Несколько раз делая подход, чтобы постучать друга по спине, Вэй каждый раз оставалась при своих мыслях и желаниях, думая, что она не имеет права вмешиваться в их разговор. Но, к удивлению девушки, прямо перед ней, а также всеми остальными гостями, которые не приступали к еде, как будто чего-то ожидая, официант поставил небольшую пиалу, красиво оформленного салата.
– Ой, спасибо огромное! – не криком, но вцепившись в официанта не только взглядом, но и рукой, поблагодарила мужчину Юи, из-за чего у того, чуть сердце в пятки не ушло от такой неожиданности. Никто и никогда не благодарит официантов в таком обществе – это ведь их работа, некоторые вообще их даже не замечали, думая, что еда сама появляется и исчезает, как по волшебству.
Такое странное для высшего света и абсолютно обычное для простого человека поведение заставило многих замолчать и раскрывать рты, а Ена, который сидел практически во главе стола, через угол с Ран, сузил взгляд, в котором читалось явное недовольство. Но шатенка этого даже не заметила, она была просто счастлива, что сейчас сможет попробовать салат, который считался всего лишь аперитивом для знающих и вкуснейшей едой для неё.
Рен просто разрывался на части: с одной стороны, а точнее с левой, сидел его партнёр, с котором он хотел установить хорошие отношения, а с другой – Юи, которую надо было попросить вести себя потише и, можно даже сказать, побезразличнее.
Вэй, устав ждать Рена, пока он соизволит начать есть салат, тем самым показав вилку, которой это надо делать, решила посмотреть направо, где сидел ещё один неизвестный ей мужчина, но так своевременно взявший третью вилку, предназначенную для салата. Но только шатенка взяла в руки прибор, которым хотела воспользоваться и поддеть еду, как вдруг до неё донёсся уже не перешёптывающийся между определённым кругом людей, а обращённый через стол голос рыжеволосой девушки, которую, как запомнила Юи, звали Мэгуми.
– Юи, а Вы интересуетесь культурой, как я понимаю? – мало того, что в её зелёных, как болото, глазах читалось что-то фальшивое и дурно пахнущее, так эта... км... девушка не давала Юи утолить свой голод, который уже выворачивал желудок шатенки наружу.
– Есть немного, – попыталась ответить Вэй так, чтобы Мэгуми больше не могла к ней прицепиться и дала, наконец, съесть ей то, что так вовремя принесли и теперь сводило с ума одним своим видом. На Юи было направленно много взглядов, но шатенка старательно отводила глаза, тем самым будто говоря: «Ну, народ, дайте поесть, иначе я сейчас сдохну».
– Интересно, – растянула самодовольно рыжеволосая, которую Юи уже мысленно раз сорок прокляла и даже пожелала, чтобы она вилкой подавилась. – А Вы знакомы с работами Ясунари Кавабаты?
– На мой взгляд, отличный художник, – не задумываясь, ответила наспех Вэй, желая как можно быстрее отделаться от почему-то приставшей к ней девушки. Однако после её слов вдруг воцарилось молчание, причём было такое ощущение, что не только за этим столом.
Еда и голодный желудок сыграли с Юи злую шутку, заставив её сказать первое, что пришло в голову, ослабив бдительность и пойдя на поводу у провокации. Рен, услышав это, нервно глотнул боясь посмотреть на подругу, которая не могла понять, в чём, собственно, дело.
– Вообще-то, это писатель, – девушка произнесла это с таким невозмутимым и гордым лицом, будто она знала, что шатенка так ответит, а в её глазах очень чётко прослеживались слова: «Вот и попалась».
Юи немного приоткрыла рот, чувствуя, что голод резко отступил на затворки, как трусливая собака, поджавшая хвост и оставившая хозяйку на растерзание чувству стыда. Тао даже и не знал, как выпутать подругу из этой неловкой ситуации, которая сразу же надавила на всех членов семьи, старавшихся не подавать виду: лишь Ен с нескрываемой неприязнью смотрел на шатенку, которая ляпнула такую недопустимую глупость, прямым образом посрамившую Рена.
«Ну уж нет», – взяла себя в руки Вэй, переборов свою простую натуру и гордо посмотрев в глаза противнице, а в том, что она была именно ей, Юи не сомневалась. – Я это и имела в виду, Мэгуми, – улыбнулась шатенка, ведя себя так, будто она даже не почувствовала этой «подножки», и тем самым заставляя душу Рена завопить, как сирену, которая кричала: «Глупая, замолчи сейчас же! Что ты несёшь?!»
Пожалуй, впервые искренне усмехнувшись и поразившись тому, как эта неотёсанная деревенщина продолжает бороться за то, что она уже проиграла, Мэгуми наклонила голову набок и с чёткой язвительностью, прикрытой невинным смешком, подметила, желая полностью уничтожить Юи в глазах не только гостей, но и семьи Тао:
– Вы уж меня простите, но художник и писатель – это разные вещи...
– Это с какой стороны посмотреть, – ответила Юи в точности скопировав манеру её поведения. За столом обстановка явно накалялась, причём если семья Тао сейчас была в шаге от позора и сидели с замиранием сердце, хоть и не показывали этого, то простым зрителям уже не терпелось узнать, что из этого выйдет. – Разве писатель – это не художник? – продолжила говорить шатенка с уверенным видом и расстановкой свойственной Ран. Рен же впервые видел в глазах подруги столько несвойственной ей уверенности, грациозности и стойкости, поэтому теперь даже он не хотел вмешиваться, словно заворожённый смотря, чем это закончится. Мэгуми же немного растерялась, видя эту уверенность и несгибаемость, а тем временем Юи продолжила, просто играя свою роль. – Писатель, как и художник, рисует своим воображением прекрасные истории, используя все возможные краски эмоций и иной раз заставляя читателя видеть что-то поистине прекрасное в незначительных и простых деталях. Вы так не считаете?
– Интересная философия, – задумчиво донёсся голос какой-то женщины, словно отвечая за рыжеволосую девушку, которая как будто язык проглотила от того, как Вэй ловко смогла выкрутиться. – Вы сами её придумали? – Юи, наконец-то, оторвала сильно бьющий в ответ взгляд от Мэгуми и хотела уже ответить, даже сама не зная кому, но вдруг её перебили.
– Это наша общая мысль, – наконец-то, сумел отойти от шока, вызванного этими словами, ответил вместо подруги Рен, но отнюдь не для того, чтобы присвоить себе оригинальность, а чтобы лишний раз к шатенке не цеплялись. – Каждый деятель культуры – это художник. Художник своей мысли.
Данная философия и взгляд на то, кто кем является, так подстегнула всех к обсуждению, что гости все снова ушли по своим группкам, дискутируя на эту тему. Юи же, почувствовав огромное облегчение, когда с неё спали пристальные взгляды, косо и аккуратно взглянула на Рена, который лишь коротко улыбнулся, – практически незаметно – после чего вернулся к беседе со своим партнёром по работе, думая, что им повезло в этот раз.
Бизнес и политика – у мужчин, мода, культура и свежие сплетни – у женщин. Темы разговоров были разнообразными, но для Юи весьма скучными, тем более что ни одну из них шатенка не могла полностью поддержать и выразить в ней своё мнение, которое на сей раз могло не сойти ей так просто с рук.
Честно говоря, Вэй сама ещё с трудом понимала, как она смогла такое сказать, да и вообще придумать. Она не помнила половины своих слов, чтобы повторить эту впечатлившую всех речь, а спросить у Рена, что она сказала в экстремальном состоянии, Юи не хотела, лишний раз решив не будить лихо, пока оно тихо.
Да, именно адреналин, ударивший по вискам, видимо, и вызвал у Вэй такое своевременное просветление и помог ей собраться, однако был и ещё один мотиватор подтолкнувший её к этому – это Рен. Она поняла, что поставила его репутацию под удар, а осознание того, что он может пострадать по её вине, мобилизировало и дисциплинировало её мышление, что привело к такому неожиданному эффекту. Она практически не понимала, что говорила, однако сейчас, когда от неё все отстали, она поняла, что всё сказала верно, ну или, по крайней мере, сумела запудрить им мозги.
Тем не менее время шло, причём медленно и мучительно, заставляя Юи просто ковыряться в тарелке вилкой, тупо смотря, как перекатывается помидорка Черри из одной стороны в другую. Девушка поражалась, сколько можно болтать на все эти скучные и непонятные её образу жизни вещи, от которых голова раскалывалась пополам.
