Полковник перестал делать вид, что пытается встать.

– Вы хотите сразу обговорить все варианты?

– У вас есть варианты?

– Думаем, что вас попытаются завербовать. По нашим данным, на вас обратили серьезное внимание. К вам пришлют хороших бойцов. Скорее всего, с опытом ликвидации. Посмотрят, сможете ли вы с ними справиться. Если справитесь, вы станете реальным кандидатом на вербовку. И вас начнут обрабатывать по полной программе. Мы скромно надеемся, что вы сообразите, как следует себя вести в данной ситуации, и посоветуетесь с нами. Мы же будем к этому уже готовы. Вопросы есть?

– Естественно. Информация прямая?

– Косвенная. Но из надежного источника. И еще у нас есть предположение…

Свекольников выдержал артистическую паузу.

– Я слушаю.

– Возможно, к вам пожалуют те же люди, что убили майора Сарафутдинова. У группы вербовщиков, по нашим данным, не так много сил, хотя точно мы пока сказать не можем. И нет у них в городе большого штата хороших боевиков. Потому мы и предполагаем, что люди будут те же самые. Изучите материалы дела до мелочей. Это может вам помочь. Но имейте в виду, что это только наше предположение. Если у вас возникнут подозрения, что Сарафутдинова ликвидировали те же самые люди, что придут к вам, постарайтесь оставить в живых хотя бы одного человека для проведения следственных мероприятий. Лучше двух.

– Моя задача?

– Будет поставлена, если вы согласитесь на сотрудничество.

– На сотрудничество вслепую я, естественно, не соглашусь. Разве что устно и в ограниченных пределах. С правом на собственное решение.

– Задача полностью подходит под спецификацию военного разведчика. Сбор данных обо всей группе и конечный ее захват силами спецназа ФСБ. Вы же, кажется, знакомы с майором Репьевым? Он у нас группой местного РОСО[2] командует. С ним и будете сотрудничать. Могу дать вам номер его сотового телефона.

– Не надо. Я помню его номер. Да. Думаю, с Репьевым мы сработаемся, хотя я бы предпочел работать с солдатами спецназа ГРУ.

– Офицеры всегда подготовлены лучше солдат.

– Офицеры ФСБ никогда не бывают подготовлены лучше солдат спецназа ГРУ.

– Не будем спорить. Это операция ФСБ.

– Важна не ведомственная составляющая, а результат.

– Сейчас об этом говорить рано. Придет время, станет более контурным предмет обсуждения, тогда и обговорим. – Свекольников проявил удивительную сговорчивость.

– Договорились. – Я привстал и протянул руку сначала полковнику, потом подполковнику. Но я руку протягивал, не подтверждая договоренность, а только прощаясь с ними, то есть выпроваживая того и другого.

Они проявили несвойственную сотрудникам ФСБ сообразительность и стали прощаться с капитаном Саней. Едва за полковником с подполковником закрылась дверь, как зазвонил телефон внутренней связи Радимовой. После первых же слов капитан Саня замахала мне рукой, показывая на дверь.

– Выйти? – спросил я.

– Верните гостей…

Я послушно выглянул в коридор и умышленным кашлем, хотя кашлять не хотел, привлек к себе внимание. Мне просто не хотелось называть следаков ФСБ ни по званиям, ни по фамилиям, и потому, когда они обернулись, я, продолжая натужно кашлять, сделал знак рукой. Кашель мой прекратился, как только я занял свое почти законное место в мягком кресле, предоставив возможность старшим офицерам присесть на стулья…

Полковник с подполковником заняли свои еще не остывшие места, при этом посматривали вопросительно не на капитана Радимову, которая все еще разговаривала по телефону, а на меня, поскольку именно я попросил их вернуться. Наконец, хозяйка кабинета положила трубку и встала из-за стола, привлекая общее внимание. Следователи перевели взгляды на капитана Саню. Смотрел на нее и я, пытаясь угадать, что же она сообщит.

Она для начала взяла со стола папку, еще не просто не изученную, а даже толком и не просмотренную, и положила ее перед следователями ФСБ.

– Нападение на капитана частного сыска Страхова, о котором вы предупреждали, уже произошло, вчера. Может быть, именно поэтому мы с Тимом Сергеевичем так спокойно восприняли ваше сообщение. Тим Сергеевич успешно справился с тремя налетчиками и передал их в райотдел полиции. Я узнала об этом около часа назад и затребовала дело для ознакомления. Оно еще толком не оформлено. Вот это дело перед вами, вместе с фотографиями фигурантов.

– Что же вы сразу не сказали? – возмутился подполковник Лихачев. – Со Страховым все ясно. Он – «грушник», значит, «темная лошадка». А вы-то, капитан, должны понимать, что мы здесь не в куклы играем. – Леонид Юрьевич бросил в мою сторону короткий сердитый взгляд, показывая, что он запомнил мои слова.

Но я-то хорошо знал, что их куклы имеют способность стрелять, взрывать и порой бить топором по голове старушек.

– Я сначала хотела прочитать материалы и убедиться, что это дело можно передавать под ваш контроль, – капитан Саня не испугалась грозного тона подполковника. – Я не хотела подставлять под ваш «асфальтовый каток» людей, которые, возможно, к этому вопросу не причастны.

– Спасибо за откровенность, – заметил полковник Свекольников. – А почему передумали?

– Мне только что позвонили. Отпечатки пальцев одного из напавших на Тима Сергеевича совпадают с отпечатком, найденным на дверной ручке квартиры Сарафутдинова. Причем на внутренней дверной ручке. Значит, он не мог, скажем, пьяный идти по подъезду и случайно опереться на чужую дверь изнутри.

Это я к тому, что был у нас недавно аналогичный случай. Отпечаток пальцев был единственной уликой против человека. Его отпечатки были в картотеке МВД – ранее трижды судим как раз за ограбление квартир. И в тот раз квартиру ограбили. По отпечатку его и задержали. Потом оказалось, человек ни при чем. У него знакомая в том же подъезде живет. От нее выходил пьяный, его качнуло, оперся на дверную ручку чужой двери, чтобы не упасть. А выяснилось все только тогда, когда при попытке сбыта краденого нашли настоящих воров. А человек после трех «ходок» чуть ума не лишился, когда его снова в СИЗО «заперли». Он клялся, что полностью «завязал», на работу устроился. Из-за нас, кстати, и работы лишился. Сейчас, в кризис, с работой тяжело. Пришлось начальнику уголовного розыска лично его трудоустраивать.

Полковник с подполковником ее уже не слушали. Лихачев раскрыл папку, и оба они углубились в чтение. Надо полагать, читали мои показания с подробным описанием всех моих действий, читали показания бандитов, которые сначала пытались выдать себя за пострадавших, объясняя, что я вышел из подъезда и без всяких оснований напал на них на улице, после чего пытался скрыться дома, а они меня преследовали.

Я сидел в «своем» кресле, как в засаде, ожидая вопросов. Но вопросы последовали не в мой адрес, а в адрес капитана Сани.

– Где сейчас задержанные? – спросил полковник Свекольников.

– Их обещали после обеда к нам в изолятор доставить. Пока в обезьяннике сидят, в райотделе. У них там с камерами напряженка. Здание старое.

Лихачев взглянул на полковника.

– Срочно отправить к нам, – распорядился Свекольников.

Подполковник вытащил трубку и, на ходу набирая номер, двинулся в коридор. Свекольников повернулся ко мне.

– Тут, – шлепнул он ладонью по папке с материалами дела, – дважды повторяется фраза, которую они произнесли в ваш адрес. Повторите ее еще раз, капитан…

– Капитан частного сыска, – поправил я, напоминая, что уже не являюсь капитаном спецназа ГРУ, следовательно, со мной не пройдет разговор в приказном тоне. Но причин, чтобы вообще не отвечать, у меня не было.

– Капитан частного сыска, – вынужден был согласиться Свекольников, сообразив, что я именно этого и жду.

– Они обвиняли меня в том, что я мусульман на Кавказе убивал. Можно подумать, что бандиты там убивали только христиан. Неумное оправдание…

– Ваше мнение? Это настоящая причина покушения или же попытка пустить следствие по ложному пути?