– Мы должны ему и ребятам помочь, – дёрнулась в сторону Сели, даже не зная, что она сделает, но полностью готовая выйти и стать живым щитом для друзей. Однако не только сильные руки мужа вернули её на место, но и тот факт, что Патчи уже во второй раз за всю историю турнира поставили барьер вокруг арены.

И причина была не только в знании Патчей, что друзья Асакуры могут не выдержать и пуститься на помощь – здесь был масштаб сочувствия покрупнее, ведь буквально весь стадион пронёсся уже обеспокоенными и готовыми к борьбе возгласами.

Как бы членам совета ни было жалко Йо и Лайсерга с Рио, они не имели права вмешиваться до тех пор, пока у всех членов команды не кончится фурьёку, а тем более они не могли допустить вмешательства шаманов, ведь иначе покровительство одним могло вызвать возмущение у других. В конце концов, это борьба, и она жестока.

– Давай, Асакура! Вставай и дерись! – кричал из общего шума и гула трибун Юсуи, зная, что он ничего не может сделать, кроме как отдать другу свою поддержку.

Йо не слышал его, ведь криков было много наряду со свистами разочарования, однако он шестым чувством ощущал мощные позывы друзей, которые ударялись о его стены отчаяния.

Стоя на четвереньках и тяжело дыша, шатен мечтал лишь об одном, чтобы эта пытка поскорее кончилась, чтобы он, наконец-то, освободился от оков человеческой жизни и ушёл туда, где нет боли.

– Это всё, на что ты способен? – немного хриплым и тихим голосом на последних силах произнёс Асакура, стоя на коленях и упираясь руками в землю.

Прямо перед ним большой медведь, в которого успел перевоплотиться шаман, снова стал человеком, и, сняв маску, Ридъярд посмотрел на шатена спокойным взглядом.

– Ты едва стоишь и ещё осмеливаешься подначивать меня? Учти, мне дан приказ убить тебя, – едва сказав это, шаман снова увидел на лице Асакуры усмешку, которая заставила его сдвинуть брови и немного удивиться поведению противника.

– Ну так давай, и покончим с этим, – не теряя горькой усмешки, снова подковырнул его Йо, однако кудрявый шаман даже с места не сдвинулся и лишь продолжил с подозрением смотреть на своего покорно сдавшегося противника.

– Мне не хочется этого делать, – устремив свой взгляд светлых глаз в небо, с сожалением сказал парень, – но выхода у меня другого нет, – поджав губы и сделав взгляд жёстким, но отнюдь не для Асакуры, а для того, кто его заставлял поступать так, как он не хотел, с ненавистью к себе произнёс шаман. – Если я сохраню тебе жизнь, то взамен отдам свою, – услышав это, Йо снова горько усмехнулся.

– Тогда не медли, – и снова кудрявому парню не нашлось, что сказать на эту покорность перед уготованной судьбой.

Не говоря больше ни слова, лишь кинув на стоявшего на четвереньках и тяжело дышавшего парня сожалеющий взгляд, Ридъярд снова воспользовался маской волка, которая с помощью способностей шамана преобразила его в этого зверя.

Пускай будет так, пускай больше не будет его в этом мире, так будет и самому Йо легче, и Анна больше не будет шарахаться по деревне, боясь, что она может наткнуться на него или же, что Асакура сам всё расскажет Генриху.

Пускай закончится эта адская мука и расплата за неизвестный грех, ведь так всем будет легче.

Увидев то, что шаман в обличии зверя уже приготовился к прыжку, чтобы вцепиться в него своими острыми клыками, Йо смиренно и даже с облегчением прикрыл глаза, через веки почувствовав какой-то мощный поток света, который так символично появился вместе с мощным взрывом. Как только Асакура услышал, что волк прорычал и бросился на него, он рефлекторно сжался и ещё крепче зажмурился, в ту же секунду почувствовав... ничего.

Это было странно, ведь неужели умирать настолько не больно? Он не испытывал резкой физической боли в теле от острых, как бритва, клыков, которые должны были вцепиться ему, скорее всего, в глотку. Не ощущал, что его тело теперь было опрокинуто на землю. Он не чувствовал ничего, лишь через секунду другую услышал, как капает вода, разбиваясь вдребезги при контакте с землёй.

Вода? Но откуда? И что вообще произошло?

Не имея больше желания строить теории и догадываться о происходящем, Асакура осторожно приоткрыл одно веко, и увиденное заставило его резко расширить глаза, сужая зрачки до точек страха, которые затряслись, как листья при порывистом и сильном ветре.

Вода обратилась в алую кровь, а эгоизм, стремящийся к смерти – в раскаяние. Всё, что казалось неважным, стало жизненно-необходимым и самым ценным на всей планете.

– Р-рио, – разлетаясь от совершенно иной боли на куски, мешаясь с грязью предательства и ненависти к себе, Йо с трудом смог произнести имя того, кто сейчас стал для него живым щитом, приняв всю мощь клыков на свою руку, которую он даже не попытался защитить фурьёку.

Острые зубы впились в правую руку байкера и теперь проливали его алую тёплую кровь на арену. Сам же Умемия лишь сжимал зубы, опустив голову вниз и тяжело дыша, чтобы сдержать желание закричать от боли.

Вокруг мгновенно повисла тишина, даже на трибунах люди забыли, что значит дышать. И дело было вовсе не в том, что шаман пострадал и теперь орошал землю своей багряной кровью – просто поступок, который он совершил ради спасения своего друга заставлял всех пораскрывать рты в немом восторге, у некоторых вызывая чувство белой и искренней зависти.

– Хм... – как-то странно, став не наигранно печальным, выдохнул Генрих, пристально смотря за тем, как байкер без раздумий кинулся на защиту Йо и не пожалел себя во имя защиты друга, – повезло же Асакуре с друзьями, – он опустил глаза, по которым можно было впервые разглядеть эмоцию лёгкого восхищения и открытой зависти, после чего посмотрел на свою жену и увидел на её лице такое же не свойственное ей сожаление. – Ты тоже завидуешь им? – задал вопрос Шварц, открыто намекая ей о своих чувствах.

– Жаль, что таких преданных и верных друзей мало, – взяв себя в руки, спокойно, но с ноткой печали произнесла Анна, и что самое интересное, так это то, что Генрих не счёл это за проявление слабости или же признаком подозрительного поведения, он лишь горько усмехнулся и сказал:

– И правда, жаль, – после этих слов он снова стал самим собой, то есть с выдохом нацепил на себя спокойствие и хладнокровие.

Но вот у кого точно не было спокойствия, так это у молодого шамана, который настолько поддался собственному эгоизму, впервые проявившемуся у него из-за срыва души, что забыл про всех на свете. Йо не думал ни о семье, ни о друзьях, ему было плевать на всё, и он думал лишь о том, чтобы его собственные муки скорее прекратились.

Он даже не принимал во внимание муки друзей, которые неминуемо возникнут после того, как такого важного, дорогого и лучшего человека в их жизни не станет на Земле. И от осознания того, что он сделал, о ком забыл и поставил под угрозу, у Йо сотрясались осколки его разбитого сердца, собираясь вновь воедино и снова становясь тем, что может неугасаемым пламенем биться ради друзей.

(Музыка: Yasuharu Takanashi (Vol.1) – Fairy Tail Main Theme (Slow Ver.))

Пробуждение далось Асакуре через муки пострашнее, чем любовные терзания. Это пробуждение, которое вернуло ему ясность ума, далось через пролитую кровь друга. Пролитую... из-за него.

– Господин Йо, – немного переборов первые секунды боли, произнёс байкер, стоя на месте, как неподвижная скала, – Вы в порядке? – этот вопрос стал тем самым раскалённым железом, которое прожигало сердце насквозь.

Как он может спрашивать о таком друга, когда сам пострадал не на шутку? Утерянное чувство верности перед друзьями – вот, чего лишился Йо в свете последних событий, и вот, чего он так теперь стыдился, сгорая дотла в муках ада.

– Рио, – снова вторил Асакура трясущимися губами, не веря в происходящее.

– Господин Йо, – всё так же сдерживая зверя, который ещё сильнее впивался в его руку клыками, продолжил говорить Умемия, не поворачивая назад головы, – я знаю, какую Вы боль испытали.

– Рио, умоляю! – вскочил на ноги Йо, очнувшийся от сна своих проблем, которые стали пеленой и нерушимой преградой. Он подскочил к байкеру, моля его остановиться, но, поняв, что он сам безоружен, начал искать глазами свой меч.