– Юи, ты серьёзно? – уже и сам не понимая значения этого вопроса, спросил с умоляющим взглядом Дител, пытаясь хоть в последний раз понять девушку, однако на её лице так и осталось спокойствие, и она лишь пожала плечами, давая ему понять, что она не шутит.

Видимо, аккуратно этот вопрос не решится и придётся говорить прямо и без намёков, а посему нужно набраться решительности.

Вдохнув с такой силой, будто он готовился на выдохе громко закричать, Лайсерг был уже готов сказать то, что должен был, но, увы, видимо, судьба в очередной раз посчитала, что этому не дано ещё случиться.

Дверь комнаты номер тринадцать распахнулась с такой силой, что казалось, могла слететь с петель и не только от применённой к ней силы, но и от эмоционального состояния парня, что оказался просто монстром воплоти ещё одного красивого принца.

Его яркие глаза, так похожие на ястребиные, вцепились в того, кого он за версту мог увидеть, ведь этого человека он не переваривал всеми своими фибрами души.

Поспешив сменить негативные эмоции к даузеру на абсолютный пофигизм и спокойствие, Рен спокойно вошёл без лишних слов в комнату, но тут же напоролся на резкие слова Лайсерга.

– Мы вообще-то разговариваем, так что выйди, – Дитела просто добивало, выносило каждый раз за рамки спокойствия, когда Рен так себя вёл, как напыщенный индюк, который не знал ни правил приличия, обязывающих стучаться, ни правил ведения честной борьбы – да, как говорится: «Я не злопамятный, просто злой и память у меня хорошая».

Лайсерг ничего не мог с собой поделать, когда в его крови начинал кипеть огонь соперничества, и это ещё одна черта характера, за которую он сам себе порой ненавидел, а также... это та причина, по которой он до сих пор не расстался с Юи, да и вообще решился на это.

Прикрываться тем, что другая девушка позволяет держаться подальше от предыдущей, можно сколько угодно. Но даже если это и было от части так, то правда и истинные мотивы всё равно выиграют в честной борьбе с самим собой.

Вот почему он не хотел с Юи расставаться, даже не любя её! Вот почему столько раз наступал себе на горло, даже понимая, что всё, что он делает, это неправильно! Он стал бойцом!

Жизнь изменилась, не спросив его, и превратила в того, кто добивается всего своим трудом, не пасуя перед любыми трудностями. И одной такой трудностью стал Рен...

Они именно сошлись характерами, они оба были настолько похожими по внутреннему стержню, что воспылали друг к другу огнём соперничества, и, возможно, не столько из-за Юи, сколько просто для удовлетворения своей мужской гордости и повышения эго. Никто не хотел уступать друг другу, и постепенно их борьба превратилась для Лайсерга во что-то уже необходимое, стимулирующее и отвлекающее от потусторонних мыслей. Не Юи держала Лайсерга при себе, уберегая его от возвращения к Саре – самой любимой и никогда не заменимой девушке, а Тао и их общая борьба в том... кто же просто победит. И до какого-то момента Лайсергу даже и в голову не приходило то, что они играют и разменивают чувства живого человека – Юи.

Но сейчас он осознал свою вину, понял, что превратился в действительно морального урода, который просто не смел так поступать, и настало время всё исправить. Однако Рен снова ворвался в его исповедь так не вовремя, будто срывая смирительную рубашку с самоконтроля Дитела своим поведением.

Остановившись на полушаге после дерзких слов Лайсерга, Рен выставил указательный палец, словно прося его подождать, и начал наигранно, с ёрничеством, постукивать по карманам, ища что-то. Вытащив из кармана белые наушники, Тао всунул по «банану» в уши, после чего прошёл дальше под не сводящиеся с него взгляды и шмякнулся на футон, скрестив ноги и махнув рукой.

– Я не слушаю, так что говорите, – будто специально задевая все скрипучие струны нервов Дитела, сказал Рен, который после случившегося просто не мог позволить им остаться наедине. Он-то не знал о планах даузера, иначе бы его уже давно не было в комнате, а Лайсерг... А что он? В нём снова проснулась та ужасная черта, которая начисто стирала в нём все его достоинства, и он, сцепив зубы и не осознавая собственных слов, сказал, посмотрев на Юи:

– Доброй ночи, увидимся завтра, – он прекрасно видел боковым взглядом, смотрящим на Тао, как Рен закатил от его слов глаза, после чего поспешил удалиться из комнаты Вэй, оставляя этих «ненормальных» друзей одних.

Однако, очутившись по ту сторону двери, его разум снова вернулся, вытеснив эмоции, которые каждый раз при Тао лились через края. И он, осознав то, что снова поддался своему мужскому эго, озлобленно на самого себя стукнул кулаком по стене, после чего зашипел от боли, почувствовав то, что называется возмездием за собственную глупость.

====== 108. Потеря контроля. ======

Где-то, в центре деревни, есть гостиница под названием «Добро пожаловать в Dobby Village». Да, название то ещё, однако эта гостиница с радушием, а иногда и с явной маниакальностью приветствовала и предоставляла кров над головой всем шаманам или просто людям, верящим или видящим духов, которые приехали просто посмотреть на турнир шаманов.

Как раз в этой гостинице, на пятом этаже, куда раньше всего добирались первые лучи восходящего утреннего солнца, и происходила самая болезненная и самоуничижительная борьба с самим собой.

Молодой парень с глазами цвета чистого малахита сидел около приоткрытой двери-купе во всю стену балкона, через которую он и пробрался пару часов назад, а на кровати, которая в этой маленькой комнате занимала поперечное место, спала тревожным сном девушка, так похожая на прекрасного чёрного лебедя.

Чёрным этот лебедь стал от своей жизни, в которой было так мало хорошего, а лицо с периодичностью в минуту вздрагивало во сне, видимо, от снящихся кошмаров.

Увидев очередную, уже незнамо какую по счёту, дрожь девушки, искажающую её красивое и милое лицо, парень, сцепив зубы, будто ему тесаком проехались по сердцу, резко отвернул от неё свой взгляд, запрокинув голову, которая макушкой упёрлась в небольшой комод.

Он не мог до неё дотронуться, не мог разбудить и, прижав к себе, сказать, что всё в порядке и он рядом с ней, однако и не придти к ней утром, пока она спит, Лайсерг не мог.

Вчера... Даже великому королю духов неизвестно то, что он испытал тогда, когда над головой Сары уже блестела острая сабля. Такой страх, немыслимое биение сердца и полное отторжение разума не описать словами.

Молодой детектив никогда бы и не подумал, что может испытывать подобное – полностью лишиться разума и действовать так, как кричит с невероятной громкостью его сердце. Да, он и раньше терял голову от любви к этой девушке, однако никогда раньше не думал, что его любовь перейдёт в стадию наркотической зависимости.

Он сделал всё, чтобы уберечь её от неприятностей, делая себе больно, но всё равно утешая себя тем, что это лучше и для него самого. Однако она не исчезла... не исчезла из его жизни и с каждым взглядом, поднятым на него, заставляла всё внутри рационального детектива вздрагивать и превращаться в беспорядочный хаос эмоций.

Раз за разом он сдерживал себя от желания прикоснуться к ней, один раз сорвался и, честно сказать, это было самое ужасное, что он только смог сказать в оправдание, чувствуя, как его сердце разрывается от собственных слов откровенной лжи. Он говорил о любви к другой, говорил, что та имеет такие качества, какими не обладает она, но если бы кто знал с каким трудом ему давались тогда те слова.

И вот теперь, когда он едва ни подверг её жизнь опасности, что-то в его сердце, закованном в томительные и толстые цепи, сломалось. И название этому – контроль.

Слетел контроль ко всем чертям,

И чувства вырвались наружу с большей силой,

И нет числа тем горьким дням,

Что жил в кромешной тьме я без любимой.

Стихи порой передают намного больше чувств, бушующих в нас, чем пустые слова. Наверное, потому, что в них осознанно закладывается смысл, который нужно правильно передать. И, возможно, если бы Лайсергу дано было право написать хоть пару строк той, к которой он хотел прикоснуться, он бы написал именно эти слова рифмы.