувку.
— Привет, головотяпы! — окликнул Новожилов знакомых из первого взвода, которые как раз вязали башмаки попарно шнурками.
— И тебя тем же концом по тому же месту! С чем пожаловал? — дружески отозвались приятели.
— А вот, немецкий рыдван добыли. А вам хозяина в гости привез. Яму мои уже подготовили? — спросил, ища глазами ребят из отделения.
— До обеда еще успели. Гляди, какую мы зажигалку нашли! Махнемся на твой шарабан не глядя? — усмехнулись, протягивая металлическую голую бабенку на ладони. Из головы у дамы торчал фитиль и колесико.
— Сейчас, только штаны подтяну. Ну ладно, я этого гуся вам оставлю. Очки только заберу. Дед, будешь бабьи платки с него сматывать?
— Буду, — отозвался седобородый.
А Новожилов подумал, что если по дороге в райцентр не сломались деревянные колеса у пушек – старлей бы уже должен и вернуться.
Отвлек от мыслей подошедший комвзвода-раз. Не обращая внимания на трофей, сразу перешел к делу:
— Сержант, запарка у нас – нужна еще одна кувалда как минимум, пробовали бить поленом – руки сушит, толку нету. А так провозимся черт знает сколько времени. Саблю тут нашли, два часа точили, но по мерзлому никак не получается, сломали саблю пополам. И лопат бы побольше, вашим помогли бы яму готовить. Может, придумаешь что полезное?
Новожилов минутку размышлял, глядя на иконописный лик. Почесал в затылке, сдвинув каску на лоб, побарабанил пальцами по рулю. От агрегата шло приятное тепло, он просто напрашивался покатать еще. И да, самому командиру отделения хотелось поездить.
— Ладно, есть тут одно место. Посмотрю.
— Я с тобой! — неожиданно сказал комвзвода-раз. И хоть и выглядел тощим и хилым, быстро расположился сзади. Сапер пожал плечами, уже привычно устроился в мотоциклетном седле и не без шика стартовал. Ехал быстро, привык уже к машинке. Дорогу помнил хорошо и уже скоро подъехал к тому месту, где сам же проверял на минирование сдохшие от мороза немецкие танки.
Удивился – танк теперь стоял всего один, рядом фырчал здоровенный трактор "Сталинец", человек пять возились вокруг машин. Ясно было, что они собираются буксировать немецкую технику в неизвестном направлении.
— Сержант, ко мне! — громко и высокомерно скомандовал стоящий рядом и вероятно руководивший процессом субъект. Хороший был такой голос, командный.
Новожилов подавил сработавший рефлекс, внимательно оглядел внезапно свалившееся на голову начальство. Одет в полувоенную одежку, вид важный. Немного оробевший сапер все же решил не бежать опрокидью, стал неторопливо вылезать с водительского места, прикидывая, что будет дальше и как себя вести. Вид у проявляющего нетерпение субъекта был начальственый, но подчинен ли сержант РККА штатскому – сапер не решил пока. Его опередил соскользнувший с заднего сидения комвзвода-раз. И как-то преобразился, сроду его таким не видел, и почему-то подумалось, что этот хлипкий парень в бою был хорош. И голос оказался как надо – негромкий с металлическими нотками. Холодок от него пробрал, чуялась опасность от этого невзрачного паренька.
— Ваши документы! — и руку протянул.
«Кремень паренек, однако! Вот поди ж ты!» — удивленно подумал Новожилов.
— Какие документы? — очумел от нахрапа командира взвода непонятный важняк, несколько сдуваясь.
— Вы крадете из полосы нашей ответственности трофейную технику, что является расхищением социалистической собственности и наказуется в соответствии с Уголовным кодексом! Не говорю о том, что вы, здоровые мужчины, почему-то не в армии. Итак, где ваши документы на право эвакуации этой техники? И к слову – с какой стати вы выгрузили боеприпасы из машин? Вам что, неизвестно, что тут разминирование уже проведено, а вы опять засоряете взрывоопасными предметами местность? — негромко, но жестко и напористо, с непререкаемой уверенностью в своем праве это спрашивать негромко, но веско чеканил худенький комвзвода.
Только что выглядевший очень импозантно человек в полувоенном наряде как-то сдулся, заозирался беспомощно. Потом чуточку опомнился, спохватился, перешел в контратаку:
— А вы сами-то кто? Сами покажите документы! Откуда у вас трофейная техника?
— То есть документов у вас нет? Понятно. Погодите немного, за вами сейчас приедут! Разворачивайтесь, товарищ Новожилов, — спокойно игнорировал эти выпады комвзвода-раз.
— Мы из эвакуационной команды от облисполкома. Наряд на эвакуацию этой техники – у бригадира, он там с тем танком сейчас возится, что самоходом убыл,— отстранив чуточку брезгливо волнующегося полуштатского, заявил хмуро усатый дядька в замасленной тужурке. Остальные мрачно скопились вокруг.
— Уже яснее. А снаряды кому тут вывалили? — спокойно, словно он у тещи на блинах, спросил комвзвода.
— Это потому, что прислали нам распоряжение с копией письма директора завода ремонтного в Москве начальнику ГАБТУ РККА, о том трофейная техника приходит на завод с останками человеческих тел и оружием. И слезно просит он, директор, повлиять на нас, трофейщиков, и чистить танки и самоходки от останков и оружия, а то на заводе негде складировать снаряды и трупы хоронить. Ну, нам и накостыляли, чтоб смотрели, — примирительно пояснил усатый.
— Знакомо, — усмехнулся комвзвода, в свою очередь доставая из кармана пачку "Беломора" и угощая стоящих вокруг. Те потянулись грязными мазутными пальцами, но брали по одной папироске – деликатно, стараясь не замарать другие, по одной не получалось выщелкнуть, выскакивали по три-четыре папироски за раз.
Тот, седой, который явно был трактористом, потому что вылез из кабины, кивнул и заметил:
— Когда армейскую технику на танкоремонтные заводы сдают на капремонт, чего только в бронетехнике не находят. И гранаты без запалов и запалы без гранат, патроны всякие разные, кучу разных железяк, комбезы и шмотьё разное, дрова и сидейки автомобильные, матрасы и газеты и прочий мусор. По полу плещется смесь соляры, грязи и не пойми чего. Запах как из заброшенного сортира, особо пакостные бойцы всегда насрут на прощанье, кто от радости, а кто из злости, а кто-то от глупости.
Кивнул еще раз, благодарно, присмолил папиросу от мощного огня, выметнувшегося сантиметров на десять из здоровенной самодельной зажигалки, которой "угостил" курильщиков один из трофейщиков, веснушчатый и рыжий.
— Когда на заводе такую технику сдает молодой летёха в первый раз, то от стыда краснеет как помидор. Собственные деньги платит местным ремонтникам за халтурную очистку, чтобы хотя бы самый срач убрали. А уж с поля боя такое говно везут на ремзаводы, хоть стой, хоть падай, а лучше близко не подходить, само собой разумеется. Ничего удивительного нет в том, что и трупы попадались и части тел, снаряды и оружие. В гнилом мясе мало желающих ковыряться, это ремонтникам деваться некуда, хочешь – не хочешь, а убирать всё равно придется, — закончил он мысль, пыхнув дымом.
