– Сэр, я полагаю, нам пора, – решил закончить Вальдемар этот бесполезный разговор, ведущий к самому страшному, что может кардинально нарушить его планы. Но Генрих лишь покосился на него и с абсолютно спокойным лицом сказал своему несерьёзному сопернику.
– Я не могу расценивать Вашу «просьбу» всерьёз, – Шварц начал спускаться по ступенькам трибун, с каждым шагом становясь всё ближе и ближе к Йо, – хотя бы потому, что Анна не питает к Вам даже дружеский чувств, – его небольшая улыбка, больше похожая на ехидство, не предзнаменовала ничего, кроме как пренебрежение. – Мой вам совет, Асакура, – спустившись к подножию трибун, встал Генрих лицом к лицу с Асакурой, – разберитесь в своих понятиях о любви, прежде чем кидаться в омут с головой.
Его слова сочетали в себе и угрозу, и абсолютную победу. Шварц всем своим твёрдым, непоколебимым и самоуверенным видом олицетворял абсолютную противоположность самому Асакуре. На секунду Йо даже понял, почему Анна предпочла Генриха ему. В нём было всё: ум, мужественность, решительность и невероятное благородство. Однако Йо не мог (по крайней мере, не сейчас) уступить Анну тому, кто держит её в страхе, тем более что впервые в жизни у шамана возникло желание сделать себя счастливым, а это будет возможно только тогда, когда рядом с ним будет Анна – своевольная, непримиримая, но его Анна.
– Дам Вам тот же совет, – едва Генрих и его «свита» прошли мимо Асакуры и уже хотели направиться прочь от места бессмысленного столкновения, вдруг послышался твёрдый голос Йо, заставивший Вольфа сжать зубы и про себя чертыхнуться, а Шварца застыть на месте в ожидании продолжения. – Пока мне ваша любовь к Анне кажется столь ничтожной, что Вы даже не способны за неё постоять, – честно говоря, парень и сам не понял, откуда родились эти слова – скорее всего, из сердца, которое свергло с трона не разум, а лень, всегда сдерживающую его чувства.
– Что? – поперхнувшись взорвавшимися эмоциями, медленно развернулся назад Шварц, почувствовав, что ещё чуть-чуть и его нервы будут сняты с предохранителей.
– Сэр, не обращайте внимания... – попытался, как можно скорее исправить положение Вальдемар, который просто-напросто проморгал и не уследил за тем моментом, когда всё стало рушиться на глазах.
– Вы сбегаете, как трус, – не обращая на подручного Генриха никакого внимания, продолжил с уверенностью говорить Йо, даже не поддаваясь страху приближения Шварца, который снял со своего лица все тысячи масок и оставил одно единственное, своё настоящее лицо. – Не боитесь, что я рано или поздно завоюю сердце вашей жены? – теперь была очередь Йо насмехаться, но, судя по опасным и блестящим от ярости глазам аристократа, Генрих не очень-то оценил его юмор. – Однако тогда у Вас уже не будет шанса её вернуть.
Пускай всё будет честно, пускай битва решит все распри. Йо был уверен в своём решении, которого никогда бы не принял, если бы так и был верен себе прежнему, но, к сожалению, он совершенно упустил одну маленькую, но очень значительную деталь, которая привела к последующим, определяющим судьбу результатам.
– Вы предлагаете мне сразиться с Вами, Асакура? – даже в его угрозах было нечто потрясающе изысканное и величественное. Высокомерие Генриха не было слепым и амбициозным – он на самом деле был выше над любым из присутствующих здесь людей, ведь только он мог по праву называться аристократом, пронёсшим все традиции своих предков до сегодняшнего дня. И, как настоящих граф, чтивший нормы, морали и устои прежних изысканных веков, он не мог поступить по-другому, кроме как пойти на поводу у своего третьего принципа аристократа. – Но, увы, я не шаман, – произнёс с наигранной печалью Генрих, давая ложное впечатление всем, что он попробует замять эту накалившуюся до предела ситуацию. Однако не только Анна была причиной его дальнейшим действиям и словам, Йо допустил очень большую ошибку, когда публично назвал его трусом, и за это, по мнению самого Шварца, он должен был поплатиться. – Хотя если Вам нужно успокоение, то давайте сыграем и расставим все точки над «i» на моих правилах, – даже толком не осознав тонкого намёка, Асакура почувствовал разъяснение от лёгкой, чёрной перчатки, шлёпнувшей его по щеке. – Это будет дуэль, – поставил свои условия Генрих, заставляя ещё не пришедшего от потрясения Асакуру немного приоткрыть рот и расширить глаза, – и поверьте: я не удовлетворюсь простым Вашим проигрышем, – без притворств и улыбочек, а, наоборот, самым ледяным голосом и с невероятно серьёзным взглядом заявил Шварц. – Если Вы действительно любите мою жену, то должны отвечать за свои слова до тех пор, пока либо я, либо Вы не замолчите на века.
– Сэр! – уже не просто вклиниваясь в разговор, а подбежав к лидеру, сошедшему с ума от ярости, постарался остановить его Вольф, которому даже не дали ничего сказать, так как Генрих, не сводя пристального и разъярённого взгляда с Асакуры, резко двинул назад плечом, сбрасывая ладонь подчинённого.
– Я даю Вам ровно час, Асакура, на то, чтобы Вы попрощались со своими друзьями, – решил поставить точку в этом разговоре Генрих, продемонстрировав потрясающее самообладание и, разумеется, великодушие. – Надеюсь, Вы не струсите? В конце концов, Вы ведь этого добивались?
И вот сейчас, когда последние вопросы аристократа превратились в риторические, так как на тот момент Йо просто не нашлось, что сказать, парень, стоявший перед дверью своей комнаты, пытался ответить на самый главный вопрос: «А этого ли он добивался?».
Набить пару синяков, даже возможно сломать что-то – это абсолютно иное, нежели лишиться, а что самое главное – лишить человека жизни. Йо прекрасно помнил, как несколько месяцев после битвы с Хао сидел в саду, расположенном за Фунбари Онсен, и размышлял над случившимся.
Конечно, никаких терзаний совести у него не должно было возникать, ведь Хао был действительно неисправимым безумцем, желавшим даже не поработить, а истребить мир людей, но всё равно что-то в его доброй и видящей во всём причины и мотивы натуре заставляло его сожалеть и чувствовать себя подавленным. А теперь всё повторяется: либо Генрих убьёт его, либо...
Даже мысль об этом поступке приводила шамана к горькой усмешке. Хотелось просто обратиться к дьяволу и попросить его научить быть более жестоким и бессердечным. Йо не знал, каково это – идти по трупам людей к достижению собственных целей, и в этом незнании все видели его силу. В мире шаманов – возможно, но вот в мире людей – в мире, где понятия «сочувствие» и «поддержка» отжили свой век, – доброта считалась слабостью, и сейчас Йо ощущал это, как никогда.
Нажав на ручку двери, при этом не понимая, зачем он вернулся в общежитие, Асакура в мгновение ока оказался в комнате, на секунду замерев в дверном проёме. В тот момент, когда он, казалось бы, уже всё решил, когда страх не оказывал на него уже никакого влияния, заставляя просто положиться на течение реки судьбы, Йо наткнулся в комнате на человека, который тоже был здесь на вполне законных основаниях, но почему-то собирал свои вещи в большой чемодан. Видимо, все близкие его сердцу люди решили оставить его. Да... видимо, так.
====== 136. Катастрофический ужас. ======
Многие мужчины – нет, скорее всего, все – хоть раз в жизни произносили эту фразу: «Нам никогда не понять женской логики». И действительно: девушки – это очень странные существа планеты, да что там планеты – вселенной. У каждого мужчины, старавшегося понять их, складывалось такое ощущение, что когда всевышние силы создавали женский пол, у них был массовый диспут и каждый из богов внёс свою лепту, тем самым создав абсолютно противоречивое существо.
Женщины – это непостоянство. Сегодня они говорят одно, завтра – другое, а послезавтра приходят к мнению, что всё-таки не нужно было гнаться за всем сразу, а лучше взять ту сумочку с распродажи. Вот такая она – женская логика. И для мужчин, которые ищут спасения и которые устали воевать с «сильным», по нашим временам, полом, совет можно дать только один: женщины всегда правы. Вы можете быть с ними не согласны, можете даже сделать им наоборот, но самое главное – это вовремя сказать: «Да, дорогая».
