Обычно в такой ситуации девушки чувствуют, как возбуждение сжимается в узел у самого горла, не давая дышать, тело становится лишь податливой марионеткой, а глаза томно прикрываются в ожидании продолжения, однако речь ведь идёт об Анне, которая, не поддавшись ни одному движению парня, резко развернулась и продолжила танец с такой резкостью, экспрессией и эмоциями, что со стороны казалось, будто это не просто танец, а чувственная война.

Ненависть сильно граничит со страстью, она такая же горячая, резкая и дерзкая, и то, что именно пытался сделать даузер, ни на долю не уступая порыву девушки, которая танцевала так неистово, Анна поняла лишь после его слов, когда она внезапно увидела косящийся на неё взгляд Генриха.

– Ну надо же, сработало, – голос Дитела снова стал таким же как и прежде, а движения стали наряду с музыкой плавне и спокойнее, давая девушке сразу облегчение и просветление. Он пытался её разозлить, чтобы танец получился более страстным, более чувственным. Но откуда взять чувствам, если они всего лишь друзья? Вот так Дител и решил обыграть ненависть, которую блондинка бы не стала выплёскивать за пределы себя. – Ты ведь не подумала, что я к тебе пристаю? – ощущая, как девушка облегчённо выдохнула и расслабилась, с издевающейся усмешкой спросил Дител, на вопрос которого Анна решила не отвечать, просто закатив глаза.

Лайсерг пытался не поворачиваться лицом к Шварцу, который посмотрел на Анну всего лишь несколько секунд, а потом вернулся обратно к разговору со своими людьми.

– Ненадолго он меня заметил, – закрутившись в танце, ответила Анна, снова очутившись в танцевальных объятиях парня, от которого она уже больше не чувствовала напряжения.

– Главное – заметил, а дальше дело за тобой, – сказал Лайсерг таким голосом, по тону которого девушка поняла, что он с ней прощается, ведь он снова говорил с корящим себя чувством. – Удачи, Анна Кимура – осиротевшая дочь одного политика, имя которого уже неважно, – одновременно и попрощавшись, и пожелав удачи, а также рассказав то, как теперь её зовут, благодаря корректировки в базе данных, произнёс с тяжёлым сердцем и обречённым взглядом Дител, после чего, поцеловав руку блондинке, удалился, оставив её одну, чтобы она начала то, чего уже невозможно будет вернуть.

На секунду закрыв глаза и выдохнув так, словно она больше никогда не будет дышать, Анна стала самой собой: стойкой, где-то местами грозной, но не теряющей от этого своего шарма и элегантности. Она, не теряя ни секунды, развернулась к бару, где до сих пор был Генрих, всё ещё обсуждая что-то со своими приближёнными и кивая им головой, после чего блондинка легкой походкой подошла к бармену, расположившемуся совсем рядом со Шварцом.

Они говорили о каком-то выступлении, и Анна, если честно, не могла понять каком, ведь её уровень немецкого был, мягко говоря, низким.

– Мадам хочет текилу или мартини? – любезно спросил на английском бармен, который выбрал оптимальный язык, видя, что девушка явно не европейка, а также предложив два варианта самых популярных у девушек напитков. Но, как уже и было сказано, Анна не просто девушка. Она исключение.

– Мадам хочет саке, – ответив холодным тоном, не очень оценившим любезность и игривость бармена, которого надо было бы уволить за такое побратимство, ответила Анна, даже не зная, что в паре шагов от неё бровь блондина, который может и оценил девушку, но не спешил с действиями, дёрнулась, выражая крайнее удивление и игривое любопытство.

Он всё также продолжал говорить со своими приближёнными, но всё же часть его внимания уходила за спину к девушке, которая в своих мыслях уже начала паниковать из-за его бездействий.

Она не знала, что сделать или как, чтобы Генрих подошёл к ней и сам познакомился. А мысль о том, что она, может, ему и не понравилась, всё чаще мелькала в её голове, заставляя залпом осушить маленькую чашечку – чоко.

Возможно, ей лучше уйти, чтобы не привлекать именно подозрительного внимания, а встретиться ему на пути в другой раз? Рассуждая именно в этом направлении, Анна кивнула легонько сама себе, словно согласившись со своими мыслями, но вдруг, совершенно неожиданно, почувствовала так вольготно и по-хозяйски приземлившуюся на её оголённое плечо мужскую ладонь.

Повернув голову влево, она увидела отнюдь не ожидаемого блондина, который стоял к ней спиной по правую руку в нескольких шагах. Вместо него был какой-то неизвестный, вообще непонятно откуда взявшийся смазливый брюнет, улыбающийся во все тридцать два и один золотой зуб.

– Что делает такая красивая девушка одна? – с уже знакомой интонацией, которая так и сквозила похотью и желанием, произнес брюнет, смотря на вернувшую в исходное положение лицо блондинку, которую он ещё заметил во время танца. Он не знал, как насчёт оргазма, но невероятную эрекцию он себе обеспечил.

– Руку убрал, – забыв абсолютно про Генриха, с холодом, в котором читалась угроза и злость, ответила коротко, не церемонясь, Анна.

– А милая дама не хочет мне сказать, как её зовут? – не обратив абсолютно никакого внимания на её своеобразный рык, продолжил слепить своей улыбкой парень, скользнув рукой по плечу вниз.

– Я сказала: руку убрал, – повторив во второй раз и целенаправленно одарив его ненавистным взглядом, резанула словом девушка, которая снова была не осведомлена в том, что за ней искоса следит одним глазом блондин, который уже подумывал о вмешательстве.

Он даже прервал рассказ своего приближённого, сделав мысленный шаг вперёд, однако в ту же секунду застыл на месте с широко распахнувшимися от удивления глазами, когда увидел, как эта, на его взгляд, милая и обворожительная девушка резко двинула локтём назад, делая омлет из двух яиц и сосиски.

Согнувшись в три погибели, парень шипел от боли и даже кинул в Анну пару нецензурных слов, за что поплатился ещё одним ударом под дых коленом от девушки.

Только спустив злость на парне и получив удовлетворение от проделанной работы, Анна застыла на месте, даже спиной ощущая внимание не только Генриха, но и его приближённых.

Она совершенно вышла из себя, поэтому и забыла, что нужно хоть как-нибудь себя, да сдерживать. Наверное, сейчас у неё за спиной Генрих смотрит на неё испуганным и отрешённым взглядом, полностью потеряв интерес к женщине-терминатору.

И что же остаётся? Быстро покинуть вечеринку и вернуться к Йо? Жить вместе счастливо, но недолго? Да, наверное, так и надо поступить. Поэтому сойдясь на этой мысли, Анна пометалась взглядом из стороны в сторону и двинулась вперёд, даже не слыша, что сказал блондин, отошедший от шока и расплывшийся в любопытной улыбке.

– Все дела на завтра отменяются, – получив в ответ смиренное «как скажете», Генрих поспешил своим величественным шагом за крайне любопытной девушкой, типаж которой он ещё никогда не встречал.

Пустые, глупые, чересчур озабоченные своей внешностью – всё это он проходил, и всё это было до ужаса скучно. А вот это... Страсть, огонь, воинственность, достоинство и сила – это было что-то, что пленило и заставляло тянуться к этому.

– Мадам, – догнав девушку, лёгким движением остановил Генрих Анну за запястье, а она прежде, чем посмотреть, кто это её остановил, сразу же развернулась с боевым видом и заявила.

– Что? Тебе тоже врезать? – и только договорив это, Асакура поняла, что перед ней снова застыл он приятного и какого-то будоражащего шока Шварц собственной персоной.

– Э... нет, – протянул с улыбкой и постоянно норовящимся наружу смехом парень, вылетавший за грань своего понимания, после каждого слова и действия незнакомки. – Для начала я бы хотел познакомиться.

То, что его не испугал воинственный и горячий характер Анны, заставил её кое о чём задуматься, а в процессе нескольких секунд обдумывания понять одну вещь, сузившую её глаза и гордо вздёрнувшую подбородок.

– Вот ещё, нужно мне с Вами знакомиться, – фыркнув, закатила глаза блондинка, не медля ни секунды, чтобы уйти от парня, который снова встал столбом с часто моргающими от потрясения глазами.