– Так чем же я могу Вам помочь, Асакура? – не сбавляя оборотов настороженности во взгляде, но при этом видя, что Йо тяжело даются слова, которые он ещё мгновение назад был готов произнести, поторопил Шварц своего оппонента к действию, даже не догадываясь о последствиях этой спешки.
Лёгкие шамана резко наполнились воздухом в тот момент, когда он вроде бы уже чётко ориентировал себя на то, что хотел сказать. Йо даже поднял самоуверенные глаза, встречаясь с выжидающим взглядом голубых омутов, однако вдруг резкой вспышкой и ярким воспоминанием перед ним возник образ девушки не просто требующей, а практически заклинающей его.
«Прошу: не рассказывай ему о нас!» – эти слова так чётко вчера врезались ему в сердце и поселили сомненье в разум, что сейчас его разрывало на куски от двух вариантов решения проблемы.
С одной стороны, он больше не доверял словам Анны, как бы при этом её ни любил. Она говорила одно, её глаза бесстыдно врали о другом, а сердце вовсе говорило о третьем. Йо чувствовал это и понял вчера, что с ней бесполезно о чём-то говорить.
С другой стороны, шаман абсолютно не понимал, почему ей было так важно, чтобы Генрих ничего не узнал об их отношениях. Страх? На это Асакура лишь горько усмехался и смахивал навешанную лапшу с ушей, не веря в то, что его Анна, противостоящая Хао, может чего-то бояться.
Пора было это прекратить, пора положить конец неопределённостями. Но что делать, если изнутри разрывают чувства сомнения, и как поступить, если не уверен в правильности собственных поступков?
«Не рассказывай ему о нас», – как будто ключ к решению, снова пронесся голос медиума в голове шамана, который тут же сузил взгляд и, решительно подняв голову, сказал уверенным и решительным голосом:
– Я... я люблю Вашу жену.
Показалось, что воздух прекратил движение. Показалось, что солнце вмиг погасло. Показалось очень многое, однако очевидным было только одно: даже после такого заявления лицо аристократа не тронула ни одна абсолютно нормальная человеческая эмоция, чего нельзя сказать о глазах, наполнившихся спустя мгновение адским пламенем Сатаны.
====== 135. Третий принцип аристократа. ======
Темнее тёмного была лишь тень, быстро скользящая по едва освещённому туннелю, ведущему со стадиона в деревню. Она мчалась с такой невероятной скоростью за своим лидером, что, казалось, если догонит, то вонзится в аристократа с предельной жестокостью. Лишь ближайшее окружение Генриха, едва поспевающее за его пылкой натурой, знало, что это вовсе не тень, а Вальдемар – верный соратник и «правая рука» Шварца.
– Сэр! Сэр! – без своей обычной вежливости и глубокого уважения пытался голосом остановить своего лидера Вольф, однако, как бы он ни старался, остановить разгорячённую аристократскую кровь получилось, лишь применив силу, а точнее опередив и встав, как щит, перед парнем.
Выставив руку вперёд так, что Генрих наткнулся на неё грудью и не смог продолжать свой быстрый путь дальше, Вальдемар увидел на лице Шварца не что иное, как эмоции – те самые эмоции, которые когда-то присутствовали в нём и делали из него не хладнокровную машину мести, а эмоционального юношу. Хоть злость, ярость и желание разрушать всё на своём пути были и сдержанными, но Вольф прекрасно их чувствовал, исходя из тяжёлого дыхания, мечущегося из стороны в сторону взгляда и постоянно сжимающихся и разжимающихся кулаков парня.
– Генрих, успокойтесь, – решив, что сейчас опять можно позволить небольшую фамильярность с главой ордена и тем более лучше дать ему совет, как друг, а не соратник, холодным и немного низким голосом воззвал к благоразумию Вольф, кинув взгляд на позади спешащих за ними приспешников. Он не хотел, чтобы завсегда хладнокровный лидер лишился уважения ещё и в глазах членов ордена, именно поэтому говорил вкрадчиво, тихо, но настоятельно. – Вы понимаете, что этим решением ставите под угрозу то, к чему мы все стремимся. Время на исходе, мы практически у цели, и Вы не можете так рисковать собой.
– Ты разработал план – тебе его и осуществлять, – резко отбросив руку мужчины в сторону, показал Генрих, что не настроен сейчас вести с ним спор по поводу своего твёрдого решения. – Я совершенно не понимаю, почему ты за меня так печёшься, мой отец ведь сказал тебе время и место, так что ты ничем не рискуешь, – договорив эти слова в запале, так схожей с той, что и была после смерти его родителей, аристократ хотел продолжить свой путь, прожигая взглядом голубого огня всё на своём пути, но Вольф снова преградил ему путь, остановив вспыльчивого юнца плечом и наклонившись к самому уху.
– Мы вверили Вам свою судьбу, – впервые от Вальдемара была слышна не своеобразная забота, а слова полные угрозы, однако Генрих в таком взрывном и целенаправленном состоянии не замечал этого, думая, что его «правая рука» снова опекает его, как делал это все последние пять лет. – Мы присягнули Вам на верность, и я не могу допустить, чтобы Вы рисковали своей жизнью и совершили необдуманные поступки.
– Необдуманные, Вальдемар? – резко резануло слух Генриха это определение его действиям. – Ты думаешь, что я сделал глупость? – вот сейчас в Шварце начало снова возрождаться то хладнокровие, которое всю жизнь преследовало его вместе со статусом аристократа. Что послужило этому резкому изменению в настроении парня – неизвестно: то ли, наконец-то, настигшие их члены ордена, то ли то, что Шварц всё же заметил эту агрессию, исходящую от Вальдемара, – однако факт остаётся фактом, и Генрих действительно немного остыл и начал вести спор более осмысленно.
– Я думаю, что Вы поступили крайне вспыльчиво, и мисс Анна не одобрит Вашего... – хотел Вольф повлиять на аристократа самым важным для него человеком – его женой, однако едва Генрих услышал имя своей возлюбленной, как в ту же секунду в его глазах вспыхнул новый и ещё более мощный огонь войны.
– Не смей, – притянув соратника к себе за ворот его плаща, прошипел с угрозой Шварц, стараясь уничтожить своевольность Вольфа взглядом. – Я тебя предупреждаю: если Анна об этом узнает, – зрачки парня тут же сузились, делая из него опасность воплоти, – мало никому не покажется.
– Сэр... – на свой страх и риск всё же захотел возразить Вольф, однако Генрих резко его отпустил, будто отмахнулся от назойливой мухи.
– Я тебя предупредил, – этим резким и коротким предложением парень окончательно поставил точку в их споре, после чего обошёл стоявшего на его пути Вальдемара и направился к выходу со стадиона. Он снова вернул своей походке быстроту, ярость, но не утратил величественности и силы, которой был награждён от рождения.
Позади него остались лишь пара верных соратников ордена и «правая рука», которая была разгневана до предела. В отличие от Шварца Вольф совершенно не умел скрывать эмоций, зато замечательно их сдерживал за сцепленными зубами и сжатыми кулаками. Его взгляд метал молнии во всё, что попадалось ему на глаза, однако причиной его гнева были вовсе не слова Шварца, а его поступки, которые могли нарушить его личные планы.
– Упрямый глупец весь в своего отца, – глубоко вдохнув и на выдохе выдав мысли своей души, проконстатировал факт мужчина, стоящий в окружении своих «друзей» по несчастью, имя которому Генрих.
– И что мы с этим будем делать? – послышался из-за спины уместный вопрос одного из членов ордена. – Нельзя же допустить того, чтобы из-за Асакуры всё пошло прахом.
Одновременно с тем, как мужчина заканчивал свою теорию очевидного, Вальдемар наспех достал из внутреннего кармана чёрного плаща маленькую записную книжку, вырвал из неё листочек и быстро изложил свой план на бумаге.
– Вот, – заканчивая писать, произнёс Вольф, – передай это Анне как можно скорее, – он протянул одному из соратников листок бумаги, который теперь стал запиской, объясняющей происходящее. – Надеюсь, ей хоть жизнь Асакуры важна.
– Ты решил окончательно наплевать на решения Шварца? – подметил второй высокорослый мужчина, имеющий длинный шрам от уха до щеки. Генрих явно дал понять, что Анна не должна знать о планируемом «событии», однако Вальдемара, похоже, абсолютно не волновали его приказы.
