Острый нос, длинные, чёрные до плеч волосы, не лишённые жидкости, однако глаза... Они были отнюдь не обычными, хотя бы по той причине, что разного цвета. Один был яркого, даже кислотно-зелёного цвета, а второй – словно простынёй закрыт, что давало понять знающим людям, что он слепой на один глаз.
– Мне нет до вас дела, – прошипел от злости, как змея, Кукольник, который смотрел в землю прожигающим взглядом, после чего вытащил из-под плаща ту миниатюру куклы, которая сдерживала Лайсерга, после чего даузер даже не успел ничего крикнуть, как его друзья оказались в таких же камерах.
Однако клетка даузера почему-то растворилась в воздухе, а большая кукла со своими нитями переместилась над Рио и Йо, которые были заключены в разные, отдельные тюрьмы. Похоже, тем самым Кукольник хотел сказать, что пришла пора Дитела сражаться и умереть за своих друзей, которые смогут лишь наблюдать за этим.
– Наконец-то, – откинувшись на спинку своего удобного сиденья, произнёс с удовлетворением Генрих, видя, что настал момент веселья и потехи для него. – Теперь будет крутиться совершенно иное кино, – с самодовольной и предвкушённой улыбкой приподнял одну бровь Шварц, покачивая головой. – Не хватает только попкорна, – выдал такую рассмешившую всех его приспешников шутку парень, однако его холодный взгляд, повёрнутый в их сторону, заставил их подавиться смехом и умереть на месте от следующих слов. – Я серьёзно. Принесите мне попкорн.
Пока пара сбитых с толку приближённых в растерянности встали со своих мест и отправились выполнять приказ, Генрих снова посмотрел на смотрящих друг другу в глаза с лютой ненавистью Лайсерга и Кукольника, однако во взгляде даузера он мог видеть уже тысячу вычислений и грандиозных планов, что заставило его улыбнуться и оставить свои мысли при себе:
«Давай, Дител, докажи, что стражи закона способны на что-то ещё, кроме предательства».
====== 88. Эффектно, логично, целенаправленно. ======
Подобно жанрам кинофильма атмосфера поменялась с драмы на экшн и эпичность момента, когда два острых и ненавидящих друг друга взгляда встретились на одной прямой.
Но если ярость и злость малахитового взора была оправдана, ведь на его глазах страдали лучшие друзья, то надменный и желающий его убить взгляд одного видящего глаза Кукольника был обусловлен лишь приказом человека, который сейчас следил за развитием ещё не начавшегося боя, затаив дыхание.
– Не давай ему думать, – словно пытаясь с затылка внушить свои советы мужчине, шёпотом и сквозь зубы прошипел Генрих, на слова которого Анна, сидящая подле него, покосилась и увидела в его глазах лютую ненависть к даузеру.
Ещё ни к одному его противнику Анна не видела в Шварце столько ненависти и злобы, которая не могла оставаться на затворках маски спокойствия. Это потрясало блондинку, которая не могла понять, в чём причина такой лютой ярости и желания даузеру смерти, но, поняв то, что сейчас совсем не место и не время для выяснения того, что же сподвигает Генриха на такое отношение, она перевела взгляд на Дитела и мысленно обратилась к нему:
«Не дай себя убить», – конечно, эти слова не могли дойти до адресата, однако бесконечная вера чувствовалась за версту, что придавало малахитовому принцу сил и разумности мысли.
Как же ему хотелось забыть про турнир и просто пристрелить этого ублюдка, который мало того, что покушался на его друзей, причинил им столько многоликой боли, но и ещё совершенно не ценил своих товарищей по команде. Но Лайсерг за пять лет сумел настолько себя разрушить и буквально заново собрать, воспитав в себе расчётливость и трезвость мысли в какой бы то ни было ситуации, что сейчас он смог без проблем погасить огонь в своей крови и оставить месть на заднем плане.
Тишина стала стучащей, как минутная стрелка часов, отмеряющая время до столкновения, которое почему-то не начиналось. Оба противника лишь стояли и смотрели друг на друга, словно пытались найти друг в друге слабое место.
Сердцебиение зрителей стало одним громким в унисон стуком, который зарождался из волнения от ожидания неизвестности. Йо посмотрел на Рио, который пытался заставить свои мысли обратиться в сторону своего протеже, однако боль от потери человека, который полюбился ему всем сердцем, не могла пройти быстро и бесследно, а посему Асакура был даже рад тому, что Умемия не будет сражаться. Чего не сказать о себе.
Он понимал, что в этой камере ему никак не помочь Лайсергу, однако мириться с этой мыслью Асакуре было невыносимо. Неужели ему придётся лишь смотреть? Неужели придётся побывать на месте даузера и понять его недавние мучения от беспомощности? По всей видимости, так оно и будет.
Внезапно, словно стрелка часов стала на двенадцать, означая начало неизбежного, Дител дёрнулся, выкинув из своего вместилища кулон поиска, пропитанный фурьёку, и тот полетел целенаправленным ударом в противника, словно стрела, выпущенная из лука.
Но на удивление даузера, который раскрыл в ошеломлении рот от такого действия, Кукольник лишь наклонил голову влево, тем самым пропуская кулон дальше и не дав ему задеть себя, словно это было для него такой незаметной и несерьёзной атакой, что даже не потребовала от него каких-либо действий.
Смотря на неудавшуюся попытку с непониманием, Дител пришёл в себя буквально через несколько секунд, когда его противник лениво вытащил из-под своего плаща вторую, порядком потрёпанную и марионеточную куклу, которая тоже была на верёвочках и представляла собой что-то похожее то ли на большую летучую мышь, то ли...
– Oh… my… God, – от шатнувшись назад с глазами полными ужаса, не смог сдержать страха Дител, растягивая слова и понимая, что сейчас может случиться, а Кукольник, заметив его испуг и то, как он в ту же секунду схватился за пистолет, усмехнулся и с ядовитостью прошипел:
– Гладиаторы, на арену.
В тот же миг кукла непонятного из-за своей старости и потрёпанности существа пропиталась фурьёку, словно получая приказ восстать из своей неживой оболочки и явиться в этот мир реальным существом.
За спиной мужчины начался целый водоворот энергии, который подобно торнадо начал вращаться, претворяя в жизнь желание своего хозяина, и буквально через секунду на всю деревню раздался мощный, просто оглушающий рёв... дракона.
Страшный и мощный, с чешуёй, как непробиваемая сталь, с крыльями, как у летучей мыши и окраской чёрного цвета – этот дракон был высотой в пять этажей, и, наверное, единственным плюсом (если их вообще можно найти в такой ситуации) было то, что он, похоже, не извергал пламени.
– О, духи... – с трясущимися от страха руками, которыми она прикрыла свой рот, чтобы не закричать от ужаса, едва сумела проговорить Сели, не понимая вместе с друзьями и зрителями, как Дител справится с таким огромным монстром.
Постояв в оцепенении ещё секунду с нестабильным взглядом страха, Йо очнулся так, словно его по голове ударили чем-то тяжёлым, после чего он что есть мочи закричал:
– Лайс! Уходи оттуда!
Вздрогнув всем телом, детектив увидел, как Кукольник указал на него указательным пальцем, давая приказ своему «питомцу», после чего, не медля, Дител ринулся назад, чтобы занять безопасное место, с которого можно было бы атаковать, однако...
– Лайсерг! – закричали Йо и Рио в один голос, перемешавшись с ужасом трибунных криков зрителей, которые, как и они сами, увидели своими глазами изрядную жестокость.
Дител не успел и несколько шагов пробежать, как этот дракон своей когтистой лапой в один удар откинул даузера, с силой ударившегося всем телом в барьер Патчей и упавшего на землю под звуки шаманских визгов и собственной физической боли.
– Упс, это, наверное, больно, – с пробивающим смехом, но всё же пытаясь сделать сожалеющее лицо, натянул губы Шварц, вздрогнув от мощности удара во время и после атаки. И, разумеется, его злорадную шутку оценили все его приближённые, поддержав её громким смехом. Но, похоже, только в этом, отведённом под vip-персоны, месте была атмосфера веселья и наслаждения зрелищем, исключая из своего общего потока Анну, холоднокровную, но в глубине души напуганную до предела.
