– Ничего меня не кроет, – обиженно проговорил Маклер.

Он явно не мог сосредоточиться и ясно сформулировать свою мысль, отчего морщил лоб, странно кривил губы и то и дело плевался, большей частью себе на штаны и на грудь.

– А мне кажется, что у тебя от этой «дури» совсем «крыша» поехала.

– Может быть, – легко согласился он и, словно проверяя, тронул висок.

– Тебе тридцать пять, а на вид уже под полтинник, – зло продолжала она. – Даже виски поседели.

– Что есть, то есть, – в очередной раз согласился он и потер покрытый трехдневной щетиной подбородок.

– Выглядишь как старик, а ведешь себя как шпана! – не унималась Танюха, явно желая разозлить великовозрастного дружка.

– Кто бы говорил! – восхитился он. – Ты, никак, повзрослела?

– Представь себе, – с задором выкрикнула она и, неожиданно сникнув, устало отмахнулась: – Уйди!

Перемена в настроении подружки ничуть не удивила Маклера. Для любителя спайса и других наркотиков это обычное дело, и он стал философствовать:

– Для чего человек живет?

– Для того, чтобы жить, – вяло ответила она ему.

– Все равно все умрем, – неожиданно погрустнел и он. – Через год уже никто и не вспомнит, что был на свете такой Маковецкий.

– Про тебя предки при жизни, по ходу, забыли, – съязвила Танюха.

– Предки деньги дают, – возразил он.

– Это чтобы ты быстрее загнулся. Тебя лечить надо!

Над полянкой воцарилась тишина. Некоторое время оба сидели молча, каждый наедине со своими мыслями, если они и были.

– Я вот хочу что-то такое в жизни сделать, чтобы меня запомнили, – наконец выдавил из себя Маклер и тихо засмеялся: – Может, самолет угнать?

– Кукурузник? – насмешливо спросила девушка. – Ты ведь на него учился.

– Запомни! Не кукурузник, а «Ан-2», между прочим, самый надежный в мире биплан…

– Началось, – с тоской протянула Танюха и устало вздохнула: – Мне твои лекции о малой авиации уже вот здесь, – ткнула она двумя расставленными пальцами себе в худую шею. – Если такой летчик, так и летал бы себе, а не травился всякой гадостью на пару со мной…

– У-уу! – провыл Маклер, повалился на спину в траву, задрал ноги вверх и стал крутить невидимые педали невидимого велосипеда.

– Слушай, – испуганно уставилась на него Танюха, – а мы не загнемся от этой отравы?

– Фреш ее уже месяц курит, и ничего, живой.

Маклер согнул колено, обхватил его двумя руками, но потерял равновесие и повалился на бок. Это его явно развеселило, и он зашелся странным беззвучным смехом.

Испуганно озираясь, Танюха потрясла его за плечо.

Маклер неожиданно перевернулся на спину, коснувшись ее носика своим, и резко, по-собачьи, гавкнул. Она отпрянула.

– Да я пыхнул для пробы, – снова рассмеялся он. – Даже не держал. Не кроет меня. Это после вчерашнего… – приподнявшись, вынул из карманов джинсов пакетик спайса и стал забивать «гильзу».

– Я больше не буду, – неуверенно проговорила Танюха, однако подставила сложенные лодочкой ладони под его руки, ловя слетавшие лепестки зелья. Сосредоточенно высунув язык, Маклер забил «гильзу», изогнул ее вопросительным знаком и хитро посмотрел на Танюху:

– Не боишься?

– Кто? – фыркнула та. – Раскуривай…

– Только держи дольше, – давал последние наставления Маклер. – Выдыхай, когда уже мочи не будет держать…

– Слушай, учитель, ты не забыл, что я тебя первая с кайфом познакомила?

– Да уж куда там, – снисходительно улыбнулся Маклер. – Только я на траве года два как сидел до этого.

– Как ты еще летать умудрялся? – проворчала Танюха.

– У нас полеты раз в месяц были. То поле каким-нибудь говном поливали от вредителей, то парашютистов бросали. Я за неделю прекращал.

– Но ведь впалился? – неуверенно спросила она.

– Нет, – категорично покачал головой Маклер. – Техника старая была. Списали. Отряд расформировали. Я новое место искать не стал… – Он старательно раскурил сигарету, затянулся и замер.

Танюха наблюдала, как Маклер побледнел, сделавшись белым как мел, и как остекленел и стал диким его взгляд.

– Выдыхай! – Для верности она слегка шлепнула его по спине ладошкой.

Казалось, вместе с дымом из Маклера вылетели остатки разума. Он встал на четвереньки, вывалил язык и стал тяжело дышать, при этом страшно вращая глазами.

– Маклер! – взвыла Танюха.

Она догадалась, что на этот раз и они перегнули палку, подобно Вальку, который сиганул с девятого этажа, накурившись спайса.

Но особо выть и рыдать времени не было. Маклер начал вытворять такие кренделя, что Танюхе пришлось то убегать от него, то гнаться за ним по кустам до церковной стены, где он забрался в мусорный контейнер и стал впихивать в себя все, что попадалось под руку. Трясущимися руками она достала трубку сотового телефона. Но попытка набрать номер «Скорой» не увенчалась успехом из-за полностью разряженной батареи. В это время, издавая нечеловеческие рыки и визг, Маклер размахивал руками, будто бы плыл по земле. Оглядевшись по сторонам, Танюха бросилась к видневшимся за кустами воротам церковного двора…

Неделя на море пролетела быстро, но как преобразилась Перова! Проводя на пляже целые дни, она превратилась в шоколадную куклу. Демон даже стал опасаться за ее здоровье, но ничто не могло загнать ее в тень. Несмотря на то что до приезда сюда она ни разу не принимала солнечных ванн, странным образом даже не обгорела, чего не скажешь о Демоне, который, несмотря на смуглый цвет кожи, дважды успел облезть, и теперь, в отличие от ее ровного загара, его плечи и спина были пятнистыми, словно шкура леопарда.

Наслаждаясь вечерней прохладой, они брели по лесной дороге в обход курортного городка. Быстро стемнело, и на фоне очертаний деревьев зажглись, словно в невесомости, огни светлячков.

– Хорошо здесь, – нарушила тишину Перова. – Тихо. Даже комаров почти нет.

– Я тоже заметил, – согласился с ней Демон.

– Между прочим, я впервые на море, – призналась она.

– Здрасте! А океан уже не считается?

Лишь весной он брал ее на тренировки в Африку, где оставлял на курорте Танзании.

– Я имею в виду Черное море, – поправилась она. – А так была в Питере, на Балтике…

Зажатую со всех сторон горами Архиповку Демон облюбовал еще в девяностых. Любил отдыхать в этих местах и командир группы, а ныне генерал Филиппов. В отличие от крупных курортных городов здесь не было сутолоки.

Они сняли номер на двоих в небольшой частной гостинице. Прямо во дворе, под навесом, увитым виноградом и плющом, располагалась столовая, где по заказу могли приготовить все, что душе угодно.

Дорога спустилась к реке. Сразу за мостом располагалась гостиница. Демон едва открыл рот, чтобы что-то сказать, как едва уловимый шорох за спиной заставил замедлить шаг. В следующий момент ему показалось, что на какое-то время он отчетливо увидел деревья и дорогу так, словно они осветились тусклой молнией…

Когда он пришел в себя, сразу увидел, что лежит на земле и кто-то его торопливо обыскивает. Чуть дальше хрипела Перова.

– Тише! – прикрикнули на нее. – Ничего твоему дружку не будет.

– Помогите! – раздался ее вопль.

– Влад, заткни ей рот! – Обыскивающий Демона мужчина выпрямился и, судя по звуку, отряхнул руки.

– Сказали же, молчи! – с досадой процедил мужчина, которого звали Влад.

– Алло! – позвонил кому-то мужчина, который обыскивал Демона. – У нас все. Подъезжай!

У моста вспыхнули фары автомобиля, послышался гул двигателя.

«Странно, – подумал Демон, пытаясь понять, есть рядом еще кто-то, кроме этих двоих, или нет. – Неужели грабители? Но что можно взять у людей, возвращающихся с пляжа? Если кто-то и берет с собой деньги, то лишь для того, чтобы купить воду или перекусить в обед в одном из многочисленных кафе на набережной. Но это не те суммы, чтобы устраивать такие засады».

Все встало на свои места, когда машина подъехала. Щелкнула дверца, и в салоне вспыхнул свет. Сидевший за рулем кучерявый брюнет развернулся на сиденье и открыл заднюю дверцу. Стоявший рядом с Демоном бандит направился к своему дружку, который удерживал Перову. Судя по звукам потасовки, она повторила попытку вырваться, и снова ей удалось закричать. Однако, как и в первый раз, крик оборвался прижатой к губам ладонью. Рык и причитания, разнесшиеся над дорогой, дали понять, что Перова активно сопротивлялась и, видимо, укусила за руку бандита.