От всего облика Жанны веяло чем-то очень несовременным. Они всегда встречались либо днем где-нибудь в ресторане, либо по вечерам у него дома или опять же в ресторане, поэтому он никак не мог представить ее совершающей какие-то простые обыденные действия. Он пытался вообразить Жанну садящейся в автобус или входящей в заполненный вагон метро. И не мог. А еще меньше – катящей тележку, наполненную продуктами в супермаркете. Хотя наверняка она все эти действия совершала. Но без него.

От неторопливых и приятных воспоминаний его отвлек голос Жанны.

– Нет, это просто бог знает что такое. Сергей, ну подзови же наконец официанта! – в нетерпении воскликнула она. – Мы сидим уже десять минут, и никто еще даже не подошел.

– Да ладно, ничего страшного. Сиди, наслаждайся. Погода чудесная, вид потрясающий.

– Хорошо, я постараюсь, – не очень убедительно сказала Жанна.

– Я познакомился с новой сотрудницей – ее зовут Арина Родионова. Забавное имя.

– Да, я слышала. Кондратович мне сказал, что Батлер нанял какую-то мадам, вроде бы психолога или что-то в этом роде. Очень возмущался. Я так и не поняла, зачем все это нужно.

– Есть две версии. Одна, официальная – помочь тем, кого увольняют. Психологическая поддержка. Что-то вроде того. А вторая, реальная, – разобраться с анонимками. Она в Москве в газете «Следопыт» работала. Занималась журналистскими расследованиями.

– Расследованиями? Какими?

– Вот познакомишься с ней завтра, тогда выяснишь, какими.

– А почему ты думаешь, что я завтра непременно с ней познакомлюсь?

– Я сегодня пообещал ей завтра тебя представить. Она хочет узнать подробнее о русских сотрудниках комиссии.

– Вот ты меня и подставил? Да?

– Почему подставил? Тебе что, трудно с ней поговорить?

– А почему она не может попросить Кондратовича?

– Ты же знаешь Кондратовича. Он из всего делает государственную тайну. А потом, у меня такое впечатление, что он ведет какую-то свою игру. Он явно подливает масла в огонь. Не понимаю, зачем ему это нужно?

– Я знаю одно. Его главная задача – остаться здесь как можно дольше. Поэтому он и подыгрывает Кун Сяолиню. Позиции Гилмора ослабли. Он считает, что Гилмор скоро уйдет или его уйдут.

– С чего бы это его уйдут? С того, что он слишком засветился со своим романом? Но здесь же жены не ходят в парткомы требовать, чтобы загулявшего мужа наказали.

– Не ходят. Но прогулки на сторону позволяются, если все шито-крыто. А о его романе с Сильвией уже всем известно. Ты видел, что он на последней вечеринке выделывал?

– Нет, а что?

– Взял большую свечку, что на камине стояла, приставил к одному месту – вот сюда, – Жанна под столом ногой коснулась у Сергея того места, куда Гилмор приставил свечу, – и так танцевал.

– Интересно, зачем свечку приставлять? Что, ему своих аксессуаров не хватает? – Сергей не дал Жанне опустить ногу, а начал нежно поглаживать ее.

– Прекрати. Вон, официант на нас смотрит.

– Между прочим, это вы меня начали соблазнять, мадам. – Сергей шутливо погрозил Жанне, взял ее руку, лежавшую на столе, в свою и нежно пожал.

Они так и остались сидеть, взявшись за руки. Но Сергей чувствовал, что Жанна напряжена. Она сидела уже не расслабленно, как в начале ужина, подставив лицо заходящим лучам солнца, а с явным раздражением следила за передвижениями официантов, как будто сговорившихся обходить их столик. Они просидели еще десять минут, пока к ним наконец не подошел официант. Понадобилось еще пять минут, чтобы он принес меню и принял заказ. И опять исчез. С момента их прихода прошло уже полчаса, а они еще даже и не начинали есть.

Жанна все больше нервничала. Ее муж в этот день уехал по делам в Цюрих, но должен был вернуться не позже десяти вечера, и Жанна рассчитывала к этому времени быть дома. Она решила сходить к администратору и попросить ускорить выполнение заказа. Встала и тут же буквально уперлась взглядом в лицо своей знакомой – Александры Буренковой, сидевшей за столиком недалеко от них. Видимо, она пришла в ресторан немного позднее Жанны и Сергея. Во взгляде Буренковой Жанна увидела плохо скрытое любопытство и что-то еще, чему она в тот момент не нашла определения. Жанна постаралась улыбнуться как можно непринужденнее, кивнула приятельнице и пошла к стойке администратора. А в голове все это время лихорадочно скакали мысли. «Так… нарвались. Сама виновата. Зачем в этот ресторан предложила поехать? Надо было в какой-то маленький, попроще. Нет, шику захотелось. Вот и получила».

Жанна переговорила с администратором и пошла обратно. «Сереже сказать, что Буренкова здесь? Нет, зачем. Лучше не говорить. А то опять начнет разговор на вечную тему: хватит скрываться, надо обо всем сказать мужу…»

Жанна постаралась отвлечься и думать о чем-то другом, но успокоиться не удавалось. За время их романа с Сергеем они уже не первый раз натыкались на людей, знавших кого-то из них. Женева – город маленький. Недавно они гуляли вечером в парке неподалеку от ООН и наткнулись на еще одного знакомого. И не просто знакомого, а человека, который хорошо знал ее мужа, Мишеля. Она и на работу в комиссию попала, потому что муж попросил об этом Кун Сяолиня. Жанна не боялась сплетен. Ей было наплевать на то, что говорят о ней: осуждают, завидуют или просто перемывают косточки. Но она опасалась, что кто-то расскажет о том, что происходит, Мишелю. А ей очень не хотелось причинить ему боль. Она знала, что вряд ли кто поверит в искренность такого заявления. Даже ее лучшая подруга не поверила, сочла за кокетство.

– Тоже мне, кошкины слезы, – презрительно сказала она, когда Жанна поделилась с ней своими переживаниями.

– Почему кошкины? – не поняла Жанна.

– Да потому что ешь сметану, облизываешься, а при этом лицемерно вздыхаешь – любимая хозяйка будет переживать. Уж ешь так ешь, наслаждайся. А так только портишь все…

Возможно, в чем-то она была и права. Жанна попыталась перестать терзаться, но у нее это плохо получалось. Как только она оказывалась с Мишелем, который неизменно был внимателен и ласков, как ее начинали мучить угрызения совести. А еще эта необходимость врать… Вот и получилось, что этот год был самым счастливым и самым несчастным в ее жизни. Она сразу влюбилась в Сергея. Это был, как говорят французы, coup de foudre[13]. Несмотря на его растерянный, немного испуганный вид, тогда, когда они встретились в магазине. А может, именно благодаря ему – что-то в нем в этот момент было такое трогательное, даже детское. И потом, когда они гуляли по городу и разговаривали, он был очень робок и весьма неумело скрывал свое восхищение, сквозившее в каждом его жесте, в каждом слове. Его поведение сначала даже немного смешило Жанну, может быть потому, что оно очень контрастировало с его внешностью. Сергей был высоким мужчиной. К тому же он носил усы, что придавало его и без того мужественному лицу оттенок некоторого залихватства. Ему еще не хватало ментика красно го сукна с филигранной нагрудной нашивкой, белых лосин, меховой шапки с султаном, и готово – удалой гусар, сошедший с фотографии девятнадцатого века. С первого же момента их встречи Жанна чувствовала себя с Сергеем так легко и свободно, а главное, молодо, как она не ощущала себя уже давно. Очень скоро ей стало ясно, что это не просто легкая, необременительная связь, а серьезное, глубокое чувство, для которого не нашли пока иного определения, чем уже поднадоевшее всем слово любовь.

Ей было хорошо с Сергеем в делах, в разговорах, в развлечениях и, что было внове для нее, в постели. Сергея очень удивляли ее рассказы о предыдущем довольно невыразительном опыте занятиями любовью. Как-то после особенно бурных двух часов, проведенных вместе, когда они лежали, обнявшись, усталые, но все никак не могли перестать ласкать и целовать друг друга, он вдруг прыснул прямо Жанне в плечо.

– Ты чего? – удивилась Жанна.

– Я сейчас подумал, – все еще смеясь, сказал Сергей, – если ты холодная и бесчувственная, как ты считала, то тогда все женщины, с которыми я был до тебя, просто замерзшие льдины, айсберги. Бр-р-р. Страшно вспомнить. Все, отныне буду любить только фригидных женщин. Вот, оказывается, с кем не замерзнешь.