Начало POV Рена.

Где... где я? Открываю глаза, чтобы увидеть мир вокруг себя, но понимаю, что его нет. Вокруг ни души, лишь стены – голые стены, которые так сильно давят – сдавливают все органы и не дают мне свободно дышать. Это место похоже на какую-то комнату, где держат заключённых, а я лежу на койке, что призвана служить мне верой и правдой до скончания века.

Мне? А кто... кто я? Оглядевшись по сторонам, я даже не могу найти зеркала, чтобы познакомиться с самим собой и, возможно, даже вспомнить своё имя. Здесь нет ничего. В этой комнате одиночества нет ни окон, ни дверей. А может они замурованы?

Откинув в сторону покрывало, которым я был накрыт, я медленно встаю и с надеждой пытаюсь взглядом увидеть хоть какой-нибудь яркий цвет, но нет... всё серо, как на плёнке старого кинофильма. Однако я не сдамся, мне нужно отсюда выбраться, из-за чего я начинаю лихорадочно ощупывать и постукивать голые, шершавые стены, пытаясь найти выход или лазейку из этого кокона.

Но зачем? Почему я хочу выбраться из этой ловушки? Наверное, для того, чтобы узнать, кто я. Меня мучает неизвестность, и я хочу определённости, а ещё... я слышу тихий шёпот, там, за стенами моей персональной тюрьмы, кто-то говорит, но я не могу понять, кто это, и что именно там происходит.

Обойдя весь периметр комнаты, я понимаю, что выхода нет, что строители, которые выстроили эти стены вокруг меня, хорошо сработали, не давая даже слабого места или трещины для моего побега.

Я сползаю на пол по стене, чувствуя, как спину царапают неровности поверхности, но всё равно я не вижу даже собственного тела. Смотрю на руки, но их нет. А может и меня уже нет? Может я лишь мысль, парящая в воздухе?

Становится страшно. Страшно от того, что я никто. И некому мне помочь и дать ответы на все мои вопросы. Но вдруг, когда всё вокруг начало кружиться в лёгкой качке, мешая мои мысли и не давая им сосредоточиться, напротив меня ярко загорается свет.

Подняв глаза, если они вообще у меня есть, я всё же вижу белый, кристально чистый, но такой ослепительный свет, который исходит из двери, неизвестно откуда появившейся в моей тюрьме одиночества.

Это выход? Странно... я не слышу оттуда голосов, которые были слышны за стенами, однако и не боюсь этого света. Ведь неважно куда он меня приведёт, главное – это не оставаться в этом коконе, который всё сильнее и сильнее сдавливает мне грудь и как будто бьёт сильным током.

(Музыка: Yasuharu Takanashi (Vol.1) – Fairy Tail Main Theme (Slow Ver.))

Я медленно встаю, с подозрением, но также и с любопытством смотря на этот светящийся и зазывающий меня проход, и иду... иду туда, где таится очередная неизвестность, однако она не имеет серых цветов, а значит это уже в сто раз лучше того, где я нахожусь сейчас.

– Рен! Рен! – Асакура чувствовал, как его пытаются оттолкнуть врачи, чтобы сделать всё возможное, чтобы снова запустить сердце парня, который очень неожиданно начал покидать этот мир, но Йо не замечал их, он продолжал бороться с ними, смотря на Тао, чьё сердце останавливалось, и крича его имя из последних сил.

– Разряд! – скомандовал врач своему помощнику, который тут же запустил прибор, который воздействует электрическим током на сердечную мышцу, из-за чего тело Рена дёрнулось, однако никак не среагировало. – Ещё раз!

Всё происходило, как в замедленной съёмке, вся жизнь рушилась по крупицам, причём как одного шамана, так и другого. Жизнь медленно уходила из этой комнаты, а врачи лишь сожалеющее мотали головой, уже не надеясь на чудо.

Йо ощущал, как и его сердце начинало останавливаться, будто в знак солидарности Рену. Асакура чувствовал, как его шатает из стороны в сторону, однако его взгляд, полный безумства, паники, страха и злости на Рена, был твёрд и не отрывался от Тао, даже под тем факторам, что его пытались всё дальше и дальше вывести из палаты, неся какую-то чушь о том, что он мешает.

Но всё было бесполезно, ведь Йо просто выдернул руки и подбежал к подножью кровати, чуть не врезавшись в железный бортик, помешавший ему наскочить на друга, бессовестного друга, который решил покинуть их всех, после чего весь этаж эхом заполнил громкий мужской крик боли и ярости, способный отпугнуть своей силой даже смерть.

– Рееееееееееееееен!

Что за чёрт? Я резко вздрагиваю, когда мне осталось только войти в эту дверь, наполненную ярким и приятным светом, и всё потому, что я слышал чей-то крик.

Мужчина. Кричал явно мужчина, и это было слышно от...оттуда. Я поворачиваюсь назад к стене, от которой пришёл, и вижу, что там сияет ещё одна дверь, которая была словно небрежно пробита снаружи, но совершенно отличалась от этой. Она светится всеми цветами радуги: красный, жёлтый, синий, зелёный – все цвета и оттенки мерцают так ярко и красиво, что просто глаз не оторвать.

Я точно слышал голос оттуда, я уверен...

Так что? Куда мне идти? На яркий белый свет, который первый указал мне выход из этой серой тюрьмы, или туда, где я чувствую радость и счастье... я просто чувствую, что за этой радугой есть много чего интересного. Я чувствую, и я снова иду... иду туда, куда зовёт моё сердце и моя душа, а то, что они у меня есть – это бесспорно.

Конец POV Рена.

Перед глазами парня, который слышал множество голосов, всё плыло и не могло никак сфокусироваться, однако даже в таком состоянии Тао мог различить все краски этого прекрасного мира. Он сделал правильный выбор, он пошёл туда, где он не был одинок, и когда перед слабым взглядом его янтарных глаз, наконец-то, начал вырисовывать парень, чей крик смог проломить все преграды, Рен начал вспоминать всё и даже больше, рефлекторно произнеся ослабевшим голосом:

– А...са...кура.

Йо же, который стоял теперь с самым счастливым в мире лицом, по которому нескрываемо катились слёзы, даже не старался скрыть своих эмоций, которые по каким-то глупым стереотипам были не приемлемы для мужчины. Ему было плевать, потому что сейчас его сердце билось так сильно и отчаянно от радости, что его друг справился со своим врагом – смертью. И он даже не подозревал, что победа не была бы возможной без него.

Дружба в этом мире сильнее всего, и это только что было доказано опытным путём двумя шаманами, которые просто смотрели друг другу в глаза: кто-то через пелену усталости, а кто-то – слёз. Но так или иначе, Йо просто не смог не покачать головой и не сказать:

– Я горжусь тобой, дружище, – после чего он видел, как Тао снова опустил веки и погрузился в сон, но теперь уже не вечный, а требовательный для восстановления его сил.

Последние два дня были для малахитового принца сплошным сумасшествием. Он постоянно разрывался на два фронта, из которых не мог выбрать главного и требующего большего внимания. С одной стороны, была угроза всему человечеству, а с другой – жизнь друга. Но несмотря на все терзания и метания, сейчас даузер твёрдым шагом, а точнее рысью поднялся по ступенькам больницы, имея лишь одну цель – убедиться в том, что Рену стало гораздо лучше, и он выкарабкался из лап ненасытной смерти, в очередной раз показав свою силу.

Когда он зашёл в холл поликлиники, то случайно боковым зрением заметил очень знаковых ему людей, которых он тоже хотел сейчас видеть и знать, что с ними всё хорошо. Прямо справа, за застеклённой стеной, которая разделяла столовую и холл больницы, сидели за обеденным столом все его друзья за исключением Рена и Йо.

Ноги сами понесли даузера к ребятам, поэтому через какие-то мизерные секунды он уже открыл стеклянную дверь и зашёл внутрь, увидев такую картину: вокруг неизвестно каким образом приведённой сюда шатенки ворковала её подруга, которую с лёгкостью можно было принять за сестру милосердия – настолько эта девушка была добрая. Юи упорно не хотела ни есть, ни спать, да и слова из неё было не вытянуть. Она постоянно была мыслями там, где был сейчас самый главный человек в её жизни, где было её солнце.