– Я не верю в это, – твердо заявил Рио, видимо, придя к какому-то решению. – Ты не можешь просто так взять и оставить нас.

– Да мы и не отпустим тебя, правда, ребят? – ища поддержку в муже и друзьях, тут же поддержала Умемию златовласка, находящаяся на шаткой грани паники и героизма.

– Но ты не совершал ничего плохо! Это несправедливо! – крепко сжимала кулаки и не знала Юи, кого растерзать первым, дабы унять свою ярость. – Мы... Мы просто не справимся без тебя!

Ну вот и настал этот момент, когда закрытые глаза детектива говорили не о спокойствии и пренебрежении, а о самых тяжелых муках и пытках его души.

– Вы обязаны справиться, Юи, – с тяжёлым сердцем переложил Дител свою ношу или, можно даже сказать, обязанность на друзей, после чего, немного помолчав, будто глотнув нужный для последнего рывка воздух, сказал: – Да и... моя душа не так чиста, как тебе хотелось бы.

– Неправда! – возразили златовласка и шатенка в один голос, но даже совместными усилиями им не удалось переубедить тут же среагировавшего детектива.

– Правда, – тихо, но очень твёрдо поставил точку в этом вопросе Лайсерг, принявшись доводить до их сведения неоспоримые факты. – Это по моей вине ты, Сели, потеряла ребёнка. По моей вине ты, Юи, едва не лишилась любимого человека. Это по моей вине вы все попали в такую ситуацию, подвергаясь бесчисленному количеству опасностей, – захватывая слишком серьёзные и, честно признаться, где-то лишь отчасти принадлежащие ему грехи, начал перечислять свой «послужной» список Дител, после каждого предложения ставя жирный унижающий его самого знак.

– Но это по твоей «вине» мы до сих пор вместе! – вмешался своими весьма неожиданно сильными словами Трей, не ведающий того, что он говорит, но чувствующий, что всё это правда.

Эта завуалированная фраза дёрнула запылившуюся золотую ниточку, связывающую одного отстранённо ведущего себя шамана со всеми без исключения его друзьями. Он как будто услышал звон колокольчика на двери, которая снова была открыта для светлых чувств и непоколебимой дружбы.

Эти слова... Они под всей своей лёгкостью несли невероятно глубокий смысл, на который северянин был способен крайне редко, но, как говорится в противовес, очень метко. Только благодаря Лайсергу и тем опасностям, которым он их подверг, они смогли испытать свою дружбу, укрепить нерушимые узы, ставшие сильнее, чем самый прочный металл во Вселенной, и этого нельзя отрицать. Да, он споткнулся. Да, и не раз. Но всё это было сделано всё же под действием невероятной по своей кристальности и честности любви к своим друзьям, которых, кто бы что ни говорил, он хотел уберечь. Не для потехи гордыни ради, не для того, чтобы бесконечно получать слова благодарности в спину, а просто, чтобы услышать: «Мы знали, что на тебя можно было положиться, Лайсерг».

Доверие – самая сложная вещь в дружбе. Это чувство требует не столько большого количества времени, сколько поступков, которые послужат неоспоримым доказательством. И Лайсерг старался доказать, немного не так и не в то время, но всё же старался... И именно эта попытка прощала ему всё и делала честь.

– Простите меня... за всё, – чувствуя горький и неприятный ком в горле, был полностью уничтожен силой этих слов Лайсерг, извинившись так тихо и хрипло, что можно было бы подумать, что он собирается испустить последний дух.

Наверное, впервые Дител настолько искренне попросил прощенья у друзей, без «но» и «если» – без «ведь я» и «и всё же». Казалось, стены начали рушиться от невообразимости этих слов. Не было больше оглядки на мотивы, не было больше идущего следом «но я же хотел, как лучше». Сейчас перед детективом были лишь уготованный конец и его друзья, с которыми ему придётся расстаться навсегда.

Он не сумел их защитить, а значит и оправдания ему быть не может. Все его ошибки привели к плачевному итогу, ставшему для него самым непредсказуемым, но вместе с тем принёсшему покой его душе.

– Не глупи, Дител, – хоть и выглядя чрезмерно серьёзным, нахмурив брови и подвергая своё тело невероятному напряжению, Рен не мог понять того, что происходит. Даже когда он догадался, что ценой их свободы станет жизнь Лайсерга, Тао был уверен, что даузер будет стараться найти выход из этой ситуации, однако вместо этого шаман мог лицезреть лишь смирение и раскаяние на смертном одре. – Ты не имеешь права сваливать на нас то, что сам заварил, – уже более гневно, но всё ещё выдержанно заявил Рен, пытаясь вразумить готового на жертву детектива.

– Мне очень жаль, Рен, что вам придётся вновь рисковать своими жизнями и исправлять мои ошибки, – не поднимая головы, чувствовал себя англичанин хуже, чем нашкодивший школьник, который принёс лишь только ущерб и беды. – Но вы должны остановить Генриха, иначе всё, за что мы боролись с Хао пять лет назад, было напрасным.

– Напрасной будет лишь твоя жертва, Лайсерг, – сделав несколько шагов навстречу своему протеже, категорично перечеркнул Рио своей рукой все слова малахитового принца. – Неужели ты думаешь, что нам будет легко жить в мире, который станет результатом твоей жертвы?

– Рио... – уже было замотал головой детектив, дабы успокоить байкера, радеющего за своих друзей больше, чем за самого себя, но Умемия не стал его слушать, да и вообще, словно переменный ветер, дернулся в сторону и с едва уловимой злостью и главное неожиданностью приказал:

– Господин Йо, да скажите вы уже что-нибудь!

Нечасто можно было услышать в голосе Рио осуждение по отношению к Асакуре – человеку и шаману, которого он очень почитал за его доброту и мудрость. Но сейчас Йо был ещё хуже, чем в первые часы, когда раскрылись все карты. Он и раньше, конечно, молчал, но, по крайней мере, хоть изредка, но посылал в сторону детектива молчаливо разочарованный и осуждающий взгляд. Сейчас же даже этого не было.

Он стоял лицом к Лайсергу, как и все остальные, только вот его взгляд намертво прирос к какому-то микроскопическому камешку на земле слева от него. Нельзя было даже предположить, о чём он думает, потому что весь его вид говорил о том, что его здесь нет. Даже неистовая мольба байкера не шелохнула в нём реакции, лишь вновь давая даузеру понять, что для их дружбы всё кончено, не осталось больше шанса, а в воздухе повисло ярко ощутимое сообщение: «Сердце друга недоступно или находится вне зоны действия сети. Не пытайтесь ему более звонить».

А чего он в принципе ждал? Что Йо простит его – смилуется и поменяет гнев на милость, учтя его жертву? Глупо... Очень глупо было бы так думать. Нет прощения тому, что он предал его, есть лишь кара, которую Лайсерг был твёрдо и уверенно готов принять, тем более что Люцифер наконец-то решил о себе напомнить, вновь открыв за спиной детектива портал, загоревшийся нежно фиолетовым цветом.

– Хватит, Рио, – не развернувшись, а лишь слегка кинув взгляд на портал за спиной, чтобы убедиться, что всё это происходит взаправду, окончательно сдался Лайсерг. Время, данное ему на прощание с друзьями, подошло к концу, но, если говорить честно, лучше б его и не было вовсе.

Прощаться всегда тяжело, и не потому что вы никогда больше не увидите дорогого лица, а потому что вам будет не хватать тех эмоций, которые он вам дарил.

Наступил тот момент, когда сердце кричало «нет», а разум говорил: «Ничего не поделаешь». Хоть все и понимали, что иного пути нет, и для того, чтобы спасти не только Анну, но и весь мир, им придётся принести очень большую жертву, крепкие узы дружбы упорно не хотели рваться, из-за чего наступал молчаливый парадокс. Девушки бросались взглядами друг к другу, к любимым и дорогим друзьям, но слов не находилось, в отличие от Лайсерга, которому уже было пора, но прежде он был обязан кое-что сказать:

– Я знаю, что не имею права просить у тебя прощения, – ему даже не нужно было обращаться к этому человеку по имени, ведь все и в том числе адресат понимали, кому они посланы, выпадая на голову шамана, словно белый и свежий снег, дарующий прохладу, трезвость мысли и кратковременное спокойствие. – Но я хочу, чтобы ты знал, – слова давались тяжело, потому что шли бок о бок со страхом перед человеком, который мог не принять его искренности. – Мне правда очень жаль, что всё так вышло.