– Рио, можешь, пожалуйста, оставить нас с Лайсергом наедине? – не поворачиваясь лицом к даузеру, который видел лишь профиль друга, стоящего всё также перед своим шкафчиком, произнёс вроде бы со спокойствием Асакура, однако напряжение и дрожь брали своё начало из самого предложения.

Внутри даузера всё сжалось, видя то, с какой отрешённостью и гневным разочарованием друг терроризировал дверцу шкафа взглядом.

Неужели он так быстро обо всём догадался? Неужели смог не попасться на ложь Анны и всё понять?

Этого Лайсерг никогда не списывал со счетов, зная, какой его друг проницательный, умный и догадливый. Однако он не ожидал, что всё вскроется так быстро.

Неизвестно по какой причине, но Умемия тоже ощутил это пугающее чувство, однако, переведя обеспокоенный взгляд с Йо на Лайсерга, который буквально держал руками на лице маску спокойствия, он чопорно кивнул.

– Хорошо, я пока найду Сели и Трея, – опасливо обведя друзей ещё раз взглядом, Рио медленным шагом покинул комнату, до последнего смотря в щёлку собственноручно закрываемой двери.

И вот теперь в этой простой комнате, которая больше была похожа на школьную раздевалку, остались двое парней, чьи эмоции были на самом пределе чувствометра – внутреннего прибора для измерения эмоций и чувств.

«Главное – не говорить первым», – это было, пожалуй, единственным слоганом, который постоянно повторял себе паникующий глубоко внутри себя Дител, пытавшийся никоим образом не выдать себя раньше, чем он узнает причину уединения.

– Как думаешь, наши соперники сильные? – задал вопрос Асакура, после несколько секундного молчания, снимая с головы рыжие наушники, на которые он посмотрел с небольшой печалью, после чего кинул их всё в тот же шкафчик так безразлично и окончательно, будто он никогда их больше не наденет.

– Э, н-не знаю, – полностью сбившись с толку из-за неожиданного вопроса, который Лайсерг не ожидал, но принял с облегчённым сердцем, ответил с запинкой Дител. – Я не видел их первого боя, – полностью расслабившись, потому что понял, что он зря паниковал, сказал Лайсерг.

– А про то, что Анна теперь с этим Шварцом ты знал? – в ту же секунду, дав противнику ослабить бдительности и нанести неожиданный удар, холодным и жёстким до дрожи голосом заявил Асакура, нежели спросил.

Рот даузера немного приоткрылся, давая чёткое понятие лишь о том, что он проиграл и допустил ошибку, ослабив бдительность. Его глаза непроизвольно наполнились страхом, видя, как яростно смотрят на него глаза, полные чёрного огня злости.

– Как я узнал? – прочитал Йо с раздражительным сарказмом этот вопрос в глазах Лайсерга. – Ты единственный, кто не спросил меня, почему я приехал в деревню без Анны. Ты постоянно куда-то пропадал, а вчера не пошёл на вечеринку, потому что знал, что она приезжает с ним. Так? – требовательность и жёсткость – вот, что было в голосе шамана, которого никто и никогда ещё таким не видел.

Казалось, что он переродился. Стал абсолютно другим человеком, и эта жёсткость в глазах сейчас так делала его похожим на...

Нет! Даже мысль о том, что Лайсерг снова, как и пять лет назад, их сравнивал, была ужасна, поэтому, активизировав свой мозг на все возможные мощности, Дител понял лишь одно, нужно успокоить своего друга, которого он не мог винить в такой ломке его души.

– Да, я знал, – с тяжёлым сердцем ответил Дител, опустив глаза в пол и говоря всё это прохладным голосом. – Я узнал об этом два месяца назад, но... – он осёкся на слове, продумывая каждый свой следующий шаг. – Я не знал, как тебе об этом сказать, – подняв на друга глаза и поставив против его серьёзности и жёсткости своё сожаление, помотал головой Дител.

Постояв вот так в тишине раздумий и пристальных взглядов секунд пять, Асакура первый отвёл глаза в сторону и тяжело выдохнул, снова став разбитым и пустым.

– Ты с ней говорил? – не поднимая глаз на друга, спросил уже подавленным голосом Йо.

– Когда я её встретил на одном вечере в Лондоне, я спросил её: почему всё так вышло? – горя в аду за каждую произнесённую букву лжи, говорил Дител, совершенно естественно и всё с тем же сожалением. Поднятый взгляд чёрных глаз подстегнул его к продолжению. – Она сказала, чтобы я не лез не в своё дело, и что между вами всё кончено, – первую часть объяснений Дител сказал для того, чтобы Йо узнал в этих словах Анну, а вторая – чётко давала понять, что всё так оно и есть.

– Ясно, – этим словом поставив точку в разговоре, взял Асакура в руки свой меч и, собрав всё, что только осталось от него, двинулся к выходу. Поравнявшись с другом, который не двигался с места, так и стоя около двери, Йо остановился плечом к плечу и задал последний интересующий его вопрос: – Какие у тебя дела с Патчами?

И снова в груди даузера всё затянулось в узел, ведь Асакура нещадно видел его насквозь и замечал любые его изменения, которые было трудно не заметить. Однако сейчас он отнёсся к этому вопросу более спокойно, потому что уже давно заготовил на всякий случай для него ответ.

– У Хао остались приспешники, я просто помогаю Патчам присматривать за ними, потому что за пять лет они не раз пытались отомстить, – получив ответ на свой вопрос Йо в ту же секунду ушёл из комнаты, случайно не удержав дверь, которая грохнула так сильно, словно прокляла даузера за всю ложь, сказанную другу.

Чувствуя сильную пульсацию не только в голове от вчерашнего срыва, но и в сердце от самых ужасных и вернувших его на землю слов, Йо понял, что всё в этой жизни не может иметь свойство бесконечности. Заканчивается дружба, любовь, жизнь, и всё это никто не в силах продлить, даже король духов или же шаманов.

Для чего сражаться, если всё имеет свой конец? Это вопрос, который так чётко накладывается на философию смысла жизни. Для чего иметь чувства, если на каждое из них найдётся средство, которое с корнем вырвет его из вашего сердца? Безграничные вопросы, не имеющие при себе ответов, но оставляющие после себя панику или сомнения.

Идя по коридору к выходу, Йо выбивал из себя всё то, что он хотел сохранить, всё то, во что он хотел верить, однако каждая его попытка забыть о друзьях, не думать о разбитой любви претерпевала неудачу, тем более, если один из желаемых забыть факторов сам напоминал о себе.

Услышав звук открывшейся впереди двери, Йо поднял глаза и в тот же миг застыл на месте, как и его светловолосая оппонентка, которая затаила от неожиданности дыхание.

Разрушив все привычные стереотипы, когда двое смотрят в глаза друг другу и ищут ответы на свои вопросы, Йо быстро отвёл взгляд и пошёл навстречу Анне, которая так и не сделала шага вперёд.

Он приближался, а её сердце уходило всё дальше и дальше в пятки, с дрожанием души ожидая того, что произойдёт, когда он дойдёт своим развалочным шагом до неё.

Одарит ли презрительным взглядом или же скажет грубое слово?

Но все предположения блондинки померкли перед тем, что Асакура просто прошёл мимо, заставляя её глаза в ужасе расшириться, а тело рефлекторно развернуться.

– Йо, – забыв про всё на свете, с испугом за то, что он уйдёт и больше никогда не вернётся, произнесла Анна, увидев, как парень в ту же секунду остановился и, надвинув немного брови, оглядел по сторонам.

– Простите, Вы ко мне обращаетесь? – состроил Йо из себя недоумённого человека, что сразу же дало понять блондинке, за что она расплачивается.

– Извини, мне пришлось вчера так сказать, – потупив взгляд вниз, но не из-за стыда, а из-за того, что ей было всегда тяжело извиняться, произнесла Анна, чувствуя, что Асакура не сводит с неё пристального, но такого безразличного взгляда. – Генрих слишком ревнивый, а эти сплетницы могли раздуть из пустяка сенсацию, – говоря так ловко и чётко заученный текст оправданий, произнесла Анна.

– Ах, пустяк, – с улыбкой, которая не имела ничего общего с весельем, подметил самое главное в её речи Йо, заставляя девушку закатить глаза и раздражённо фыркнуть.

– Я не это имела в виду, – попыталась обозначить Шварц то, что Асакура для неё не пустяк.