Капитан Саня загадочно улыбнулась, порылась в своей сумке и выложила на стол сначала пистолет (она упорно не желала носить его в кобуре, хотя с платьем подмышечная или поясная кобура смотрелась бы действительно забавно), а потом и бумажный пакет с печеньем.

– Отравить не опасаюсь, сама пробовала, и до сих пор, как видите, жива. Кажется, слегка съедобно. Угощайтесь.

А она, оказывается, легко поддается перевоспитанию. Печенье я скромно попробовал и не забыл похвалить. При этом даже душой не покривил.

– Я вчера пыталась еще и пирожки испечь. С вареньем. Но не испекла, скорее – изгадила: у меня все варенье из пирожков вытекло и подгорело на противне. Я помню, как мама пекла. А у меня так не получается. Больше с пирожками никогда связываться не буду…

Несгораемые шкафы называются так по непонятной мне причине. Нет, я уверен, что сами они в случае пожара конечно, не сгорят, но их содержимое сгорит наверняка. Кроме того, несгораемые шкафы имеют одинаковый ворчливый характер. Независимо от того, стоит такой шкаф в полицейском участке или в штабе армии. И там, и там его упорно пытаются обозвать сейфом; и там, и там его дверцы открываются с жутким металлическим скрипом, от которого не спасает даже ежедневная смазка петель. Такой скрип нельзя не заметить, но к нему можно привыкнуть.

Капитан Радимова к этому скрежету, похоже, привыкла. А я от скрипа своего ротного несгораемого шкафа уже успел отвыкнуть. Но сделал вид, что уши мне скрипом не разрывает, все стоически вытерпел и дождался, когда она вытащит из стоящих на полке толстенных папок новый, относительно тонкий скоросшиватель и положит передо мной на стол.

– Следствие мы ведем параллельно с ФСБ. У них упор делается на противодействие вербовщикам ИГИЛ, а нам досталась уголовная составляющая. Если здесь ИГИЛ присутствует, то дело автоматически перейдет к следственному отделу управления ФСБ, и меня от расследования отстранят. Пока же приходится и мне этим заниматься.

– А что говорят улики? – поинтересовался я.

– Практически ничего… Я уже сказала, что свидетель видел четырех человек, которые пришли к потерпевшему в гости. Военные или нет, неизвестно. В сумерках невозможно было разобрать, есть ли на них погоны. Да и свидетель, который видел этих четверых из своего окна, особо к ним не присматривался. Он смотрел на дорогу, ожидал, когда к нему приедет брат. Тем не менее факт – четыре человека посещали убитого в день его смерти. Хотя небольшой процент ошибки показаний, вероятности того, что они приходили не к Сарафутдинову, и вообще у подъезда их встретил не он, существует.

Мы можем предположить бытовую ссору. Если, конечно, эти люди причастны к смерти Сарафутдинова. Тем более на кухне найдены четыре пустые бутылки из-под водки. Выпили они, судя по всему, крепко. Четыре бутылки на пятерых – с этого можно поссориться. Чаще всего бытовые ссоры происходят после употребления спиртного. Это не я утверждаю, это статистика говорит. Восемьдесят процентов случаев бытовых ссор с убийством или просто с дракой – после совместного пьянства.

Кто эти люди, неизвестно. Только подполковник Скоморохов сказал, что к Сарафутдинову должны были прийти бывшие сослуживцы. Но само понятие «бывшие сослуживцы» тоже растяжимое. Это можно понимать так, что они остались служить, а он уволился. А можно понимать и так, что они еще раньше уволились и только по привычке носят камуфлированные костюмы и общаются друг с другом. Да кто такие костюмы сейчас не носит! Вот вас, например, я в другой одежде и не видела.

Но есть в показаниях свидетеля одна интересная деталь. Он заметил, что один из четверых был очень маленького роста. Помните заключение патологоанатома? Следы от ударов, нанесенных человеком маленького роста. Вот потому мы и рассматриваем версию бытовой ссоры с последующим убийством. Следовательно, это дело моего ведомства.

Кроме того, есть еще один факт, который, правда, идет вразрез с версией бытовой ссоры. После бытовой ссоры, как правило, не происходит ограбление. Убийцы просто пытаются побыстрее исчезнуть с места преступления. А в квартире Сарафутдинова все было перерыто. Там что-то искали. При осмотре не нашли ни денег, ни каких-либо других ценностей. Не найдены также личные документы и документы на машину. А, судя по машине, убитый был человеком состоятельным.

– Какая у него машина?

– «Ленд Крузер 200» белого цвета.

– Солидно. А где находится машина?

– Неизвестно. Бывшая жена Сарафутдинова говорит, что он от нее машину прячет, поскольку женщина претендует на разделение имущества. Там такая история… Обычно суд делит только совместно нажитое имущество. До свадьбы у Сарафутдинова была другая машина – «Ленд Крузер 100». Ее он как-то хитро поменял в салоне на новую. С доплатой, естественно. Какая-то там в автосалоне специальная система обмена существует. Но поменял, уже будучи женатым. Он считает, считал то есть, что в этом случае он остался владельцем, бывшая жена, напротив, считает, что они совместно нажили новую машину. Хотя она все годы их совместной жизни нигде не работала. Жили только на заработок мужа. Сам Сарафутдинов имеет на своем счету пять полугодовых командировок на Северный Кавказ. Дважды был ранен и имеет одну контузию. Есть правительственные награды. Они, кстати, тоже исчезли из дома вместе с наградными документами. А награды сейчас по цене золота. Для нас это лишний шанс. Мы уже с подобными вариантами сталкивались и знаем не только в своей области, но и в соседних практически всех коллекционеров, к которым могут попасть награды. Коллекционеры предупреждены. Это след…

– Может быть, и след. А если ограбление было совершено только с целью «замести следы» и направить следствие по ложному пути? – задал я естественный вопрос, который на протяжении всего разговора не давал мне покоя. – Выпили с сослуживцами, поссорились. Равиля Эмильевича убили. После этого опытные спецназовцы внутренних войск, чтобы сбить с толку капитана Саню и капитана частного сыска, инсценировали ограбление. Дабы следствие искало грабителей, а не товарищей по службе. А украденные вещи просто выбросят, чтобы не засыпаться на пустяке.

– Это еще один вариант. Мы его тоже просчитывали. Но все же надеемся на человеческую жадность. Просто так золотое кольцо никто не выбросит. А у него из шкафа украли – золотое обручальное кольцо. После развода у жены осталось ее кольцо, у Сарафутдинова – его. Но он его не надевал. Носил только небольшое серебряное колечко на мизинце левой руки. Это было у Равиля Эмильевича чем-то вроде талисмана. На удачу. Библейская надпись на кольце: «Все пройдет» – снаружи. Изнутри: «Пройдет и это». Все, как у царя Соломона. Так вот, даже серебряное кольцо с мизинца убийцы сняли.

Регистрация машины в ГИБДД была произведена год назад. Нам уже прислали все данные на машину. Вплоть до номеров кузова, двигателя и шасси. Я уже сказала про поиск наград и документов к ним. С помощью бывшей жены составили перечень ценных вещей, которые пропали из квартиры. Скупщики краденого у нас на учете. Они всегда рады сдать друг друга. Здоровая, так сказать, конкуренция воровского мира. Чем больше украдут, тем легче искать. Что-то где-то обязательно выплывает. Это аксиома.

– Да. На человеческую жадность положиться можно. Знать бы только точно, что убийство совершено жадными людьми. Жадность, бывает, не знает предела. Мне рассказывали про одного старшего прапорщика, который объявил себя во всеуслышание гермафродитом, только чтобы получать подарки на Восьмое марта. Увидел как-то, что в батальоне женщинам-связистам на женский праздник хорошие подарки дарят. И позавидовал. Целый год, наверное, думал. А через год, накануне Восьмого марта, сделал во всеуслышание заявление. Здесь я могу с вами согласиться. Такой шанс упускать нельзя. Обычно с мужского мизинца снять кольцо бывает трудно. Если сняли, да еще не золотое, а серебряное, это может говорить о жадности.

– Да. Мы на это надеемся. И еще один вариант рассматривает следственное управление ФСБ. Убийство – месть ИГИЛ тому, кто сбежал от них. Но здесь пока нет вообще никаких фактов. Одновременно ФСБ ищет, каким образом ИГИЛ вообще вышло на Сарафутдинова и как смогли его завербовать. Пытаются выяснить саму систему вербовки, чтобы не допустить повторения. Сначала грешили на Интернет, но просмотрели все контакты Сарафутдинова и ничего не нашли. Теперь прорабатывают другие варианты. В этом случае уголовный розыск спокойно работает параллельно с ФСБ, помогаем друг другу, делимся собранными материалами. Мы ищем грабителей и убийц, они – исламистов. Пообещали почти клятвенно друг другу палки в колеса не ставить и держать друг друга в курсе всех событий.