В отличие от Йо, который раньше был первым среди аналитиков чужих поступков, Трей почётно и «своевольно» занял его место и сейчас, глядя на водопад, у подножья которого он стоял, постоянно думал о том, что случилось за последние семь часов. Он стоял так близко к падающей с вершины обрыва воде, что брызги долетали до его лица, будучи уже порядочно мокрым. Неподалёку стоял самолёт Патчей, который послужит им средством передвижения и погони за Шварцем, а на сердце была тяжёлая грусть, убивающая настроение всегда «живого» северянина.
– Трей, ты в порядке? – пожалуй, впервые решив не обращаться к Юсуи по кличке, отображающей его характер, плавно появился из-за спины Умемия, становясь бок о бок с другом, мысли и переживания которого были яснее ясного.
– Знаешь, – нашёл Трей в своих печальных мыслях лучик радости, усмехнувшись над своими воспоминаниями, – Сели кинула в меня феном, разозлившись на то, что я оставляю её здесь, – странные воспоминания вызывали у Юсуи радость, но Рио понимал, что, скорее всего, он счастлив от того, что произошло после. Потирая шишку на затылке, Юсуи действительно помнил, как они горячо и в то же время нежно прощались, как златовласка плакала и обещала, что, если он погибнет, она воскресит его и тогда уж в ход пойдёт кипятильник, но больше всего ему запомнилась режущая боль в сердце, когда он уходил из комнаты. Эта адская пытка, как будто у тебя вырезали половину жизненно важных органов, до сих пор преследовала северянина, который снова погрустнел, но был благодарен байкеру за то, что тот лишь молча стоит с ним рядом и тем самым не даёт остаться в одиночестве.
– Ты хотя бы нашёл в себе силы попрощаться, – спустя минуту молчания произнёс Умемия, заставляя северянина отреагировать на его слова и поднять взгляд чёрных, как бездонная пропасть, глаз. Он проследил за сочувствующим взглядом Умемии, направленным куда-то на противоположную сторону пруда, после чего в ту же секунду понял, что имел в виду байкер.
– Наверное, для них это было бы невозможно, – сказал северянин, смотря на одиноко стоящего и смотрящего вдаль друга, фамилия которого звучала громко в отличие от его болезненно сжимающегося сердца.
Хоть внешне Тао и был спокоен, не изменяя себе и своему стойкому характеру, но все прекрасно знали, что он даже не попрощался с Юи – мало того: Рен даже не вернулся в общежитие. И наряду с этим все прекрасно понимали, почему так произошло. Слишком долго они шли к тому, чтобы быть вместе, их счастье было отнюдь недолгим, и теперь сказать друг другу «прощай» никто из них не был способен, ведь это значит собственным руками похоронить всё, чего они добились.
Нельзя сказать, кому было сложнее расстаться, – Сели с Треем или Юи с Реном – но, так или иначе, факт оставался фактом Тао не смог заставить себя посмотреть в глаза любимой шатенке и попрощаться с ней, обещая, что он вернётся. Все прекрасно понимали, что это «путешествие» может стать последним, учитывая то, что шаманам придётся столкнуться с силой людей. Но ещё сложнее было принимать аксиому жизни, судя по которой, им придётся бороться тем же людским оружием, что и будет направлено против них.
Чувство боли от разлуки пронзило всю деревню от общежития на востоке до молчаливых особняков западных холмов. Однако, несмотря на траурную музыку ветра, гуляющего по улицам Добби Вилладж, ничто не могло сравниться с коллизией поглощающей сердце пустоты и одиночества.
Когда молодой детектив только перешагнул порог коттеджа, в котором ещё несколько дней назад было счастье и единение душ, он, как ни странно, но ничего не почувствовал. Скорее всего, все его эмоции и слёзы, оплакивающие самую огромную потерю в его жизни, растворились в том самом небытие, которое всё больше и больше засасывало даузера.
Он прошёл в дом девушки, которую любил, любит и всегда будет любить, но ни единого шороха в доме не раздалось в ответ. Разум Лайсерга понимал, что он всего лишь отрицает то, что и так ясно, но его бьющееся из последних сил сердце тешило себя напрасными надеждами о том, что вот сейчас он зайдёт в комнату своей строптивой и вечно желающей ему помочь брюнетки, а она ждёт его там со стопкой горячих блинчиков и, как всегда, с новым вкусом варенья из самых не сочетаемых фруктов.
Однако стоило ему легонько толкнуть дверь на втором этаже, как все мечты и надежды рухнули, оставляя его на растерзание пустой комнате, которая «накинулась» на него с жаждой крови, утопившей его душу. Ноги едва держали расслабленное тело, голова болела так сильно, что, казалось, сейчас разлетится на куски, и именно поэтому дышавший с трудом и снова ощущавший адские муки утраты Дител не смог больше стоять и сел на край кровати.
Амёбное состояние завладело телом парня, который, аккуратно и медленно взяв подушку, уткнулся в неё носом и погрузился в страну ощущений и запахов. Он не хотел никуда идти и ничего делать, он просто чувствовал запах стойких духов с ароматом ванили и вишни, а дальше эмоции незаметно для разума брали верх.
Он заплакал... Да, оставив позади всю череду событий, не требующих отлагательств, он, наконец-то, смог дать себе право стать простым человеком, которому было невыносимо больно. И хоть ни проклинающих мир криков, ни стонов мучительной пытки не было слышно, всё равно дрожь, пробивавшая его тело, и вздрагивающие плечи давали понять, как несправедливо обошлась с ним жизнь.
За враньё, за гордость, за излишнюю самоуверенность – причин расплаты было много, однако ни одна из них не была настолько серьёзной, чтобы именно таким образом, отобрав смысл существования у детектива, наказать Лайсерга за все его ошибки.
Понимая то, что самое жестокое наказание уже свершилось, обиды человека, стоящего за дверью и всё видящего собственными глазами, стали в момент какими-то незначительными и потерявшими свой вес. Желание поговорить напрочь испарилось из головы Асакуры, который прислонился спиной к стене, а его сердцем завладела жалость по отношению к детективу, на которого он всё ещё был обижен.
Да, жизнь наказала даузера сильнее, чем это сделали бы жёсткие слова Йо, несущие в себе всю тяжесть разочарования, именно поэтому шаман не посмел ступить через порог комнаты, потому что в нём не было бессердечности, чтобы добить англичанина, но и нужных слов прощенья он тоже пока не мог произнести. Возможно, когда-нибудь, но не сейчас, несмотря ни на что.
Раннее утро, когда солнце ещё толком не взошло, а землю всё ещё укрывала тень ночи, – самое лучшее время для того, чтобы начать действовать. Однако не это стало причиной аккуратных перебежек молодой девушки с места на место. Дело в том, что только недавно, сменив средство передвижения на более быстрый и мощный самолёт, Шварц и его подручные догнали новый день Германии и приземлились на землях Штранде.
Анна сотню раз пыталась то поговорить с Генрихом, то попытаться бежать, но в итоге все её попытки потерпели фиаско, причиной которому всевидящий Вальдемар, который словно умел читать мысли и знал наперёд, что предпримет девушка, пока ещё не выдавшая себя, но боровшаяся до конца.
Для чего аристократу понадобилось возвращаться в свой фамильный особняк, да при всём при этом одному входить в него, блондинка не знала, однако сейчас, прячась за деревьями леса, что окружали этот «дворец», она решила пойти на очередную авантюру, которая может стоить ей жизни.
Выглянув из-за широкого ствола векового дуба, Анна увидела, что, как ни странно, но сферу с Хао, которая светилась непривычно синим цветом, охраняет только один сторонник Генриха, с виду выглядевший несерьёзным по отношению к порученному ему делу, судя по тому, как он не мог оторвать взгляда от телефона. Это навело медиума на весьма обычную и до боли банальную мысль, приводящую её к действию.
Она подняла с земли небольшой, но довольно увесистый камень и, размахнувшись, кинула его далеко вперёд, ломая им ветки, создавая хруст и тем самым привлекая внимание тут же насторожившегося и «вылезшего» из телефона мужчины. Не теряя ни минуты, вслед за первым камнем полетел и второй, создавая имитацию чьего-то присутствия, и это в свою очередь не оставило приспешника равнодушным.
