– А вдруг однажды... – на задворках своего сознания Генрих догадывался, что сейчас последует – какие слова ударят его больнее, чем крепкий кулак, – но он до самого конца не хотел в это верить, пока девушка, наконец, не произнесла, – я скажу, что больше не люблю тебя, – Анна явно ощутила то, как по всему телу парня прошла дрожь от услышанного. Он сдерживал эмоции, из последних сил терпя эту беспощадность, но девушка продолжила наносить удары. – Какова вероятность того, что мы оба останемся живы?

Настолько неожиданной резкости в движениях Анна не ожидала увидеть от Генриха, который в ту же секунду, рвано выдохнув, развернулся к ней спиной. Она лишь успела заметить, как сузились его зрачки: то ли от страха, то от злости, – однако больших эмоций он был не готов ей показать, именно поэтому он так мгновенно поставил между ними защиту.

Лишь рваное дыхание, вызванное дрожью во всём теле, и сжавшийся на правой руке кулак говорили о том, что ему было очень больно. Злость в нём всегда проявлялась открыто, и он не боялся показать её своей жене, но вот боль и свою слабость Генрих старался сдерживать, особенно если эти чувства достигали предела.

Анне было жаль Шварца, в этот момент, смотря на то, как он медленно прошёл через всю комнату и, выставив руки вперёд, надавил на стену, опустив голову вниз, девушке даже захотелось заплакать от осознания, как больно она ранит своими словами человека, который действительно её любит.

Закусив нижнюю губу, тем самым борясь с эмоциями, медиум решила, что она перешла все рамки дозволенного, и ей стоит уйти, пока она окончательно не уничтожила парня. Разумеется, ей хотелось знать: действительно ли Генрих убьёт её, когда узнает правду, – но только не такой ценой, что мужчина даже не мог контролировать свои эмоции и чувства.

Взявшись за ручку двери и уже второй раз за этот вечер почувствовав себя самой последней скотиной, Анна надавила на рычаг, но в ответ услышала снова спокойный и ровный голос Генриха:

– Анна, – этот тон был похож на тот, что встретил её здесь несколько минут назад, однако девушка чувствовала, что причиной удержания эмоций была не злость, а растоптанное в хлам состояние души и сердца, – я не знаю, что будет со мной, если однажды ты скажешь мне эти слова, – Шварц не улавливал от слов жены никаких подтекстов, он полагал, что она сказала это не всерьёз, однако благодаря этим словам в его голову пришло понимание того, каким чудовищем он стал, раз его любимая боится его, – но я клянусь тебе, что ни один волос не упадёт с твоей головы.

Услышав это, Анна незамедлительно вздрогнула и испугалась от ощущения того, как внезапно по её щекам пролегли две тонкие дорожки солёных слёз счастья и неимоверного облегчения. Чувствуя, что голос будет дрожать, медиум не рискнула что-то ответить, а посему, лишь послав в спину парня тёплую благодарность и ничтожные извинения, молча вышла из комнаты, лишь там с дрожью выдохнув и утерев слёзы.

Клятва аристократа, несомненно, сильнее всех его принципов, и раз он дал такую клятву, то не стоит волноваться – он сдержит её.

Как странно, в один вечер Анна, находящаяся уже на грани отчаяния, незаметно для самой себя практически разрешила все острые и опасные проблемы. Однако оставалась ещё одна, последняя и самая большая, проблема, сейчас спускавшаяся по лестнице правого крыла прямо ей навстречу.

Переполненная гордостью за то, что она в одиночку решила большинство вопросов, медиум больше не боялась встречаться с ехидной гиеной, затаившейся в тени. Она легонько откинула назад свои длинные волосы, подняла подбородок, делая из себя самую настоящую и изысканную леди, и поселила на долгий срок в своих глазах уверенность, после чего гордой походкой пошла навстречу Вальдемару, ведь ей нужно было поднять на второй этаж, чтобы поспать крепким сном.

– Госпожа Анна, – снова став вежливым и учтивым с женой своего лидера, немного склонил голову Вольф, отчётливо демонстрируя и не скрывая огоньки насмешки в своих глазах. Он излучал из себя чёрное самодовольство, зная и веря в безвыходность положения девушки. Однако...

– Вальдемар, – с точностью зеркала повторила все его движения и взгляды Анна, словно бросив вызов его самомнению, но, несмотря на её действия, как только она прошла мимо, лицо Вольфа посетила, казалось бы, неуместная улыбка с едва сдержанным смехом безумия.

– Шах и мат, – сорвалась с губ счастливого злодея удовлетворённость происходящими событиями.

====== 132. Felix Mundi. ======

– Ох, как же я устала, – потянувшись руками к потолку, на всю комнату заявила пока ещё беззаботная девушка, которая скорее радовалась этой усталости, нежели на неё жаловалась. Вечер, проведённый в кругу друзей, явно удался на славу, и сейчас, после весёлой вечеринки, полной разнообразных событий и эмоций, даже не верилось, что всё обошлось без очередных катастроф вселенского масштаба или драк.

Но, несмотря на плавный закат созданных на всю жизнь счастливых воспоминай, Юи Вэй, чувствующая приятную усталость во всём теле, даже не подозревала, а точнее совсем забыла, что грядёт тёмная и злорадная буря, от которой в глазах у неё уже потемнело.

Как только Вэй вернулась в свою комнату, переполненная диким желанием завалиться на кровать и отдаться на одну ночь в рабство царству Морфея, она потянулась, заставляя все косточки издать своеобразный хруст, после чего открыла глаза не в светлой комнате, а в странном полумраке.

Кто-то явно нажал на выключатель висящей под потолком люстры во время её кратковременного зажмуривания, и поэтому теперь единственным источником света были луна и звёзды, видневшиеся на небе через окно.

Когда зрение человека начинает ослабевать, свободная энергия обостряет остальные чувства, например, осязание, и у шатенки оно сейчас явно уловило поблизости тепло – человеческое тепло.

Крепкие и мужские руки, медленно проскользившие со спины к животу девушки, были знакомы до такой степени, что Юи даже не приходилось теряться в догадках, кто этот недоэлектрик, теперь решивший выйти за рамки своей «работы». Даже сила прикосновений, сила ауры и дыхания – всё это было узнано за доли секунды, ведь это всё принадлежало смыслу её жизни.

Но, несмотря на то, что существовала атмосфера интимности за счёт лунного света, горячего дыхания и нежных прикосновений, Вэй всё же увидела яркий свет правды, так опасно резанувший по её разуму.

– Вэй, – послышался голос парня над ушком девушки, да так тихо, протяжно и главное – непривычно растянувшись, что, казалось, обороты страсти стали всё быстрее и больше. Однако ни возбуждения, ни трепетания души Юи не испытывала от этих фальшивых прелюдий, когда Тао в темноте, прижавшись грудью к спине любимой, провёл кончиком носа по мочке её уха. Вопреки всему логичному и объяснимому её глаза бегали из стороны в сторону, словно запуганный кролик в поисках спасения, а сердце колотилось о рёбра так, будто кричало в истерике: «Остановитесь, я выйду!»

– Ох, как поздно, – заглушив в себе чрезмерное волнение, наигранно зевнула Юи, стараясь не выдавать своей паники, но при этом сделать всё возможное, чтобы избежать страшного позора, уже не грозившего ей вдалеке, а дышащего в спину, – мне кажется, пора спать, – надо было срочно разорвать этот тесный контакт, пока Тао не уловил её безумный ритм паники в груди, именно поэтому, сказав эти слова, девушка попыталась пойти вперёд, наивно полагая, что замочек мужских рук на животе без проблем сломается, но, увы, там была непоколебимая сталь упрямства. – Рен, – выдала нервный смешок Юи, – пора спать.

– Не раньше, чем ты выполнишь наш уговор, – снова этот тихий и ехидный голос превосходства прозвучал над самым ухом, заставляя целый табун мурашек пробежаться по спине, но на сей раз у парня не было умысла соблазнить девушку – только вдоволь насладиться зрелищем её загнанности в угол. – Надеюсь, ты не забыла, что проиграла спор? – да прогремел гром над деревней ночной, и начался поток невообразимых эмоций.

– Между прочим, – в тот же миг возмущение в Юи подскочило до такой степени, что она резко обернулась, силой своего недовольства всё же разорвав «объятия» наглого парня, и встала в позу под названием «Руки в боки», – ты выиграл нечестно!