Другой конкурент - Матвей Петрович Дыбин, тоже мечтал свой пароход по Волге пустить, но пока еще ничего путного построить не сумел. А ведь Соболев предлагал ему строить вскладчину. Так, по-всякому, дешевле выйдет, да и конкурентов не будет. Кто ж с ними двоими в Саратове тягаться будет? Ан нет, гордость в Матвее Петровиче сыграла. Оно-то конечно, мануфактура Павла Игнатьевича была его главным конкурентом в губернии, но дело есть дело. Причем тут гордость и барыш? Купцы даже побились об заклад при свидетелях, кто первый пароход построит, тот и выиграл. На десять тысяч рублев поспорили. Об этом весь Саратов две недели судачил. А кто теперь будет подсчитывать барыши от перевозок, купец не сомневался.

А все потому, что заводчик людей правильных нашел. Не поленился, поехал в Нижний Новгород, где уже лет пятнадцать производили пароходы на двух больших заводах. Один из них принадлежал самому Берду. В Нижний купец поехал не случайно. Брат у него там имелся, двоюродный. Купец, не промышленник. Торговал по всему Поволжью и всех в Новгороде знал. Вот и свел его братец с главным инженером одного из заводов, господином Павлом Сергеевичем Зеницким. Тот происходил из мелких дворян, но закваска у него была своя, купеческая. Инженером он оказался знающим и опытным. Несколько дюжин винтовых пароходов и барж построил и в паровых двигателях шибко понимал. А главное, очень хотелось его тезке свое дело открыть, но начального капитала не имелось. Вот и подвернулся ему Соболев со своим предложением войти в пай. Поначалу Зеницкий сомневался, чай Павла Игнатьевича совсем не знал, но подумавши, согласился. Не всяк готов в дело восемьдесят тыщ вложить. Видно верит, что все получится. Договор подписали там же в Нижнем, а уже через два месяца и сам инженер с дюжиной помощников приехал в Саратов. Таким образом, общество 'ПП' в честь обоих Павлов начало свое существование.

Помещение для небольшого завода поставили быстро, за четыре месяца. Имелся у промышленника свой участок земли прямо у реки. Благо лес и кирпич под строительство запасли заранее. Была у Соболева мыслишка сначала завод свой расширять, но он передумал. Ткацких мануфактур ныне в Саратове чуть ли не дюжина. Мелочь в основном, но есть и крупные, такие как Дыбинская. Да и не в одном Саратове чай мануфактуры стоят. Ныне, каждый купчик, чуть денег поднимет, норовит такую мануфактуру открыть. Дешевые, но крепкие Саратовские ткани по всей России знамениты. Вот каждый и старается себе кусочек ентого пирога и захапать. Потому и передумал Павел Игнатьевич завод расширять, а решил другим делом заняться, таким, которым никто еще в Саратове не промышляет. Тогда то и пришла ему в голову идея о пароходах. Поначалу он хотел один такой купить и возить свои товары прямиком в Нижний или вниз по Волге, в Астрахань. Благо, в Нижнем и в Царицыне уже давно как производили винтовые и колесные пароходы. Но потом он все же решил попробовать производить свои собственные. Торговля по Волге-матушке растет, а с ней растет и спрос на пароходы и баржи. Купцов, да мануфактурщиков знакомых у него почитай две губернии и уезд наберется. Глядишь, кто и захочет свой товар на Соболевских пароходах везти.

Вчера, аккурат в восемь утра, первенец товарищества 'ПП', протяжно гудя и чадя в небо черным дымным шлейфом, отчалил в свой первый рейс в Астрахань. На деревянной пристани собралось полгорода. Полицмейстер приказал всех на причал не пускать, дескать, от стольких топтунов он глядишь, и обвалится, но народ не роптал. Те, кто по именитей и побогаче, тех, конечно, пустили, а народ попроще расположился на самой набережной и повыше, на пригорке. Пароходом ныне никого не удивишь, чай каждый день туды сюды ходять, но ведь тут на десять тыщ рублев поспорили. А это уже событие!

Правда, Матвей Петрович Дыбин честь свою купеческую не уронил. Тут же на причале, как только отчалил 'Соболь' (названный с честь хозяина) он пожал Соболеву руку и при всем честном народе вручил ему вексель на те самые десять тыщ рублев. Заводчик так растрогался, что приказал выставить на пристань целую бочку горяченькой и закуски вдоволь. Полицмейстер, получивший сто рублев, скромно закрыл на это глаза. Оно, конечно, без драки не обойдется, но ничего, его подчиненные проследят, чтобы шибко не бушевали. А так все в прибытке, жандармам по два рубля за волнение, а народ чего уж там, пущай веселится.

- Эй, Савелий, чтоб тебя, проследи, чтоб загружали осторожнее. Ведь сломают же ироды. Кряжистый мужичек, с лапатообразной бородой и морщинистым, обветренным лицом, ответил с обидою в голосе:

- Дык, мы со всею осторожностью, Прокофий Афанасьевич, доски скользкие после дождя. Надобно их песком посыпать, что ли.

- Так посыпь, поезд вас дожидаться не будет. Если опоздаешь на станцию, заказ сорвешь.

- Ничего, успеем, через час закончим и тронемся, - Савелий шмыгнул носом, смахнул с лица капли пота и крикнул грузчикам, - Давай робя, веселей, и продолжил обращаясь к надзирающему за погрузкой клерку, - еще две подводы и магарыч.

В это время мимо них проехала крытая пролетка и остановилась как раз у главного входа, в двадцати метрах от грузчиков. Прокофий Афанасьевич, только что ругающий мужиков, развернулся и побежал рысцой приветствовать начальство. На самом деле его присутствие более требовалось при погрузке, но лишний раз помусолить глаза начальству не в тягость. Такова была жизненная философия заводского учетчика и грозы местных грузчиков господина Никифорова. Карьеру это сделать ему не помогло, но характер не переделаешь. С другой стороны, Прокофий Афанасьевич, семи классов образования и тридцати лет отроду работал старшим учетчиком у самого Зельдера, одного из успешнейших заводчиков в империи - как ни крути, а не мелкая сошка. И зарплата у Никифорова солидная, аж пятьдесят целковых в месяц. Дык, ведь через его руки проходит товару чуть ли не на мильйон, а идет тот товар по всей Европе, и даже через океан, в Америку. А там глядишь, и почтительность его окупится. Большой человек Михаил Исаакович Зельдер. Все чего не коснется, превращает в золото.

- Ишь побежал, аки к крале, - усмехнулся Василий, темноволосый парень, с редкими, еще пробивающимися усиками, уже два года работающий на заводе.

- Не, - усмехнулся Николай, высокий и широкоплечий мужичек, с аккуратно подстриженной русой бородой, - барыни таких не любят. Вот я другое дело, - и он распрямил свои широкие плечи.

- Цыть там, - зашипел Савелий, - вот загрузите, тогда и зубоскальте. Не приведи господь ящик грохните, всех премии лишать. - Грузчики умолкли и, покряхтывая, продолжили работать уже молча и деловито.

Никифоров, подбежав к барскому экипажу, снял картуз, и немного подобострастно приветствовал хозяина:

- День добрый, Михаил Исаакович, мы как раз погрузку заканчиваем, аккурат к поезду успеем. Все как в заказе указанно. Уж я проследил.

Зельдер вышел из экипажа, кивнул Прокофию Афанасьевичу, сказал: - Спасибо, - и, уже не глядя на учетчика, поднялся по ступеням к массивной входной двери с чугунными, витыми ручками. Охранник у входа предупредительно открыл дверь и хозяин завода, мельком поблагодарив, прошел вовнутрь.

Михаил Исаакович Зельдер - один из первых людей Киева выглядел весьма солидно. Немного сухопарый (сказывалось голодное детство), с небольшой, аккуратно подстриженной эспаньолкой и густыми с проседью волосами, он походил на университетского профессора. Но это только с первого взгляда. Походка его - немного торопливая и пружинистая, выдавала в нем человека энергичного и деятельного, а черные, внимательно смотревшие глаза, скорее человека дела, чем мыслителя. Костюм тройка, тонкого английского сукна сидел на нем как влитой, и человек не знающий, никогда бы не подумал, что детство свое маленький Миша провел в небольшом еврейском местечке в Подольской губернии, в полуразвалившемся домике с еще семью братьями и сестрами. После отмены черты оседлости в 1829 году, семейство Зельдеров перебралось в Киев. Отец Михаила, мелкий портной, держал мастерскую по пошиву готовой одежды на Подоле. Мальца не интересовало портняжное дело, зато он с детства испытывал большой интерес к механизмам, и даже соорудил в сарае, позади дома примитивный насос. Отец не препятствовал его наклонностям, благо сыновей, готовых продолжить портняжное дело хватало. Проявивши блестящие способности к точным наукам, юный механик с помощью стипендии от общины смог поступить в Харьковский политехнический университет, окончив который, некоторое время работал инженером на Юго-Западной железной дороге.