Вопросы о том, как друзья смогли так быстро оказаться между двух огней, не боясь попасть под раздачу, были излишними. У каждого из них были крылья, не похожие на демонические: их невозможно увидеть, их невозможно потрогать, их можно лишь почувствовать, при этом окрыляясь самим и веря в то, что они несут на себе.
Подобной сплочённости и идентичности действий могли бы позавидовать королевские гвардейцы, которые проходят не через одну сотню тренировок, чтобы добиться такой сплочённости и слаженности, а ребятам не нужно было ничего, чтобы стать едиными, – лишь они сами друг у друга.
Прелесть и главная сила дружбы в том, что если один споткнулся и упал, остальные всегда подадут ему руку помощи, которая станет самым мощным оружием против любых напастей и врагов. Лишь единство и доверие, лишь понимание и верность, лишь любовь и дружба. Сколько ещё «лишь» вмещает в себя это понятие, которое только с первого взгляда кажется нам понятным? Мы не можем зваться друзьями, пока чувство эгоизма преобладает в нас. Исключительно альтруизм, не слепой, но героичный, порождает настоящих друзей – таких, которые всегда рядом не столько телом, сколько душой.
Осознав всё это, словно пустив контрольный выстрел в голову Люцифера, который когда-то чуть было не уверил его в том, что читать его душу проще, чем раскрытую книгу, Лайсерг с благодарностью в искрящихся от счастья глазах улыбнулся и поднялся на ноги.
Он несколько непрерывных секунд, текущих в самом важном моменте всего их путешествия, смотрел на друзей, глубоко дыша и поражаясь тому, как они стоят непоколебимой стеной и не сводят взгляда со своего врага. Несмотря на то, что Люцифер лично им ничего не сделал, он всё равно был противником всех без исключения, ибо враг одного из друзей есть враг всех. Таково негласное правило их дружбы.
– В одном ты прав, Люцифер, – произнёс Дител, пока что не выходя из-за спин друзей, так и державших оружие на вытянутой руке в сторону демона. – Моя душа и правда не может быть спасена, однако... – малахитовый принц начал медленно шагать вперёд, минуя непоколебимую «живую» броню и зарождая на глазах неподалёку стоящих девушек слёзы. – Судить её дозволенно лишь моим друзьям, ведь именно они мои справедливые судьи.
И после этих сильных слов, не дав демону даже отойти от очередного удара, разрушающего его власть над уже неподвластным ему детективом, Лайсерг невообразимо быстро направил свой кулон поиска вперёд, и тот беспрекословно, с превеликой радостью слушаясь хозяина, обвил Люцифера с ног до головы, словно гирлянда на ёлке.
Демон не мог пошевелиться, лишь шипя от неудобства тугой лески, сдавливающей кожу, а даузер, переполненный уверенностью, так щедро дарованной ему от друзей, лишь крепко держался правой рукой за крепкую нить, в любой момент готовый дёрнуть за неё и отправить Люцифера обратно в ад.
Дьяволы, демоны и искусители – все они сильны только тогда, когда порождения их сущности живут внутри людей. Когда грехи разрушают их изнутри, превращая лишь в подобие человека, вот тогда-то они и считаются властителями душ. Но сейчас, в этом месте, где сплочённость друзей была невероятно сильной, не было места никому из нечестивых, и даже самое сильное зло становилось просто слабой тенью пережитого.
– И снова ты, Дител, выиграл только благодаря своим друзьям, – ослабнув в плену тугой нити, от начала до конца пропитанной фурёку, из последних сил пытался Люцифер сыграть на самолюбии детектива, однако, судя по самоуверенному выражению лица даузера, демон тратил слова впустую, из-за чего его одолел последний, ослабевший смешок с иронией. – Даже сейчас в тебе плещет гордыня, которую ты можешь лишь на время усмирить, но не истребить в себе, – на этих словах взгляд малахитовых глаз стал серьёзнее и по-своему злее, ведь слова демона были подобны настоящему проклятию. – И пускай сейчас ты победил меня, в следующий раз я уничтожу тебя до такого состояния, что твоя жалкая душа не понадобится не только мне, но и тем, кому ты так дорог.
– С нетерпением буду ждать этого момента, – стараясь не поддаваться этой угрозе, но всё же не сумев придать сарказму беззаботность, произнёс Дител, приподняв одну бровь и в тот же миг без жалости дёрнув на себя леску, которая без особого труда отправила ослабевшего демона обратно в ад.
От мощного взрыва, снова заставившего шаманов зажмурить глаза, осталась лишь пыль, медленно оседавшая на землю, и жар, оставшийся, как напоминание о былом присутствии здесь демона из глубин ада.
Открыв свой малахитовый взор, Лайсерг выглядел таким же серьёзным и угрюмым, будто и вовсе не зажмуривался. Слова демона настораживали и заставляли даузера теряться в мыслях о будущем, которое не было опоясано светлой радугой. Но, судя по всему, проклятья Люцифера стали не более, чем пустой звук для девушек и настоящих украшений этой героической компании, буквально напавших на умненького детектива, не устоявшего на ногах и упавшего вместе с ними.
– Девчонки-девчонки! Вы меня сейчас задушите! – не разбирая, что они ему вдвоём говорят, весело смеясь и радуясь тому, что он всё же остался с ними, чувствовал себя Дител, как Тао пару минут назад.
Следом за Сели и Юи на детектива навалился Рио, басивший своим громким голосом что-то о том, что он безмерно рад, что Лайсерг справился. Объятий было столько много, что Лайсерг уже просто не обращал внимания на нехватку воздуха, а лишь смеялся вместе со своими друзьями, которые никогда даже и не думали на него обижаться.
– Знаешь, Юсуи, если бы ты попал к Мамону, ты бы не прошёл, – усмехнулся Тао, видя, как у северянина начала дёргаться бровь, из-за непростительно долгих объятий его жены с даузером, да ещё и с Умемией.
– Так он же демон алчности, Рен, – нахмурив брови, недопонял Йо мысли стоящего рядом друга.
– А, по-твоему, что такое ревность? Причём слепая и необоснованная, – говоря так, будто Трея и вовсе не было рядом с ними, продолжил насмехаться Тао, не теряя спокойствия и достоинства, из-за чего у северянина задёргался ещё и глаз. – Ревность – это же высшая степень алчности.
– А ведь и правда, Трей, – согласился Асакура с суждениями Рена. – Радостью надо делиться, от этого её станет больше.
– Да пошли вы оба! – закипев, как чайник на плите, взбесился северянин, пустившись к общей куче, чтобы высвободить свою и только свою жену.
Да, была бы возможность и Трей бы не только при Сели, но и в её сторону дышать бы запретил. Но именно это и делало Юсуи тем самым любимым всеми друзьями северянином, который был вспыльчив от того, что так боялся всё потерять.
Внезапно, перебив и ругательства Трея, и звонкий смех Сели, Юи, Рио и Лайсерга, до слуха друзей донёсся какой-то странный звук, заставивший их застыть в том положении, в котором были, и лишь посмотреть на замурованную дверь, с предельной быстротой покрывающейся глубокими трещинами. Через них стали проскальзывать яркие лучи ослепительного света, из-за чего ребятам снова пришлось прищуриться, чтобы сохранить своё и без того уже пострадавшее зрение.
Мимолётный вскрик Сели от резкого взрыва потрескавшейся преграды, и вот проход открыт, возвещая шаманам о том, что им наконец-то дозволенно пройти вперёд к своему последнему испытанию, где опасность не удвоится, а утроится. Вместо туннеля проход был затянут переливающейся всеми цветами радуги материей. Это был очередной портал, который должен был привести героев в каменный город, и, осознав то, что не стоит испытывать благосклонность этого места, которое было, как живое, Трей быстро выгреб из-под объятий Рио свою жену, а заодно вернул и Юи её законному жениху, проявив верх благородства.
Портал был настолько завораживающим, что Лайсерг, так сидящий на земле и опирающийся на выставленные назад руки, смог очнуться лишь тогда, когда заметил протянутую ему руку помощи.
Проследив глазами путь от самых кончиков пальцев до глаз, Дител непроизвольно сглотнул, будто не веря в то, кто именно сейчас смотрит на него и, кажется, даже едва уловимо улыбается.
