И еще она осталась безоружной и абсолютно голой.

Из воды нужно было выбираться. Если где-то здесь монстры бегали целыми ордами по суше, ничего не мешало им делать то же самое в воде.

Опомнившись, Яна забарахталась с удвоенной силой, целенаправленно подгребая к берегу. К этому времени река, в самом начале падения в нее довольно широкая, сузилась до разумных пределов - так, чтобы противоположную сторону можно было рассмотреть без помощи бинокля. Сама вода поменяла свой цвет, утратив африканскую желтизну и став как будто холоднее. Саванна тоже кончилась, вновь уступив место чему-то отечественному. Во всяком случае, заросшие кустарником и каким-то камышом берега можно было бы найти в любой средней полосе знакомой географии, и даже севернее или южнее.

Отмечая все это краем сознания, измученная и продрогшая до костей девушка, наконец, достигла спасительных камышей. За камышами, всего в нескольких метрах после обычного речного прибрежного болота лежала хоть и покрытая густым слоем ила, но все равно вожделенная твердая земля.

Цепляясь за стебли по поскальзываясь на илистом дне, Яна добралась до берега. Стараясь не шуметь, сделала шаг по влажным, намытым водорослям - и вдруг замерла, чувствуя, как внутренности мгновенно смерзаются от холодного, липкого страха.

Берег реки, хотя покрытый песком и довольно пологий, сильно порос молодым камышом и успевшим надоесть вездесущим кустарником. Кое-где виднелись могучие залежи ила, скорее всего, наносимые во время непогоды. Во многих местах ил и песок покрывали многочисленные следы копытных, которые, должно быть, часто спускались сюда на водопой.

Но Яну до мгновенного онемения конечностей напугали не камыш и не следы.

Впереди, на расстоянии не более двадцати шагов от воды возвышался большой бугор, плотно оплетенный водорослями и занесенный мусором. Бугор мало чем отличался от прочих неровностей речного берега, на которых так же в избытке валялось множество природного мусора.

За исключением единственной детали. Из-под бугра торчал толстый, разлапистый корень. И все бы ничего, но на его узловатых, похожих на пальцы, концах едва заметно подрагивали огромные, фиолетово-черные когти.

Беззвучно сглотнув, девушка опустила взгляд под ноги. Стараясь не шуметь, сделала осторожный шаг назад, обратно в воду. Потом - еще, и еще. После каждого движения она замирала, вскидывая глаза на чудовищную лапу. В том, что ее обладатель жив, здоров и находится в засаде прямо на пути копытных к воде, она не сомневалась ни секунды. Как и не позволяла себе смотреть на него слишком долго и пристально - тварь могла почувствовать ее взгляд.

Но каких же размеров должен быть хозяин лапы, если в его когтистой «ладони» запросто поместилась бы вся Янина немаленькая задница целиком?

Когда холодная вода дошла до горла, а ступни перестали ощущать дно, Яна вновь позволила реке увлечь себя, отправляясь в свободное плаванье по течению. Спустя какое-то время страшный берег скрылся с глаз, но скованная испугом девушка все не решалась выбрать другого места, чтобы выбраться на сушу. Перед ее внутренним взором продолжала стоять чудовищная лапа, одним движением которой можно было бы размозжить человеческую голову. Или даже две или три головы.

Теперь она гораздо лучше понимала испуг работорговцев. И всю тяжесть собственного положения.

... После серии крутых подступов, по берегам вновь потянулась травно-хвойная растительность. Сами берега снизились, сделавшись чистыми и пологими, заросшими короткой темно-зеленой травой. Зато вода здесь стала до того холодной, что Яна почувствовала - еще немного, и для того, чтобы умереть, ей не понадобятся никакие монстры.

Она вновь подгребла и из последних сил ухватилась за низкий берег. Замерев, некоторое время простояла на коленях в воде, тиская траву и прислушиваясь к происходящему.

Если на берегу что-то и происходило, плеск и журчание воды заглушали все звуки. Так ничего толком и не услышав, девушка подтянула ноги. И, пачкаясь о прибрежную грязь грудью, животом и коленями, показалась из-за края берега.

Первое, что она увидела, была фигура рослого мужика во все том же камуфляже.

Мужик стоял к ней спиной шагах в тридцати над невысоким речным обрывом. И - на несколько мгновений Яне показалось, будто смертельная усталость и переохлаждение сыграли с ее зрением злую шутку.

Одинокий адепт секты поклонников камуфляжа занимался не тем, что охотился или пытался сам не стать чьим-то харчем. Похоже, что он вообще не собирался от кого-либо скрываться. Наоборот, выбрав местность, открытую всем взглядам, он спокойно и деловито занимался неожиданным для обитатели мира монстров делом. А именно - возился с фотоаппаратом, который был установлен на пригорке на вполне устойчивой профессиональной треноге. И, судя по его движениям, неторопливо вел панорамную съёмку.

Происходящее показалось Яне таким сюром, что она невольно с силой зажмурилась и вновь открыла глаза. Но мужик не пропал. Он вполне обыденно продолжал возиться с камерой. Потом, опустившись на колено, за чем-то полез в походный рюкзак, который был уложен рядом с треногой.

Яна не знала, что это за фотолюбитель, и чего можно было от него ожидать. Но в ее положении выбирать не приходилось. Судя по уверенным движениям мужика в камуфляже, и по его снаряжению, он вполне органично чувствовал себя в окружающей враждебной среде. А значит, мог бы...

Что именно мог бы непонятный мужик, Яна предпочла не додумывать. У нее нечего было дать в обмен даже на мизерную информацию о чем бы то ни было, не говоря уж про более существенную помощь. Обычная же женская натуральная валюта, которую можно было бы попробовать предложить мужику, в ее случае объективно представлялась до того неликвидной, что об этом не стоило и заикаться.

Оставалась дохлая надежда на то, что мужик мог помнить, что его рожала тоже женщина, и помочь ей из жалости. Просто так.

Яна поморщилась. В ее случае не прокатывало и это. Мужики не помогали толстухам просто так. И из жалости тоже. Разве что жалость должна была бы оказаться просто вселенской.

Меж тем любитель фотосъемки закончил свои дела на пригорке. Быстро и аккуратно он отвинтил камеру и принялся собирать треногу. Движения его были отточены до автоматизма, и спустя очень недолгое время, все снаряжение оказалось уложенным в чехол. Мужик закрепил лямки рюкзака, вскинул на плечо чехол - и только тут Яна заметила какой-то огнестрел у него в руках. По форме, это был или АК, или АКМ, что, собственно, абсолютно не вызывало удивления. Судя по бравому виду камуфляжного мужика, оружие у него имелось не в единственном числе, хотя применительно к Яне это вообще не имело никакого значения.

К тому времени, как девушка пришла к этому выводу, мужик успел уйти десятка на два шагов. Ростом любитель фотографии удался не выше двух с половиной, но и не ниже двух метров, ноги имел длинные, и шагал упруго и быстро. При таком раскладе еще немного - и шанс, пусть и призрачный, на какую-то помощь вот-вот собирался стать совсем уже труднодостижимым.

Шагал мужик, впрочем, против течения. Поэтому сам имел все шансы встретиться лицом к морде с тем самым монстром, который прозевал появление Яны из воды полтора километра назад. Отчего-то девушка была уверена в том, что автомат против увиденного ею на берегу чудовища вполне мог на практике подтвердить правильность афоризма о слоне и дробине.

Мгновенно оценив подаренную судьбой возможность сделать камуфляжного мужика своим должником,она напрягла последние силы - и окончательно выбралась на покрытый травой берег реки.

- Эй! - стараясь, однако, чтобы это было услышано только тем, кому предназначалось, осторожно позвала девушка, устремляясь вслед за широко шагавшим любителем фотографии. - Эй, подожди... те! Не ходите туда, слышите? Эй!

Она боялась, что за сильным шумом воды означенный незнакомец едва ли услышит ее осторожные воззвания. Однако, к изумлению, уже далеко отошедший мужик все равно услышал и отреагировал мгновенно.