через лужу. Когда мы добрались до моего отеля, был момент, когда я боролась со своей

собственной нерешительностью - следует ли мне спросить его или нет?

Он принял это решение за меня, подходя ближе, держа мои замёрзшие руки в своих

ладонях и поднося к своим губам. Всматриваясь в меня сквозь густые ресницы, он подул

на них теплом. Леви прижал мои руки друг к другу, а потом потёр их своими ладонями.

Затем оставил нежный поцелуй на кончиках моих пальцев, каждом по очереди. Была

линия желания, протянувшаяся от моих пальцев к несомненной страсти, угасающей в

моей сердцевине.

— Спокойной ночи, сладкая Вероника, — пробормотал Леви напротив моих

пальцев.

Я раскрыла губы, чтобы заговорить, но, не зная, что сказать, сжала их вместе и

превратила в улыбку. Когда он отпустил меня, я повернулась и направилась вверх по

ступенькам в отель и лобби.

Чаз помахал мне со своего поста за столом. Я хотела спросить его, что привело его

в Париж, но у меня не было сомнений, его ответом будет - любовь.

Именно такой магический эффект оказывал город на людей. Незнакомцы

становились любовниками. Враги друзьями. Что будет с этой подружкой невесты и

шафером?

Этот вопрос не давал мне уснуть почти до самого рассвета. Когда, наконец, мои

глаза сдались, все, что я могла увидеть за закрытыми веками, это поцелуй на башне.

Воспоминание об этом моменте поселилось во мне, пока я не проснулась утром. Я

загрузила сделанные вчера фотографии в ноутбук, и пока ждала Леви, неожиданно

оказавшегося джентльменом, чтобы мы могли начать ещё один напряжённый день

прогулки по улицам Парижа, посмотрела на фотографию. Нашу фотографию. Наш

поцелуй.

Я застонала. О чем я думала? Это же был Леви. Игрок. Мистер Казанова

собственной персоной. Уверена, он был очарователен, но я не могла быть частью его

игры. Разочаровавшись в себе, я встала с постели и направилась в душ. Я не ожидала Леви

раньше, чем «ближе к обеду», как он сказал вчера. Так что когда я открыла дверь ванной и

увидела его, стоявшего у моей кровати, то практически подпрыгнула от испуга.

— Леви! Ты меня до бегемотиков напугал! — я поправила ткань на груди.

— Напугал тебя до бегемотиков? — Он запрокинул голову назад, смеясь над моей

фразой. — Ты знаешь, как правильно ругаться, когда трезвая, Вероника?

Я закатила глаза и хмыкнула.

— Я знаю, как богохульствовать, Леви. — Подойдя к шкафу, я достала уместные

балетки и подходящий к платью шарф.

Он продолжал дразнить меня.

— Не богохульствовать. Богохульство это для дамочки середины века, носящей

панталоны, а я точно знаю, ты из тех, кто предпочитает кружева. Так что я спрашиваю,

знаешь ли ты как ругаться, сквернословить, говоря дерьмо и че...

Игнорируя его комментарий о моем выборе нижнего белья, я подняла палец и

погрозила ему.

— Я знаю, о чем ты. Я просто выбираю не говорить подобные слова. Мама всегда

говорила, что это не женственно, — объяснила я, высоко держа голову, пока мастерски

завязывала шарф вокруг шеи.

— Тогда, наверное, не следует рассказывать ей, что, когда ты выпьешь, ругаешься

как пьяный пират?

Я схватила что-то - свою кисточку - чтобы запустить в него, но он поймал ее, и его

плечи тряслись от смеха. Как я могла подумать, что он стал другим человеком? Лучший

Леви? Та короткая симпатия, которую я ощущала по отношению к нему, испарилась. Я

хотела поспорить с ним, но мое внимание захватило изображение на экране моего

ноутбука. Он смотрел на фото?

Я бросилась к нему, прыгая на кровать и захлопывая крышку ноутбука. Подол

платья задрался и Леви открылся прекрасный вид на мои розовые кружевные трусики. Я

повернулась к нему, и он беззастенчиво таращился на мою полуголую попу. Он больше не

смеялся, это был плюс. Его руки покоились в карманах, и он раскачивался на каблуках, но

он не оторвал от меня глаз, даже когда облизнул губы. Я села, провела руками по платью

и сделала вид, что мои щёки не покраснели.

Леви откашлялся и протянул руки ко мне.

— Нам пора идти. У меня для нас большие планы.

Схватив его за руки, я соскользнула с кровати, ещё раз поправляя платье.

— Большие планы? Что за планы?

— Это сюрприз. Пойдём. — Он потянул, но я вырвалась.

— Я не люблю сюрпризы.

— Не глупи. Все любят сюрпризы.

— Что ж, а я - нет, — сказала я с вызовом в голосе, собирая волосы и заплетая их.

— Я организатор, Леви. Я не люблю сюрпризы. По крайней мере, когда дело касается

меня.

Он задумчиво почесал подбородок. Выглядя так, словно пришёл к какому-то

решению, он отвернулся и побрел к столу, беря корзинку для пикника, которую я не

заметила.

— Полагаю, ничего из этого мне не понадобится.

— П-подожди, — я бросилась к нему и вцепилась в корзинку. — Что в ней?

Потирая рукой рот, он покачал головой.

— Неа. Ты не можешь посмотреть, ты ведь не любишь сюрпризы и это - он указал

на корзинку — это часть сюрприза.

— Что? Нет, мне надо взглянуть. Дай мне посмотреть. — Когда я потянулась к ней,

он убрал ее за спину. Мне пришлось взять его за руки, чтобы приблизиться к ней и

получилось так, что Леви обернул руку вокруг меня.

— Неа. Нет сюрприза. Нет пикника. Нет корзинки.

— Леви, дай мне посмотреть. — Его рука вокруг меня сжалась, но он продолжал

отводить корзинку все дальше от меня. И что ещё хуже, он начал щекотать меня. Я

извивалась в его руках, забыв о корзинке и сосредоточив внимание на том, чтобы

выбраться, пока не описалась от смеха. — Перестань! Прекрати, пожалуйста. — Мои

глаза наполнились слезами, и я не могла удержаться от смеха, что воодушевило его

продолжить. Я начала брыкаться, отталкивая его руки, делая хоть что-то, чтобы

вырваться. Моя левая нога зацепилась за его и, прежде чем я поняла, мы шлёпнулись на

пол. Каким-то образом ему удалось повернуть нас так, что его спина ударилась о ковер и я

плюхнулась сверху прямо на него.

Очень грациозно.

Мой нос задел его. Он тяжело вздохнул, и я вдохнула корично-мятный аромат его

дыхания. А следующее, что поняла, как провожу носом по его щеке и вниз по горлу,

греясь в его мужском аромате. Леви сжал мою талию. Я потерлась об него бедрами, и он

охнул и застонал, но не радостно, не в сексуальной манере. Звучало как болезненное

мычание. Я подняла голову и посмотрела сквозь свои волосы. Болезненное выражение на

лице доказывало это.

— Леви? Я... — я чуть сдвинулась, и он произнёс ещё один напряжённый звук. —

Что не так?

— Ты на моем...черррттт...твоё колено на моей промежности.

— Ой! Блин! — слезая с него, я не поняла, что опиралась на то же колено, которое

лежало на его фамильных драгоценностях. Леви приглушил вскрик, закрывая рот рукой. С

безопасного расстояния я попыталась спрятать смешок. — Мне очень жаль.

Повернувшись на бок, Леви свернулся в позу эмбриона, продолжая стонать и

ворчать, и пробормотал пару красочных слов.

— Леви? — я протянула руку, но он поднял свою вверх, останавливая меня от

прикосновений к нему.

— Просто дай мне... дай мне секунду. — Последовало ещё больше ворчания

вперемешку с тяжёлыми вздохами.

Я села, и нервничала, пока его стоны не утихли.

— Тебе нужен лёд?

Облокотившись на локоть, Леви повернулся ко мне.

— Все будет в порядке. Ты, возможно, лишила меня возможности в будущем иметь

детей, но сейчас я в порядке.

Сжав губы, я снова предложила руку.

— Позволь помочь тебе подняться.

— Нет! — тут же выпалил он. — Думаю безопасней мне встать самостоятельно. —

Не торопясь, он сначала сел, опуская голову и бормоча: — Так мне и надо...

Мое сердце начало колотиться в груди. Я не была до конца уверена, но думаю,