По его прикидкам, до Сегейра они должны были добраться дней за пять-шесть. Вполне достаточно, чтобы обдумать неожиданное предложение. В принципе, он был согласен со словами Гирхарта, они совпадали с его собственными мыслями. Но одно дело согласиться, так сказать, абстрактно, а совсем другое - подкрепить своё согласие действием. Гордость возражала весьма решительно: он коэнский аристократ, и идти на службу к этой швали ему унизительно. То, что вождь восставших, скорее всего, тоже аристократ, дела не меняет, новые хозяева страны - всё равно шваль. К тому же могут подумать, что он испугался смерти. Здравый смысл возражал, что думать как раз будет некому - все его прежние знакомые кто в могиле, кто в изгнании, а те немногие, кого он может встретить в Сегейре, сами в том же положении. Могут подумать гирхартовы люди, но та же самая гордость велит их мнением пренебречь. А согласившись, он действительно получит возможность хоть что-то сделать для своей страны. Империи больше нет, присяга ей утратила силу, он никого не предаст и ничьих интересов не ущемит. А раз так, то зачем погибать бессмысленно и бесполезно? К тому же Арат... Нельзя же бросить его в беде.

Каниэл оглянулся, но пленных не увидел - их вели ближе к концу колонны. Вряд ли капитан одобрит его решение пойти на службу к победителям, но зато останется жив и сможет уехать в Тинин или куда сочтёт нужным, открыто, не опасаясь гибели или рабства. Значит, решено?

Охрана, окружавшая его, внезапно раздалась в стороны. Каниэл поднял голову и увидел поравнявшегося с ним Гирхарта. Некоторое время они ехали молча, потом Гирхарт спросил:

- Вы были в Коэне во время штурма?

- Да.

- Как же вам удалось спастись?

- Я был в отряде маршала Ларча. Когда город пал, ему удалось вырваться за стены и увести нас.

- Ларча? - Гирхарт резко повернулся к нему. - Рокуэда Ларча?

- Его самого.

- А я-то думал, куда он тогда делся, - пробормотал Гирхарт. - А он, оказывается, в Коэну сбежал. И как же его там встретили?

- Не слишком... благожелательно.

- Могу себе представить.

- Император сказал, что когда часть войска бежит, бросив своих товарищей на поле боя, военный устав требует казнить по жребию каждого десятого. Для полководца же, оставившего на произвол судьбы вверенную ему армию, любая казнь будет слишком лёгким наказанием. В другое время с ним не стали бы даже разговаривать, но сейчас на счету каждый человек и поэтому казнить даже такого, как он, будет слишком расточительно. Ларча поставили командовать в Новом городе...

- И он не справился.

- Да, но даже император был вынужден признать, что в создавшихся обстоятельствах маршал сделал всё, что было возможно. Не знаю, как сложилась бы его судьба, если бы столицу удалось отстоять, но до самого падения Ларч был рядом с Серлеем, и он же оказался последним, кто сумел хоть что-то сохранить.

- И куда же он, интересно, делся теперь? - риторически спросил Гирхарт. - Среди тининских вояк его точно не было. Наш неуловимый маршал Ларч...

- У него не такой уж большой выбор, - заметил Каниэл. - Не наниматься же к мелким царькам за морем - что он там будет делать? Собрать свой отряд - на это нужны деньги, и немалые, а рядовым - гордость не позволит. Так что - или всё-таки в Тинин, или к царю Ваану, там его, по крайней мере, знают. Но к Ваану - это маловероятно.

- Вы полагаете? - спросил Гирхарт. - Почему же? Потому что Ваан не примет на службу бывшего врага, или потому, что коэнский маршал к нему не пойдёт? Мне кажется, вы недооцениваете и того, и другого.

- Возможно, - сказал Каниэл. Спорить ему не хотелось, но он был не согласен. Мысль о службе Ваану вызывала у него прямо-таки физическое отторжение, и он сомневался, что Ларч окажется менее брезглив. Странно, но пойти на службу к Гирхарту Псу казалось куда более приемлемым, хотя, кажется, хрен редьки не слаще. Ваан, по крайней мере, не разрушал Коэну. И всё же эманийский царь и заочно вызывал отвращение, а вполне живой и реальный Гирхарт - нет.

- Знаете, насчёт вашего предложения... - произнёс Каниэл. - Я согласен.

- Я рад, - просто ответил Гирхарт.

Сегейр сильно изменился за то время, что Каниэл его не видел. В прошлый раз он был тут пару лет назад, проездом, и не осматривал город в подробно, но и беглого взгляда хватило, чтобы составить своё мнение. Тогда это был хоть и довольно большой, но ничем не примечательный город, казавшийся усреднённым отображением всех рамальских городов. Мощные, но уже начавшие ветшать стены, обязательный набор общественных построек: магистрат, бани, ипподром, театр, храмы. Чистые и широкие центральные улицы, кривые переулочки окраин, толпа, заполнявшая рынок, тенистые галереи вокруг площадей, где неторопливо прогуливались видные горожане. Жизнь этого города не была богата событиями ни в прошлом, ни в настоящем.

Ещё только подъезжая к Сегейру, Каниэл отметил, что на крепостных стенах явно ведутся ремонтные работы. Туда-сюда сновали рабочие, скрипели лебёдки, слышались крики надсмотрщиков. Понятно, что ждёт большинство коэнцев, угодивших в плен. Каниэл зябко повёл плечами. Как хорошо, что ему удалось избавить Арата от этой участи.

О судьбе своего товарища Каниэл позаботился сразу же. Денег на выкуп у него, разумеется, не было, и он попросил Гирхарта отпустить капитана под его, Каниэла, честное слово, что требуемая сумма будет внесена в казну при первой же возможности. Гирхарт в ответ махнул рукой и сказал, что отдаёт капитана даром. В тот же день Лавар отыскал Харвели и сообщил ему радостную новость. Как он и ожидал, капитан принял её без восторга. Правда, проклинать Каниэла, как тот опасался, он всё же не стал, ограничившись тем, что сказал:

- Зря вы это. Продавая душу Тем, можно обрести многое, но потеряешь всё равно больше. Я уеду, как только смогу. И мой вам совет - бегите от них при первой же возможности.

Уехал, вернее, ушёл Арат через пять дней, как раз накануне приезда в Сегейр. Каниэл предлагал подождать ещё немного, так как сейчас он был не в состоянии дать бывшему товарищу ни денег, ни коня, ни хотя бы еды на дорогу, однако капитан отказался наотрез. Проводив его, Лавар почувствовал себя совсем одиноким.

Никаких других знакомств в армии Гирхарта он не завёл. Его не избегали, и он никого не избегал, но общаться между ни он, ни окружающие его люди особого желания не испытывали. После того, как Каниэл ответил согласием на предложение службы, его перестали стеречь столь откровенно, но продолжали приглядывать, правда, уже с почтительного расстояния. Выросший в богатом доме со множеством слуг Каниэл очень быстро перестал обращать внимание на свой эскорт.

Гирхарт, как и прежде, иногда удостаивал его беседой. Должно быть ему, несомненно образованному человеку, было просто скучно среди преданных ему, но не блистающих ни глубиной познаний, ни широтой мышления вояк. В первый же день Каниэл спросил, каковы будут его новые обязанности.

- Да примерно такие же, как и старые, - пожал плечами Гирхарт. - Я уже говорил, что хочу приспособить имперские законы к новым условиям. Вот этим и займётесь. Наберёте себе команду, я вам кое-кого представлю, но это уже на ваше усмотрение, если не понравятся - можете их гнать.

Ворота Сегейра остались позади, потянулись знакомые и одновременно незнакомые улицы. Да, жителей стало заметно больше, причём самых разных. Даже в Коэне, которую почти всерьёз называли столицей мира, не было такого разнообразия лиц и языков. Конечно, и в прежнюю столицу рабов привозили отовсюду, но там они держались тихо и, хотя, конечно, ходили по улицам, внимания к себе старались не привлекать. Эти же чувствовали себя полными хозяевами. Они толпились по обе стороны дороги, встречая прибывшего правителя радостными криками, звучавшими вполне искренне. Гирхарта Пса здесь любили, если не все, то те, кого он привёл с собой - несомненно. Да и почему бы им его не любить, если он превратил их из рабов в повелителей?