– Ну приблизительно... м... в неделю, – выбрал измерительный период северянин, однако то, что он увидел на лице друга, заставило его ужаснуться. Йо явно давал понять своим зажатым и отводящимся в сторону взглядом лишь одну вещь... – В месяц? – на секунду у Трея даже остановилось мышление, потому что он просто не мог поверить в это. – Ну, в какой-то степени я теперь понимаю, почему Ан... – именно из-за того, что он был шокирован и его мышление притупилось, непроизвольно и вырвалась эта вертевшаяся у него в голове мысль, однако он пусть и не вовремя, так как смысл был уже понятен, но всё же прикусил свой язык, осудив себя за такие жестокие слова. – Йо, прости, я не это хотел сказать.
– Ты прав, Трей, – с неохотой признавая этот неприятный факт, но всё же решив, что бессмысленно отрицать правду, пожал плечами с ироничной усмешкой Асакура. – Именно я виноват в том, что она ушла от меня, – на душе северянина повис такой камень вины, что он затронул эту тему, что теперь его собственные проблемы резко отодвинулись на другой план. – Но это так трудно... повзрослеть, – с задумчивой печалью произнёс Йо.
Под словом «повзрослеть» он, разумеется, имел гораздо больше, чем приобретение естественных мужских желаний по отношению к женскому полу. Под этим словом понималось также взросление душой, приобретение более взрослого мышления, погружение и адекватное восприятие взрослой жизни, а не побеги от реальности, в которой ты не хочешь обременять себя никакими бытовыми или же карьерными проблемами.
– Да, повзрослеть очень трудно, – неожиданно продолжил обсуждения Трей, когда казалось, что лучше сейчас просто прекратить теребить эту тему, однако, как ни странно, но только Юсуи, только такой же «большой ребёнок», как северянин, мог понять и дать действительно полезный совет. – Но бывают в жизни моменты, которые заставляют тебя меняться, хотя бы ради любимых, – в глазах друга Йо видел ужасные картины того недавнего дня, когда Сели потеряла ребёнка. В тот день, в тот миг, Трею пришлось сломать себя и за один миг быстро повзрослеть, пусть и немножко, а сейчас он подводил Асакуру к тому, что давно ему было пора осознать. – Думаю, и у тебя уже был в жизни такой момент... и не раз.
Йо взглянул дрогнувшим взглядом на друга так, будто он открыл ему глаза на очевидную, но ранее не осознаваемую шатеном вещь, однако, покопавшись в себе, там, где глубоко дремлет то, что называется «реальностью», Асакура мог уверенно назвать именно эти моменты, о которых говорил Юсуи.
Она ушла без следа – это послужило первым и, пожалуй, самым сильным разломом в его душе, так как Йо впервые почувствовал, чего он лишился из-за собственной несерьёзности к жизни.
Она появилась вновь – и это был такой момент, когда в его голове пробежала действительно серьёзная мысль взрослого человека, которая не отпускает его до сего момента: он захотел её вернуть. Йо не знал, как, но он впервые почувствовал странные, чисто мужские чувства: ревность, злость и невольное у большинства парней собственничество.
Неизвестно, что бы ответил после недолгого молчания Асакура. Неизвестно, поделился бы он своими мыслями с другом, который действительно мог понять его, но, увы, в их беседу неожиданно вторгся тот, кто до сего момента гордо шествовал в одиночестве и тоже мог бы с лёгкостью поддержать разговор на близкую ему тему. Однако у Тао были иные причины вторжения.
– Мы пришли, – возник за спинами друзей нагнавший их Рен, из-за чего северянин и шатен с осадками в сердце отпустили тему своей беседы и подняли взгляды на большой «дворец», который был ярким примером арабской архитектуры.
Он имел куполообразную крышу, резные и высокие арки, а также полумесяц на шпиле, что в совокупности ясно давало понять о вере владельца этой резиденции.
Прямо около ворот, которые ранее никто не охранял, потому что ещё недавно это поместье пустовало, стояли двое мужчин с длинными саблями, которые без сомнений могли с одного раза отрубить кому-нибудь голову. И именно этот грозный и устрашающе серьёзный вид этих людей заставлял даже Рена подумать о том, а стоит ли туда идти.
– Ну что? Идём? – нагнав Трея, Йо и Рена, спросил подошедший вместе с Рио Лайсерг, который как будто не замечал этой летающей в воздухе опасности.
Обменявшись короткими и немного скрытными взглядами, трое парней решили, что это глупо – идти на праздник, при этом пообещав, что они придут, а потом резко уйти лишь потому, что им кажутся подозрительными люди, окружавшие этот дворец. Именно поэтому, пожав плечами из-за нечего делать, они пошли к центральному входу, где их уже поджидали.
Пройдя своего рода face-контроль, прямо около входа гостей в лице наших героев и некоторых других шаманов деревни встречал услужливый ага – так называли раньше необразованную прислугу во дворцах шахов. Он проводил парней внутрь «дворца», который мог вызвать лишь одно восхищённое «вау», так как на выражение всех эмоций других слов просто не было в природе.
Зал, где проходило торжество, был своеобразным порталом в совершенно иной яркий, волшебный и таинственный мир востока. Описать интерьер большого по площади зала приёма можно было по-разному: либо неописуемым раем богатства и изобилия, либо местом искушения и соблазна. Красные, золотые и другие яркие цвета, переливающиеся в блеске свечей и ламп, сделанных под старину, вызывали будоражащие и где-то даже возбуждающие чувства.
Мягкая мебель, которая предназначалась для комфортного отдыха, была сконструирована близко к полу и отделана шёлком, бархатом и другими благородными материалами. На стенах, естественно, висели невероятно красивые ковры, а в центре стояла большая чаша с самыми разнообразными фруктами, вокруг которой пол был усеян мягкими подушками самых разнообразных форм.
Выбрав места у стены, чтобы не лезть в центр, так как там, судя по пустому месту, будет проходить что-то занимательное, наши герои уселись на мягкие пуфики, рефлекторно сложив ноги по-турецки так, как этого требовало данное место. Перед ними стоял небольшой стол, однако на него поместилось достаточно большое количество изобилий и шедевров восточной кухни.
Лукум во всех его состояниях сразу же привлёк готового ко всему новому в дегустации еды Трея, который уже было потянулся к одному кусочку, однако Рио, сидящий по левую сторону от него, быстро шлёпнул ему по руке, одарив его возмущённым взглядом недовольства.
– Имей манеры, ещё сам шейх не пришёл, а ты уже за еду хватаешься, – шикнул на него Рио, пытаясь не привлекать внимания остальных шаманов, которые наполняли зал и тоже разглядывали все убранства этого богатого дома.
– Не стой между мной и едой – опасно для жизни, – тоже сквозь зубы, полушёпотом, произнёс северянин, сцепившийся с байкером взглядом, но в ту же секунду почувствовав толчок от сидящего справа Рена.
Но Тао сделал это не ради того, чтобы парни не ссорились на пустом месте – он бы с удовольствием на это посмотрел, а потому, что к ним подошёл, так сказать на современный лад, обслуживающий персонал, который услужливо, склонившись в поклоне, преподнёс парням на круглых, серебристых подносах небольшие платки насыщенных цветов.
– Какая-то маленькая салфеточка, – держа в руках маленький, но до безумия красивый платок глубокого, словно дно моря, синего цвета, сделанный из атласа и обрамлённый серебристой тесёмкой, сказал с пристальным вниманием к «салфетке» Трей. – И слишком красивая, я ж её изляпаю, – честно говоря, и рядом сидящие друзья северянина крутили в руках красивую, больше похожую на дамскую, вещичку, не понимая, а что с ней делать.
– Извините, – негромко окликнул Йо, идущего мимо человека с пустым подносом, который тут же с радостью подошёл к нему и склонился в уважении и проявлении внимания. – А как... ну вот этим, – он потряс красным платочком, зажатым между двумя пальцами, – пользоваться?
– Да, эти салфетки слишком маленькие, – вставил своё недовольство северянин, продолжая пристально крутить перед глазами платочек.
– Это не салфетки, господа, а платки выбора, – вежливым и растянутым голосом, каким можно только слагать песни, поправил их слуга, который ввёл всех в недоумение.
