Однажды вечером все было как обычно - Сашка уселся на своем месте, у края общественной юрты, прямо на теплый песок и задумался, глядя на веселящихся азалов. Его мысли прервал крик, донесшийся от края деревни. Толпа на мгновение затихла, вслушиваясь в истошные вопли женщины, потом вдруг взорвалась яростным многоголосым криком и стала разбегаться: мужчины и женщины неслись к своим коням-драконам, дети мгновенно исчезли между шатрами.
Сашка вскочил, растерянно осматриваясь вокруг - что случилось? Судя по крикам и поведению местных, случилось что-то очень нехорошее. Не зная, что происходит и что надо делать, Сашка хотел бежать к своему шатру, но не успел. На барханах, окружавших деревню, появилось множество всадников в черном, а на окраине, у дальних юрт, похоже, уже начался бой - оттуда теперь неслись и мужские крики, наполненные яростью. Мелькнула мысль - спрятаться, но Санька отмел её. Как бы то ни было и как бы ни относились к нему кочевники, они спасли его, а Сашка всегда отдавал долги, значит, он будет биться рядом с остальными, надо только хоть какое-то оружие, с голыми руками много не навоюешь.
Он вспомнил про оружие над лежанкой Шерга и рванулся к своему шатру, но в это время на площадь выскочил человек в черной свободной одежде, голова его была замотана, открывая только рот и глаза. Сашка оторопел - на лице, там, где ткань открывала глаза, поблескивали большие 'мотоциклетные' очки. Санька даже не сразу обратил внимание на кривую саблю в руках 'черного'. Однако тот не стал разглядывать Порошина, а, замахнувшись клинком, молча бросился на Саньку. Сашка увернулся, лихорадочно ища глазами хоть что-то, чем можно отбиваться. Его взгляд зацепился за бутафорскую фантастическую винтовку, висевшую на священном столбе.
В несколько прыжков он оказался у святилища и сдернул массивную игрушку с перекладины. Он не ожидал, что эта штука окажется такой тяжелой и чуть не выронил оружие из рук. 'Железная хреновина, - пронеслось в мозгу. - Тем лучше!' Санька перехватил винтовку за толстый ствол и, развернувшись к врагу, поднял импровизированную дубину над собой. Он сейчас совершил величайший грех, ведь с самого начала ему вдалбливали, что святилище неприкосновенно, к нему даже подходить нельзя. И, похоже, 'черный' придерживался таких же взглядов - он застыл на месте, глядя, как Сашка бесцеремонно превращает святой предмет в дубину. Однако нападавший быстро справился с собой и, закричав, опять бросился на Саньку. Тот прикрылся от удара киношной винтовкой, и тут произошло то, что перевернуло всю Санькину жизнь в этом племени: сабельный удар пришелся в место, где крепился, по мнению Саньки, магазин и, скользнув, клинок что-то задел - раздался резкий щелчок и вместо привычного зеленого огонька замигал тревожный красный сигнал. Обостренный выбросом адреналина мозг сработал моментально - а вдруг?! Санька перехватил оружие, навел ствол на замахивающегося противника и нажал курок.
Зашипело, из ствола вырвался слепящий белый луч и ударил в грудь нападавшего. Крик прервался, 'черного' отбросило назад. Он упал - в груди дымилась огромная сквозная дыра с обгоревшими краями. Противно запахло паленой плотью, из раны даже не пошла кровь, настолько она обуглилась. Санька сразу убрал палец с пускового крючка и с ужасом наблюдал, что он натворил. То, что произошло, напугало его до дрожи. По-настоящему он убил человека в первый раз. Был, правда, случай, когда он в драке с портовой бандой несколько раз стрелял из Макарова, и после этого один из бандитов упал с простреленным животом, но тогда они убежали. Сашка до сих пор не был уверен - убил или ранил. А так, все его пьяные драки заканчивались в худшем случае переломами.
Оторвавшись от страшной картины, Санька с изумлением разглядывал фантастическое оружие. 'Настоящее!' - это не укладывалось в голове. Хотя после всего произошедшего с ним, после того как он шагнул в злополучный подъезд, всего можно было ожидать, даже того, что оружие из фантастических фильмов окажется реальным. Однако размышлять было некогда, со всех сторон доносились звуки битвы. В бой вступили не только разведчики 'черных', основная волна всадников уже билась на краю деревни, и они явно одолевали защитников. Победные чужие крики раздавались все громче.
- Ну, суки! Это мы еще посмотрим, - вслух высказался Сашка, закинул пластиковый ремень на плечо и, разместив винтовку на груди, погладил холодный, несмотря на жару, ствол. - Только ты меня не подведи.
Когда он уже побежал, на ходу увидел, со страхом глядевших на него, детей - мальчика и девочку, - они прятались за главным шатром и сейчас выглядывали из-за него. 'Все видели', - понял Порошин и крикнул им, пытаясь найти слова на языке азалов:
- Спрячьтесь! Быстро!
Он выскочил на одну из отходящих от центральной площади узких улочек, образованных рядами шатров и тут же столкнулся с всадниками в черном: двое, гикая и вереща, неслись прямо к площади; их 'кони', взрыкивая, выдыхали пламя, что говорило о крайней степени возбуждения. Санька замер, краем глаза выискивая проход между юртами, чтобы нырнуть в случае, если новое оружие подведет. Он вскинул приклад к плечу и с изумлением увидел, что над стволом появился маленький экран, а на ближайшем всаднике запрыгала красная точка. Сашка, не раздумывая, нажал спусковой крючок. Все повторилось как в первый раз - раздалось резкое шипение, из ствола ударил белый луч, и всадника выбросило из седла. Не останавливаясь, Санька перевел точку на другого. Второй наездник, увидев, что произошло, попытался затормозить дракона, но тот, разгоряченный боем, рвался вперед. Луч легко достал и этого противника. Его тоже выбросило из седла, но в этот раз нога всадника застряла в стремени, и дракон тащил изуродованное тело по песку.
Прыгнуть в сторону все же пришлось - первый дракон не остановился после потери наездника, а разъяренный кинулся на Сашку. Порошин успел увернуться, и животное унеслось куда-то внутрь поселения.
Санька выбежал на окраину деревни как раз вовремя - азалы были в меньшинстве и отступали, с остервенением отбиваясь от многочисленных врагов. Черных было так много, что Сашка опешил - вроде с барханов спускалась лишь одна цепь всадников. Не целясь, от бедра, он провел стволом по наступавшим; палец нажимал и нажимал на курок. В этот раз Санька не выбирал, куда попасть, и луч гулял по толпе, кого убивая, а кого просто калеча. Белая смертельная игла прошлась и по драконам, заставляя тех валиться на землю, хороня под собой своих наездников. 'Как из 'града' врезал, - мелькнуло у Сашки в голове, - человек тридцать скосил!' На той стороне раздавались крики боли и ужаса. Уцелевшие черные разворачивали 'коней' и неслись назад в пустыню. В спины Санька стрелять не стал и, опустив винтовку, обернулся к азалам. То, как смотрели на него притихшие кочевники, ему совсем не понравилось - в их глазах появилось изумление, недоумение и страх. Они явно не знали, как теперь относиться к нему. Сашка тоже растерялся.
- Вы, это... не обращайте внимания, - он поднял над головой свое оружие. - Вот, это все эта штука. Оказывается, работает.
При этом движении все отшатнулись от него, некоторые в страхе даже присели. Разрядило обстановку трагическое происшествие - один из воинов вдруг застонал и завалился на песок, кровь из рубленой раны на груди начала пропитывать песок вокруг него. Две женщины бросились к нему, остальные тоже как будто очнулись, начали заниматься тем, что надо в этой ситуации. 'Похоже, мысли, как относиться ко мне, оставили на потом. Ну и хорошо!' Санька закинул винтовку за спину и включился в общую работу. В этот раз никто не отгонял его и не кривил презрительно губы. Оружие в один миг поставило его в один ряд с воинами азалов.
Теперь, после того как все видели, что он один, по сути, отбил нападение полка армии Черного Шхамара - самой могучей силы в окружающей пустыне - его ценность для азалов выросла многократно. Старейшины даже выделили ему отдельное жилище - шатер, хоть и не такой большой, как у Шерга и Шухур, но вполне сносный, а также презентовали ему дракона из трофейных, оставшихся после сражения. От шатра Санька отказался, представив, какая это возня с ним, если придется кочевать. А это должно было случиться очень скоро, колодец они почти вычерпали, и надо было дать ему время, чтобы вода снова собралась.
