– Меня кое-что смущает во мне, Вальдемар, – пытаясь скрыть своё неприемлемое волнение, немного поскреб зубами друг о друга Генрих, сжимая пальцы рук в кулак, будто виня себя за то, что придаётся сомнениям. – Валери может вернуть только одного человека к жизни, – понимая, что молчание со стороны приверженца – это лишь знак к тому, что он внимательно слушает и старается понять причину его тревог, продолжил парень. – Завладев силой Хао и подчинив себе короля духов, я тоже смогу вернуть лишь одного человека.
– Насколько я помню: Вы решили, что даже при возможности не вернули бы своего отца к жизни, – произнёс Вальдемар, не понимая, к чему вдруг понадобилось тревожить давно решённый вопрос. Генрих собирался вернуть к жизни только двоих: свою сестру и свою мать. Насчёт отца у него были абсолютно другие планы, а точнее полнейшее их отсутствие.
– Всё так, – незамедлительно опроверг Шварц сомнения Вольфа. – Я и не собираюсь возвращать ему жизнь. Он её не заслужил, – вот так вот жестоко заявил без сожаления Генрих. Не всегда любовь к родителям можно вернуть, даже искупив свои грехи смертью. Шварц до сих пор винил только своего отца во всём случившемся: в смерти матери, в последующей смерти сестры, хотя это и было глупо, ну и, разумеется, главным образом в том, что теперь Генрих вынужден поступать и руководствоваться теми же методами жизни, как и он.
– Тогда в чём же дело? – всё равно недопонимал сомнений лидера Вольф.
– Что если я не смогу справиться с силой Хао? – а вот это заявление, чётко расставившее всё на свои места, заставило Вальдемара очень резко насторожиться и даже выгнуться в спине. Он не знал, куда приведёт этот разговор, затрагивающий планы ордена, но уже был готов отражать атаки сомнений Генриха, дабы вернуть всё в привычное русло. – Пойми, Вальдемар: я никогда не был шаманом, и я не знаю, смогу ли вернуть дорогого мне человека к жизни.
– Ваша великая шаманская сила предков передавалась из поколения в поколение многие века, так что я уверен, что Вы справитесь, – попытался приободрить его Вольф, хотя его личное мнение сводилось совершенно к иному.
Герберту Шварцу даже не грозило даже поговорить с сыном, не то что вернуться к жизни, поэтому Вольф особо и не волновался по поводу своего разоблачения. Но вот с Маргарет была абсолютно иная ситуация. Она была пострадавшей от несчастного случая свидетельницей убийства её мужа, и когда она расскажет об этом не только Генриху, но и воскрешённой дочери, Вольф мог без сомнений попрощаться с мечтой о юной госпоже. Маргарет оставалась проблемой, с которой Вальдемар не знал, что делать, и, по его мнению, а также в свете последних откровений Генриха, мужчина и вовсе считал, что лучше бы Шварцу не воскрешать свою мать.
– А что если нет? – настойчиво подсовывал аристократ под нос соратнику вполне возможную реальность. – Не думай, что я не буду бороться, – незамедлительно развеял Генрих мнение Вальдемара о его слабом характере. – Но всё же в жизни многое бывает, и сейчас я стою перед выбором того, кому я готов стопроцентно вернуть жизнь.
В тот же миг мысли Вольфа пронзила тонкая игла с золотой нитью гениальной идеи. Слова Шварца чётко давали понять, что Валери в любом случае сможет вернуть одного человека, так как она-то «грамотная» в этих делах королева, а вот Генрих, который сможет заполучить мощь Хао и с её помощью захватить короля духов, вероятнее всего, не поймёт, как справиться с шаманской силой, тем более если его не направлять в нужную сторону.
Сложный пазл, собираемый на протяжении многих лет, наконец сумел преобразиться в прекрасную картину будущего, где Вальдемару предстояло сделать так, чтобы Генрих просто напросто не сумел понять принцип возвращения людей к жизни, а сейчас сделал правильный и нужный лично для него выбор.
– Чем я могу помочь Вам в этом выборе, сэр? – ненавязчиво и даже как-то дружелюбно продемонстрировал Вольф свою «преданность» лидеру, дабы настойчиво и вплотную подобраться к своей цели.
– Я хочу услышать твоё мнение, как моей правой руки, – произнёс Генрих такие заветные и желанные слова для Вольфа, который почувствовал в лёгких дополнительное место, куда могла скапливаться переполнявшая его радость. – Что бы ты сделал на моём месте?
Хоть Вальдемару и не терпелось сказать то, что он бы выбрал Розу, тем не менее он понимал, что это приведёт к ещё одному вопросу, который должен будет пояснить его мотивы. Этого ему совершенно не хотелось, а посему он взял на раздумья секунду другу, подбирая правильные слова, но выставляя это таким образом, чтобы Генрих счёл его молчание задумчивостью над «непростым» выбором.
– Знаете, сэр, – размеренно и всё ещё отмеряя правильность каждого слова, начал говорить Вольф. – Ценность жизней Вашей матери и Вашей сестры нельзя сравнивать, – на этих словах Генрих тяжело выдохнул, не услышав ничего нового для себя. Эти мысли витали и в его голове, но от этого проблема не находила своего решения. – Однако, – внезапно продолжил мужчина, заставляя аристократа слегка удивиться и покоситься на него с ожиданием и вниманием, – если бы передо мной стоял такой выбор, как перед Вами, я бы, скорее всего, подарил жизнь тому, кто ещё не успел насладиться ей, и тому, кто сильнее всех так хотел жить, – на этот раз пришла очередь Генриха молчать и внимательно слушать речи своего собеседника, который так виртуозно и ловко бил на жалость, идя к своей цели. – Вы ведь сами говорили мне о том, какими были её последние слова, – Вольф видел, как глаза аристократа сомкнулись от болезненных воспоминаний, а это могло значить только одно: пора было поставить этого юнца на нужный лично ему путь. – Госпожа Роза очень хотела жить.
Десять шагов назад. Нет. Пятнадцать. Каждый раз глядя на расстояние до двери, Юи думала, что этого разгона будет не достаточно для того, чтобы выбить большую дверь из непонятных материалов неведомой планеты, на которой они угодили в самую настоящую западню змея-искусителя.
За лучезарной и доброй улыбкой, за радушным приёмом и немного глуповатым поведением короля скрывался чёткий расчёт и непрекословные решения, благодаря которым шаманы с планеты Земля теперь были заперты в пустой, едва освещённой комнате, где не было ни мебели, ни тем более предметов интерьера. Это была тюремная камера, а странники, план которых был раскрыт королём ещё на начальной стадии его замышления, теперь стали пленниками, не представлявшими, что сейчас происходит там, наверху, с их отсутствующим другом.
Насытившись решимостью и резко выдохнув, молодая шатенка без сомнений и страха побежала на дверь, желая выбить её и даже не представляя, как это выглядит глупо с её стороны. Однако Юи, не желая просто сидеть на месте в ожидании чуда или перемены погоды, предпочитала хоть что-нибудь сделать, а не ожидать пока её жених станет женой местного короля. Ужасный парадокс, но это так.
– Юи, не надо, – поймав её перед самым столкновением, очень легко остановил Рио эти мазохистические попытки открыть дверь, которая была явно неподвластна шаманам, лишённым фурёку.
– Я не могу просто сидеть и ждать, когда Рен... Рен... – девушка при упоминании вслух имени любимого начала чувствовать, как сердце сжимается от страха и ужаса. Как говорится: «Это было бы даже смешно, если б не было столь ужасно». – О, духи, – упав на колени, словно вода, выскользнув из крепких рук байкера, шмыгнула носом шатенка. Нет, она не плакала, просто было до жути обидно. – Мы ведь даже ещё толком и не встречались, – ситуация вокруг Тао и Вэй складывалась и правда не из ряда вон смешных. Юи выступала в роли брошенной на произвол судьбы невесты, и самым обидным было то, что даже до свадьбы у неё было слишком мало времени, чтобы побыть с Реном, как с любимым человеком, а не с другом.
– Зря ты, Лайсерг, сказал, что мы не останемся на свадьбу, – не в силах смотреть, как у Юи постепенно приходит осознание того, что, возможно, в этот раз судьба не будет столь благосклонной и всё же позволит их любви не пройти такое до абсурда глупое испытание, выразил своё сожаление случившимся Рио, помня, как даузер пытался всё исправить, но сделал только хуже.
