– Ну, там, где Асакура, жди яркого представления, – Лайсерг не видел, кто говорил, но это и не требовалось, потому что тут же совершенно с другой стороны донеслось ещё одно обсуждение.

– Да эта компания обязательно влипнет в какую-нибудь ситуацию.

– Да, точно. Сегодняшний бой снова не обойдётся без крови.

– Может покинуть деревню, пока не поздно?

– Уже как-то небезопасно становится.

И все эти реплики, абсолютно все, принадлежали разным людям, которые обсуждали в своих компаниях одно и то же – то, чего так стремились избежать Патчи.

Паника. Она уже не первый день охватывала зрителей, которые начали подмечать то, что чем ближе турнир приближается к концу, тем опаснее, жестче и агрессивнее становятся не только бои, но и жизнь в деревне. Без жестокости не обходился уже ни один второй бой, а конфликты между всеми шаманами, не только участвующими и «несправедливо» проигравшими возникали буквально на пустом месте и в считанные секунды.

Но почему-то, возможно, из-за своих проблем, до Лайсерга только сейчас начали доноситься тревожные сигналы, которые заставили его буквально замедляться при ходьбе, сдвигая брови, и чуть не врезаться в человека, который только что появился, пройдя через южную арку на стадионе.

Встретившись так прямо и так близко с голубыми омутами, которые были для даузера порождением зла, Дител резко остановился перед парнем, который, выразив удивление через выгнутые коромыслом брови, тоже остановился со своей «свитой» за спиной.

– Доброе утро, Дител, – не прибавляя ни «господин», ни «мистер», в своей обычной величественной манере поздоровался с ним Генрих, позади которого был не только Вальдемар (его «правая рука»), но и ещё несколько мужчин, которые так же были членами ордена «Чёрная Роза».

– В последнее время я могу лишь надеяться на то, что оно доброе, – прожигая блондина своим ярким, как у пантеры, взглядом, ответил Лайсерг, вызывая своим ответом лишь короткую и самодовольную ухмылку на лице Генриха.

– Знаете, по дороге сюда, я заметил то, что утро и правда не для всех доброе, – Лайсерг, услышав это, сразу же понял, к чему ведёт Шварц, из-за чего чертыхнулся про себя. – Многие шаманы даже стали спать тревожным сном и задумываются о том, чтобы покинуть деревню Добби.

– Их волнения напрасны и имеют лишь кратковременную силу, – твёрдо уверил Дител парня в том, что шаманы скоро перестанут бояться за свои жизни и успокоятся, однако, несмотря на всю непоколебимость в голосе, даузер не мог быть сам чётко в этом уверен.

– Ну-ну, – доводя детектива чуть ли ни до бешенства своим спокойствием и надменностью в глазах, усмехнулся Генрих, подняв подбородок ещё выше и вытянувшись в спине и шее. – Посмотрим, как вы справитесь с этой проблемой, – под словом «вы» Шварц имел в виду объединение всех Патчей и Лайсерга, которые делали всё, чтобы шаманы не покидали деревню и оставались подольше.

Дёрнув бровями так, будто усомнившись в том, что решение вообще существует, Генрих лишь коротко наклонил голову, снова провоцируя Лайсерга своими насмешками, после чего, не говоря ни слова более, прошёл вместе со своей свитой дальше, чтобы занять свои специально отведённые места. Однако стоило ему пройти лишь пару метров, которые выветрили из его мыслей образ детектива, он остановился и, даже не разворачиваясь, через плечо спросил:

– Куда опять Анна исчезла? – снова его неуловимая жена куда-то пропала, хотя до встречи с Дителом шла рядом.

– Она сказала, что ей нужно в дамскую комнату, сэр, – отчитался перед Шварцом Вальдемар, который хоть и не получал объяснений от Анны, но видел, как она направилась в ту сторону, где была уборная. – Не волнуйтесь, она скоро придёт.

И что самое интересное – Генрих и правда не стал задавать больше вопросов или тяжело вздыхать, в очередной раз поражаясь своенравному характеру своей жены, а лишь продолжил идти к vip-местам, с которых был прекрасный вид на арену.

Ну вот и остаётся до боя каких-то пятнадцать минут. Изящная внешне и просто до умопомрачения сильная и стойкая внутри девушка сейчас не просто идёт, а буквально пролетает по коридорам, которые находились под стадионом и приводили её то в одну комнату, то в другую.

В области сердца раздавались звуки барабанов, пальцы рук были холодны, как лёд на северном полюсе, а ноги немного подкашивались с каждой новой открытой дверью.

Голова начинала кружиться, но блондинка неустанно искала комнату, в которой должен был быть человек, любимый ею больше собственной жизни, и это были не просто громкие слова. Это было на самом деле так, и доказательство тому положенные на алтарь жертвенника собственные принципы, эмоции и желания.

Она загубила в себе всё, чтобы только огородить его от неприятностей, она пошла на измену, лишь бы его жизни ничего не угрожало. Но сейчас, после стольких усилий, какая-то неведомая сила всё начисто стёрла, заставляя её идти к запретному – к тому, от которого ей нужно было наоборот бежать без оглядки.

Но разве она могла? Могла ли она, зная о том, что её любимому вчера грозила серьёзная опасность и, возможно, даже причинила вред, просто сглотнуть эту новость и продолжать удерживать на своём лице маску равнодушия? Нет. Это было просто невозможно. И сейчас, вопреки опасности своих действий, которые неминуемо вели её в самое пекло бури эмоций, Анна искала ту злосчастную из десятков деверь, которая должна была пролить свет правды на вчерашние события, но самое главное – последствия.

Решив открыть самую дальнюю дверь в очередном длинном коридоре, она ожидала снова обнаружить пустую комнату, однако её дыхание в секунду так перехватило, что казалось, она в тут же задохнётся, а сердце со звонким дребезгом упало куда-то вниз от вида шатена, который стоял к ней спиной, что-то делая со своей катаной.

Говорят, что от любви можно потерять голову, однако почему-то в тот момент, как девушка увидела хоть и со спины, но всё же свою и только свою любовь, она наоборот очнулась от забвения страха, которое окутало её с самого утра.

В глазах заметалась паника, так как она поняла, что приходить сюда было опасно, неразумно и, прямо говоря, безрассудно. Именно поэтому, снова обретя хоть и прерывистое, но дыханье, Анна осмотрела Йо со спины, немного пятясь назад, и, удостоверившись в том, что с ним всё в порядке, решила также тихо покинуть порог комнаты, пока парень её не заметил.

– Анна? – оторвав взгляд от своего оружия, но не повернувшись лицом к девушке, как-то неуверенно и даже неожиданно для самого себя почему-то произнёс Асакура, вводя блондинку в такой ступор, будто её поймали на месте преступления.

Он ведь не видел её, даже не слышал. Но тогда как? Как он понял, что она здесь, за его спиной? Почувствовал? Нет, это ведь просто нереально. Однако, как ещё объяснить это?

Повернувшись к застывшей на месте девушке лицом, Йо и сам, очень мягко говоря, удивился тому, что случайно вылетевшее из его уст имя воплотилось, будто по волшебству, в его носительницу. Всего лишь секунды назад он почувствовал лёгкий ветерок в спину, когда дверь бесшумно открылась, однако вопреки разнообразию друзей, вероятность появления которых была намного больше, он почему-то произнёс именно это имя, и впрямь как будто почувствовав её присутствие.

Они стояли лицом к лицу: Анна в дверном проёме, так и не перешагивая через порог, а Йо спиной к дивану, – и оба видели друг в друге, словно в зеркале, отображение одинаковых эмоций.

Они оба были именно напуганы, по разным причинам, но всё же напуганы. Медиум просто не могла понять того, как Асакура смог её почувствовать и безошибочно угадать, а шаман тут же задался вопросом: насколько же сильны его чувства к ней, если он даже шестым чувством ощущает её присутствие.

Отойдя от минутного шока, Йо коротко откашлялся, чтобы его голос был сейчас спокойным, ровным и нормальным, хотя внутри всё забурлило и закипело, как в проснувшемся вулкане Везувий, после чего отвёл взгляд в сторону, а дальше слова полились необузданной рекой, причин и мотивов которой просто не существовало.