Но ничего не произошло. Я удалялся от Роминого дома всё дальше и, когда начало смеркаться, уже жалел, что ушёл. Без Ромы не будет героина, значит, ничего не будет. Но…

Героин продавался везде и всюду – в каждом задрипанном клубе, в барах, даже в парках сновали туда-сюда мелкие барыжки. Оставалось только найти немного денег – заработать их или… украсть.

***

Уже поздним вечером я сидел в парке, разглядывал прохожих, высматривая жертву. Ограбить мужчину или даже мелкого пацана я не смог бы ни при каком раскладе: одного лёгкого удара хватило бы, чтобы повалить меня на землю. А быть отпизженным мало хотелось. Я и так чувствовал себя паршиво – сердце колотилось, как сумасшедшее, кости ломило, и я желал лишь две вещи: сперва взвыть отчаянно, на луну, блядь, как голодный волк, и уколоться. Хотя бы немного, чуть-чуть совсем, чтобы минимальный приход выправил меня, поставил мозги на место.

Сука, как же плотно я сидел, никогда бы в жизни не подумал, что стану нариком.

Никогда бы не подумал, что сам решу попробовать, а потом позволю ебать себя за дозу.

Мысль о том, чтобы бросить наркоту, чтобы уехать в теплые края и сидеть под пальмой в обнимку с павлином, развеивалась, только зародившись в мозгу; и с каждой новой дозой моя голова работала хуже. Но это к счастью! Я заебался думать, заебался выживать, пытаться что-то исправлять. Не было смысла в этом существовании, и по своей воле я становился чмошником, которых раньше гнал от себя подальше.

Ёбаный неудачник!

– Закурить не будет? – спросила девушка, остановившись напротив лавки.

– Нет, – проводил её хмурым взглядом, что, по мне не видно, что я бомж без права на спасение?

Девушка шла в сторону выхода из парка, и я, набравшись смелости, поднялся и направился за ней следом.

– Девушка… – прошептал почти, но она меня услышала. Обернулась и, застыв у большой круглой клумбы, почти у самого выхода, улыбнулась. Это я её ограбить решил? Ничтожество. Ублюдок. – А сколько времени, не подскажете? – тупой вопрос, конечно.

– Почти десять, – ответила она. – Хочешь прогуляться?

– Ммм… нет. Нет, спасибо, – сделал несколько шагов назад и, развернувшись, пошёл обратно.

Лучше не портить человека своим присутствием, а жалость с её стороны была бы убийственной. Пусть лучше я один буду изнывать от желания кольнуться, чем говорить об этом с кем-то.

Застыл посреди парка, почти решил вернуться к Роме. Доламывал остатки своей совести, свою гордость громил и боролся с накатывающими приступами тошноты. На другом конце парка показалась компания: парни, девчонки, пьяные, весёлые. Они медленно двигались в мою сторону и, поравнявшись, зачем-то обратили на меня своё внимание.

– Эй, мудила, есть бабло? – вопрос заставил меня усмехнуться. Мог бы, расхохотался б от души, но лишь головой отрицательно помотал. – Да чё пиздишь? Давай сюда всё, что есть!

Приблизившись, парень толкнул меня, что я едва устоял на ногах. Сзади пришёлся ещё один толчок – в спину. Затем сбоку – удар в челюсть, тогда я повалился на землю и, дотронувшись до разбитой губы, сплюнул кровавые слюни. Вот моя ночная доза – только пиздюлей…

========== Часть 6 ==========

“Имя и отчество, ночь одиночества,

Просто мне хочется, хочется

Хоть с кем-нибудь быть,

Навсегда забыть.” (с)

***

– Костя, Кость! – пацан потерся башкой о мое колено, требуя внимания, – почему ты меня по имени не зовешь?

– Я его забыл, – ответил, не отрывая глаз от экрана, внимательно вчитываясь в мелкие строчки досье и выбирая следующую цель.

Губы надул малолетка:

– А фамилию, значит, помнишь? – она слишком говорящая, чтобы забыть, смешная фамилия, но ему подходила: Рыжик. – Имя тоже не сложное! Меня зову…

Пришлось прервать чтение и чуть-чуть приподняться, чтобы пальцами зажать щеки, превратив рот в выпяченную трубочку и оборвав фразу. Всего неделю он жил в этой развалюхе, всего неделю я его трахал, а парнишка решил, что может что-то вякать.

– Рот закрой или лучше делом его займи, пиздеть команды не было, – обиделся Рыжик, но стоило посмотреть пристальней, как он послушно подтянулся выше и приоткрыл губы, – возьми его, давай, тебе же нравится хуй во рту.

Замотал башкой белобрысой, пытался все целку из себя строить, блядь; обрить его, что ли, наголо, что-то меня стали раздражать эти соломенные пряди, хотя за них удобно держать, вот так, например, чтобы наклонить его пониже:

– Соси. Смотри на меня и соси.

Глядя в его глаза, огромные, безнадежно умоляющие дать немного ласки и человеческого тепла, я думал не о нем, и даже не о его тёзке, а о том, кто из списка отца станет вторым.

Первого я уже грохнул. Снайперскую винтовку мне подогнали, а атмосфера в городе была расслабленная, никто не ждал разборок. Получилось всё просто, быстро и незамысловато, у покойного были терки с чеченами, на них все и списали, стоило только дать нужный намек Гене и переслать ему пару документов; тот инфу проверил и слил оставшимся, успокаивая их и усыпляя бдительность. Но с другими “клиентами” так легко уже не прокатит, а еще один огнестрел покажется подозрительным. А всего было семь файлов с досье на той карте памяти, что я вытащил в первый свой приход в эту квартиру из маленького тайничка снаружи оконной рамы. Конспиратор хуев мой папаша перестраховывался даже в мелочах. Один минус, еще один – сам Гена, его имя было в той же папке с говорящим названием “kill”, тоже минус, пока, по крайней мере, осталось пятеро.

Мысли мыслями, а секс сексом. Не позволяя отстраниться, я насаживал рот парня на член до упора, так, чтобы до гланд, до слез и рвотных спазмов, будет знать, как выебываться, глубже заглатывай! Вот так! Отпустил его только, когда Рыжик уже был на пределе, чтоб не сблевать:

– Сосать так и не умеешь. Забирайся, посмотрим, научился ли ты вообще чему-то.

– Костя, а смазка… – какая смазка, весь ствол уже слюнями обмазал, ему хватит. Уловил, что придется обойтись, как есть, и начал пристраиваться, но медленно, сука, медленно и неловко. – Почему ты так со мной?

Заебал. Неужели не понял еще? Потому что ни на что другое не годился, потому что не значил для меня нихуя. Уже не дожидаясь, пока он опустится сам, резко дернул вниз на себя, преодолевая сопротивление тугих мышц, вдалбливаясь с такой силой, что себе больно сделал, а его заставил кричать.

А может, это я ни на что другое не годился? Да похуй, никаких больше привязанностей, никакого ебаного слюнтяйства, выебал и выбросил, как использованный гондон – всё. Просто ебля. Вверх-вниз, вверх-вниз, охуенно.

Орал, паршивец, словно его резали, а член у него стоял как дневальный на тумбочке перед начальством по стойке смирно. Перло его это, перло, ручонки уже потянул, чтоб самому кончить.

– Куда? – удар по руке и ладони спрятались за затылком, демонстрируя красивое ровное тело, мышц маловато, но зато кожа гладкая и чистая, даже родинок почти не наблюдалось, никаких шрамов, никаких отметин – чистый лист, еще не исписанный, не измаранный сучьей жизнью. Ненадолго.

– Костя, пожалуйста-а.

Не торопясь разрешать, продолжил насаживать, ритм еще ускорил, у самого из головы, наконец, все мысли вылетели, оставили лишь одну – сейчас, сейчас…