— Ты хотел сказать, швырнул его.

—Если ты хочешь все буквально, — сказал он и затем добавил: —Эм, мои родители вернулись.

Боль в его голосе подавила весь протест внутри. Его родители были холодными и сдержанными. Я никогда не видела менее любящих родителей. Открыв окно, я отступила назад и включила лампу на компьютерном столе.

Как только он вошел, я обняла его. Он обнял меня в ответ и уткнулся лицом в мои волосы. Эрик и я были неразлучны с самого детства. Мы росли вместе и играли во дворах, которые раньше были одним, пока его родители не решили поставить забор. Мы делили все, а в третьему классе пообещали друг другу пожениться. Он был моим лучшим другом, и не существовало ничего, чего я бы о нем не знала. Его родители усыновили его младенцем, но вместо того, чтобы купать его в любви и внимании, большую часть времени они проводили в поездках, оставляли его с нянями и экономками. Ребенком он проводил большую часть времени у нас, и что не поменялось и сейчас. Иногда я задавалась вопросом, как мои любящие родители могли дружить с его.

—Насколько они собираются остаться в этот раз? — спросила я, отступая.

—Они не собираются. Они говорят о возвращении домой.

Самое главное дом находился где-то на севере Европы. Меня охватила паника. Папа пропал, и я отказывалась терять еще кого-то, кого любила.

—Нет. Ты не можешь уехать. Мы дали клятву, закончить школу вместе, а затем пойти в колледж и...

—Эй... Эй... — Эрик взял меня за руки и посмотрел в глаза. — Последние несколько часов я пытался убедить их, чтобы они разрешили мне остаться.

—Что они ответили?

—Что подумают об этом.

Этого было недостаточно.

— Я не могу потерять и тебя, Эрик. Не сейчас.

Он усмехнулся, поднял камеру и сфотографировал меня.

— Я никуда не собираюсь, мнимый человечек, и твой папа вернется. Твоя мама верит в это, и, если ты не заметила, как правило, она оказывается права во всем, — он переплел свои пальцы с моими, поставил камеру на стол. —Итак, я могу остаться?

—Как будто тебе нужно спрашивать, — раньше он использовал для сна подоконник, укрывшись одеялом, но затем ему исполнилось тринадцать, и там стало для него слишком тесно.

Он вытащил раскладушку из-под моей кровати и плюхнулся на нее. Большинство людей в школе, кроме Коры, считали, что мы с Эриком были вместе, потому что мы все делали вместе. Не то, что меня волновало, кто и что думал. Меня не интересовали другие парни, а его другие девушки. Нам было так здорово вместе.

Я бросила ему две подушки, и он лег мне на живот, чтобы я могла смотреть на него, пока мы разговариваем.

— Ты мог бы переждать у нас. Мама могла бы поговорить с твоими родителями, если ты хочешь.

—Нет. У меня все под контролем.

Он говорил уверенно, так что я кивнула.

—Хорошо. Насчет нового парня в вашем старом доме. Он ищет тебя.

Он нахмурился, сузил янтарные глаза:

—Торин?

Так вот как его зовут. Ему подходит. —Да, темные волосы, кожаная куртка и Харлей.

«Невероятно высокомерный,» — добавила я про себя.

Эрик нахмурился:

—Он ничего не сделал или не сказал, чтобы поиздеваться над тобой, нет?

—Нет. Почему ты спрашиваешь?

—У тебя только что было странное выражение лица, — Эрик закинул руку за голову, и я поймала себя на том, что сравниваю его с Торином. Они оба были горячими по-своему, хотя Эрик со своими светлыми локонами и янтарными глазами можно было считать красивым. Физически он был стройнее и слабее, не таким мускулистым. Торин был выше ростом, с широкой грудью, узкими бедрами и накаченным прессом. У парня вообще не было жира.

—Хочешь выключить свет? — спросил Эрик.

Мгновение я смотрела на него, в моем мозгу творился ужасный беспорядок. Я покачала головой, чтобы привести мысли в порядок.

—Нет, так, что хотел Торин?

Он пожал плечами:

—Я не знаю. Думаю, что узнаю завтра. Почему ты так смотришь на меня?

Он был никудышным лжецом и, как правило, ерзал, как сейчас.

—Как?

—Как будто я Пиноккио, а ты Злая Ведьма с Запада.

—Кто такой Торин?

Эрик пожал плечами:

— Он связан с одним из попутчиков моих родителей, как мне кажется. Они волновались из-за его внезапного появления, что совершенно не похоже на моих родителей.

Да, ничего не говорило о том, что Торин был важной птицей.

—Так значит, ты никогда раньше не встречал его?

—Не-а, — он нахмурился. —почему такой интерес?

—Ты нервничаешь, а значит что-то скрываешь.

Он одарил меня невинной улыбкой:

—Я открытая книга.

—Да, правильно. Как давно ты знаешь о планах своих родителей, что они хотят вернуться на родину? Швеция? Норвегия?

—Дания. Я узнал это в прошлом месяце, — он драматично вздохнул. — Теперь мы можем пойти спать?

—Не после такого заявления, — я села. — Ты знал уже целый месяц и ничего не сказал мне? Почему?

Он закатил глаза:

—Потому что знал, что ты будешь переживать.

—Я не переживаю.

—И сводить меня с ума, как делаешь сейчас, — добавил он. —Ты как собака с костью, когда хочешь докопаться до чего-либо.

—Это обидно, — я ударила его подушкой. Он перехватил ее и дернул, заставая меня врасплох. Я потеряла равновесие и упала на него сверху.

—Слезь с меня, — пробурчал он.

—Нет, — я пошевелилась, укладываясь поудобнее, устраиваясь щекой на его груди, прямо под подбородком, и протиснула руки ему под спину. От него так хорошо пахло. Так было всегда. —Мне всегда так холодно, а ты постоянно такой горячий?

—Это потому что ты девушка, а я... я это я.

—Какое имеет значение?

—Никакое, — быстро ответил он. —Просто возвращайся в постель, Рейн.

—Почему? — спросила я, надув губы. — Мне удобно тут.

—А мне, нет.

Я приподняла подбородок и внимательно изучала его. Он смотрел на меня спокойными, янтарными глазами, которые всего секунду назад были теплыми, и их невозможно было прочитать. У него удивительные скулы и челюсть, которые могли принадлежать руке мастера по скульптуре. Волосы представляли идеальное сочетание золота и каштана. Волосы Chex Mix. Это он вдохновил меня, чтобы придумать такое выражение. Парень действительно был красивым, и любая девушка была бы рада встречаться с ним. Так почему официально он не был моим? Он никогда бы не признался, что хотел бы чего-то большего между нами, если бы я не заметила, как он смотрел на меня.

—Мы же спали уже вместе, — наполнила я ему.

—Мы больше не дети.

—Нет, не дети, — его янтарные глаза потемнели, и в моей голове зародилась безумная идея. —Поцелуй меня.

Он нахмурился:

—Зачем?

—Я прошу тебя поцеловать меня, а ты спрашиваешь зачем?

Он усмехнулся:

—Конечно же. Ты же ничего не делаешь без причины, — его глаза сузились. — Я знаю, что ты делаешь, маленькая, подлая... Ты пытаешься избежать необходимости носить футболку позора.

Иногда он такой невыносимый. Почему мне отчаянно хотелось, чтобы он поцеловал меня?

Но мое желание осталось со мной. Тем не менее, отсутствие у него интереса, причиняло боль. Мы заключили сделку, что, если до нашего семнадцатилетия мы не поцеловались бы с кем-то, я имею в виду серьезный поцелуй с открытым ртом и языком, мы бы одели футболку с надписью: «Семнадцать и не целована». Ему исполнилось семнадцать шесть месяцев назад, и носил футболку без какой-либо доли стыда, потому что он был таким человеком. Смелый и дерзкий, но очаровательный, в отличие от известного соседа. Девушки в школе думали, что это была шутка и останавливали его везде, вне школы, в коридоре, в классе, чтобы поцеловать. Весь процесс начинался очень весело, но довольно скоро начал раздражать.

—Рейн?

—Хорошо, ты подловил меня, я не хочу носить эту дурацкую майку,—я оттолкнула его и, выключив свет, забралась обратно в постель. Я слышала, как он ворочается, пытаясь устроиться поудобнее.

—Если бы я знал, что ты серьезно имеешь это в виду, я бы поцеловал тебя,—сказал он.