– Нам? – внезапно отсеяв всю подавленность и почувствовав лучик надежды на то, что эта история всё же получит своё логическое объяснение, усмехнулся Йо, удивлённо посмотрев на Рена, который, похоже, впервые в жизни так долго и так много разговаривал с кем-то по душам. Однако, услышав вопрос друга, Тао снова нацепил на лицо маску равнодушия и, сложив руки на груди, ответил:

– Да, нам, потому что мне нужен свидетель на свадьбу с руками и ногам, м... насчёт живого ещё не решил.

Дружба – это прекрасное чувство. Она тёплая, согревающая и такая лёгкая, поэтому даже когда тебе плохо и кажется, что жизнь несправедлива, нужно всего лишь поговорить с лучшим другом, который сначала растопит твоё сердце заботой и поддержкой, а потом даст подзатыльник очередной колкой хохмой, но чёрт... это ж так приятно.

Порой некоторые люди даже и не осознают, что рядом с ними есть человек, который не ищет выгоды в их слабостях, не имеет коварных целей и мотивов, а лишь желает стать другом – настоящим другом.

Но что делать, если это желание пришло слишком поздно, а отношения стали не просто сложными, а чертовски запутанными и что самое главное – непредсказуемыми? Ответ на этот вопрос может быть дан только волей случая, который сам определит дальнейшую судьбу героев, погрязших во тьме и лжи.

Впервые в жизни Анна почувствовала по отношению к себе грубость, когда двое крепких и безразличных к её судьбе мужчин насильно привели её в особняк и толкнули прямиком в логово непредсказуемого зверя.

Упав на колени из-за своевольных действий подручных Вальдемара, Анна с ненавистью в глазах прошипела сквозь зубы проклятье, посмотрев на закрывающуюся за ней дверь, после чего неожиданно услышала холодный голос, медленно приблизившийся к ней.

– Ты не хотела сюда возвращаться, да?

Подняв голову и проскользив взглядом по слепленному искусными скульпторами телу парня, Анна встретилась с прикрытой холодом и безразличием обидой, которая была, мягко говоря, не обоснованной. Девушка считала, что это у неё есть масса поводов не просто обижаться, а злиться на аристократа, который не смог совладать со своим нравом и всё-таки вызвал её любимого человека на дуэль.

Считая себя тысячу раз правой, Анна сглотнула ком волнения, которое почему-то зародилось в районе живота, и взяла себя в руки, с гордым видом встав с пола и демонстративно отряхнув колени, на которых никак не могло быть пыли.

– А тебе, я смотрю, нравится такое обращение со мной, – вроде бы и перевела тему, но в то же время дав ответ, почему она такая злая, отозвалась с аналогичной обидой девушка, в отличие от парня, не контролируя эмоции на лице.

– Они своё получат, но я жду твоего ответа, – даже не дав возможности придумать какие-нибудь заготовки или планы побега, твёрдо вернул Генрих девушку к поставленному ребром вопросу.

Что-то странное происходило с аристократом, и Анна, смотря на него, не могла понять: то ли он её провоцирует на правду, то ли ему действительно безразлично то, что она ответит, ибо такого странного спокойствия в нём ещё никогда не присутствовало. Ещё секунду назад в голосе была обида, теперь на лице присутствовало спокойствие, являющееся переходным мостом от одной эмоции к другой, и, честно признаться, медиум опасалась того, что следом за сдержанностью последуют гнев и ярость, замешанные на подозрении и ревности.

– Будь со мной откровеннее, Генрих, ты ведь в действительности хочешь узнать, что у меня с Асакурой, да? – печально усмехнулась девушка, дав понять парню, что его подозрения лишены здравого смысла.

– Возможно... – наконец-то, отведя взгляд суровых глаз в сторону, туманно ответил Генрих, в груди которого взорвался вулкан, реагирующий на фамилию своего врага. Он одновременно хотел и боялся услышать правду, однако прежде ему была дарована очередная насмешка, выражающая бескрайнюю обиду его недовериям.

– Но для чего мне что-либо говорить, если ты уже сделал выводы? – Анна не старалась оправдаться, она просто тянула время, выстраивая сценарий, по которому она будет играть. Да, ситуация выходила из-под контроля, Вальдемар начал действовать, и это было очевидным, однако её смерть от разоблачения не принесёт никому пользы. Она всё ещё верила в то, что способна остановить Генриха.

– Анна, – устало выдохнул её имя аристократ, плавно повернув голову в исходное положение и посмотрев на жену с прежней любовью, которая каждый раз отдавалась в его сердце резкой, но приятной болью, – я не делал никаких выводов, – на секунду девушка перестала дышать и робко подняла на парня взгляд, встретившись в ответ лишь с болью и невидимыми слёзами израненной души. – Я просто хочу знать, почему ты защитила Асакуру?

В его голубом, словно небо, взгляде девушка читала мольбу о любой лжи, в которую он обещал поверить, лишь бы только она не говорила горькую правду. И несмотря на то, что Анна не хотела врать, не хотела и дальше усугублять ситуацию и играть под дудку тёмного кукловода, ей пришлось с тяжёлым сердцем пойти на это, подключив всю свою фантазию и всё своё актёрское мастерство.

– А я не его спасла, а тебя, – с сожалеющим видом ответила Анна, тем самым показывая Генриху, что ей жаль, что он подумал о ней совершенно иное, и не понял главного – того, о чём они говорили буквально вчера. – Я не хочу видеть тебя убийцей, – чётко проговаривая каждое слово, дала пояснение своим словам девушка, смотря, как немного растерянный взгляд парня становится потрясённым до глубины души.

Он пытался что-то сказать, но губы застывали на первых звуках. Он хотел извиниться за всё, что сделал, ему это было совсем не трудно, но Генрих лишь смотрел на такую любимую, мудрую и знающую ценность жизни девушку и просто не мог найти себе оправдания и своим подозрениям.

Вчера, когда она заговорила о том, что теоретически может когда-нибудь его разлюбить, он всю ночь не находил себе места, постоянно думая над её словами. А сегодня, когда Асакура, как остро-бритвенный тайфун, пронёсся по его ещё свежей ране, Шварц совершенно потерял голову, не сумев разделить эмоции вчерашнего вечера с сегодняшним утром.

И вот сейчас, стоя перед ней виноватым и всё неправильно понявшим, Генрих только теперь осознал, что Анна хотела всего-навсего спасти его душу и, возможно, показать, к каким последствиям может привести его жестокость. Потерять её – было бы последним ударом судьбы, и аристократ не мог этого допустить, но вопреки тому, чтобы найти в себе силы и остановиться, в нём почему-то рождалось непреодолимое желание идти дальше. Возможно, свою лепту вносил страх, оставивший ощутимый отпечаток на его жизни.

Почувствовав всем телом, что сейчас произойдёт то, что неминуемо, душа Анны заметалась, как птица в клетке, а сердце застучало громче выбивающих ритм перед казнью барабанов, однако деваться ей было некуда, и вот уже в следующую секунду она ощущала на своих устах тёплые губы парня, передающие тысячи извинений и клятв в любви.

Снова, как и год назад, она отвечала на его поцелуи не с особой радостью и рвением, но на сей раз не боясь быть непонятой. Она всё ещё была обижена на него за его поступки, и Генрих это прекрасно понимал, однако едва поцелуй прекратился, он сказал то, что убедило девушку только в одном...

– Я люблю тебя, и пускай я стану монстром, но я дал клятву, что никто и никогда к тебе не прикоснётся.

...она не сумеет его остановить.

====== 140. Романтичный демон, скрывающий эмоции. (Начало Flashback) ======

Чуть больше года назад.

Вечер того дня, когда «игра» в кошки-мышки переросла в нечто более серьёзное, был поистине трагичным для детектива, который собственноручно преподнёс врагу любимую девушку – жену – своего лучшего друга.

Внедрившись туда относительно без труда и довольно легко завладев вниманием владельца этого особняка, Анне оставалось сделать самое сложное – очаровать аристократа настолько, чтобы он ни на шаг от неё не отходил.

Сложность заключалась не в том, чтобы покорить сердце монстра, желающего, по рассказам Патчей и Лайсерга, захватить весь мир – в общем, история стара, как мир, – сложнее всего было заставить себя флиртовать, стрелять глазками и соблазнять – одним словом, переломить собственную натуру.