– Я сообщу Патчам, а вы возвращайтесь домой, – после этого Умемия, пятясь назад, быстро развернулся и умчался обратно, оставив позади себя Дитела, который не успел и слова вставить, чтобы остановить его.

Тяжело выдохнув из-за чувства неудачи в опережении его друзей, Лайсерг развернулся обратно и увидел, что Вэй уже изливает накопившиеся слёзы, не глядя в стену, а находясь в крепких объятиях друга, который одной рукой прижимал её к себе, а другой – гладил по голове.

Шатенка так плотно сжимала зубы и глаза, что её боль была видна невооружённым глазом, и эта не покинувшая её тела ярость заставляла Лайсерга задуматься, а правильно ли он поступил, не дав ей совершить этот грех. Нет, всё же правильно, даже Рен так думал, но почему же тогда в сердце даузера неустанно что-то щёлкало, когда он смотрел на то, как шатенка жмётся к телу друга, комкая ткань его рубашки в кулаке, и даже через неё впивая ногти в ладони, чтобы заглушить боль.

Казалось, единственная догадка, которая посетила разум молодого детектива, была совершенно бредовой и абсурдной, ведь при такой ситуации это вполне естественное состояние девушки. Ей больно, а посему ей нужна поддержка. Но как только Тао сумел сквозь её бормотания вставить ободряющие слова, а дальше короткий едва ощутимый поцелуй в макушку, Лайсерг понял, что его теория оказалась верной, а налетевшие друг на друга зубы подтвердили то, что малахитовый принц испытывал ничто иное, как… ревность.

То, что произошло сегодня накануне ночи, вымотало ребят настолько, что каждый из них мгновенно заснул, едва его голова коснулась подушки. Трей заснул, крепко обнимая жену со спины и прижимая её к себе, словно боялся, что она сбежит. Йо заснул только после того, когда каждый навестил его и убедился, что с ним всё в порядке, пообещав каждому, что завтра он будет, как огурчик. И только единственным исключением из слова «каждый» был Рен, который сидел сейчас на подоконнике в комнате шатенки, которую он просто боялся оставлять в эту ночь, как обычно это делал.

Стрелки часов медленно передвигались к двенадцати, чтобы своим финишем родить новый день. За окном была темнота, но всё же двор перед общежитием был виден.

Повернув полный задумчивости и усталости взгляд налево к футону, где спала шатенка, которую Рен едва уложил, и которая просто чудом обошлась без серьёзных повреждений, «довольствуясь» синяками да ссадинами, Тао посмотрел на её даже во сне напряжённое лицо, а потом услышал писк часов, которые, наконец-то, пробили двенадцать, и родился новый день.

Но внезапно, следом за этим писком, раздался другой звон, который исходил от мобильных оракулов обоих друзей. С испугом взглянув на монитор, Рен протяжно цыкнул, откинув голову назад и втянув воздух через зубы.

Бой был назначен с какой-то командой под названием: «Ночной кошмар», и он был таким ненужным и совершенно не вовремя. Юи устала, этот убийца потрепал её изрядно, поэтому ей нужно было время для того, чтобы восстановить силы.

Взглянув ещё раз на дисплей, Тао увидел, что бой не сегодня, а завтра, и это хоть немного сняло напряжение, питая мнимую надежду, что Юи хоть немного отдохнёт.

Тяжело выдохнув и думая о том, что всё это так не вовремя, Рен наклонил голову влево, снова уставившись в окно, которое выходило во двор. Но в ту же секунду его спокойный взгляд застыл на месте, а брови сдвинулись ближе к носу, выражая удивление при виде Дитела, который вышел из подъезда и остановился посередине двора.

Наспех соскочив с подоконника и скрывшись под ним, как только Лайсерг развернулся и начал проверять именно окно Юи и Рио, которые выходили во двор, Тао перебрался на корточках к стене, а потом выпрямился, прижавшись к краю, наблюдая за тем, как Дител, ведя себя крайне странно, медленно развернулся и направился вниз по дороге.

Куда он? К кому? И зачем? Все эти вопросы, сочетаясь с сегодняшним подозрением на счёт медальона, заставили Рена всего лишь несколько секунд поразмыслить, упирая взгляд янтарных глаз в пол, прежде, чем решительным и быстрым шагом покинуть комнату подруги и последовать за подозрительным Дителом.

Боясь упустить даузера, Рен практически бегом направился в ту сторону, куда он ушёл, заглянув за первый же поворот, который выводил на широкую и просторную улицу, Тао обнаружил, как Лайсерг спокойным шагом идёт на запад деревни.

Немного отставая от него, чтобы даузер его случайно не заметил, но всё же держа его в поле зрения, шаман следовал за ним, словно тень, желая вызнать всю правду странного поведения.

И вот, подходя к очередному переулку на окраине деревни, Рен из-за своей осмотрительности и отставания обнаружил то, что Дител уже добрался до контрольного пункта и разговаривает с кем-то, кого было не один и не два человека, а, осторожно выглянув, он убедился в этом, увидев полный состав совета Патчей, которые пребывали в возмущении.

– Дител, ты что, с ума сошёл?!

– Зачем лишний раз обострять отношения?!

– Он был японским якудзой, ты хоть понимаешь, насколько это серьёзно?!

Все эти обвинения вылетали от молодых Патчей, которых Рен вообще никогда не видел, а из старых, которые были пять лет назад, Тао узнал только Силву, Калима, державшихся от склоков в стороне, и Голдву, гаркнувшего в ту же секунду.

– Замолчите! – все мгновенно стихли, а Рен, нахмурив взгляд и обострив слух, начал следить одним глазом за тем, что сейчас произойдёт. – Лайсерг, – спокойно, но в то же время строго обратился к нему Голдва, – какая была необходимость убивать его?

Поняв без труда, что речь идёт о том убийце, труп которого ребята обнаружили несколько часов назад, глаза Рена расширились, а антонимично им зрачки сузились, вызывая бурю самых различных эмоций в шамане. Шок, злость, подозрение и самое главное, а также парадоксальное такому человеку, как Тао, страх.

Убийство человека, каким бы он ни был – это действие, на которое могут пойти лишь безумцы, либо такие же бессердечные люди, поэтому страх у Рена возник, но не по поводу своей жизни, а Юи, которая так сильно боготворила этого человека.

– Свои причины, – холодно ответил Лайсерг, а Тао впервые слышал от него такое хладнокровие. Даже когда они враждуют, во фразах Лайсерга всегда прослеживается сарказм, а сейчас была лишь закалённая сталь.

– Нет, вы посмотрите на него, у него были свои причины! – взорвался сарказмом и возмущением один из Патчей. – А нам после тебя разгребать это!

Неожиданно и очень резкий поворот головы Лайсерга назад, как раз вцепившись взглядом в переулок, где таился Рен, заставил Тао быстро уносить оттуда ноги, поэтому, когда Дител завернул за угол, то никого не обнаружил.

Его взгляд был цепким и всматривался в пустоту улицы, словно пытаясь удостовериться в том, на что среагировал его кулон, но, подумав, что это всего лишь Патчи своим гневом создают вибрацию, расслабился, тем более, что его снова вернул голос самого заведённого из всех члена совета.

– Не уходи от темы, Дител! Ты хоть представляешь, как взбесится Генрих, когда узнает об этом?!

– Ха, – возмущённо изумился Лайсерг, – вас волнует то, что будет, когда Генрих обо всём узнает, да? Что будет и так известно, независимо от того, убил бы я его прихвостня или нет! Вам следует лучше подумать о том, что будет, когда все узнают о Генрихе.

– Он главный спонсор турнира – вот что все будут знать, ведь так оно и есть, – огрызнулся его оппонент.

– Да, но один человек в этой деревне уничтожит вас раньше, как только узнает, кто стоит за Генрихом, под чью дудку он пляшет и чьи идеалы отстаивает, – отрывая каждое слово, со злостью произносил Лайсерг, обводя взглядом всех собравшихся.

– Ты ему ничего не расскажешь! Мы же договорились! – проревел ещё один Патч.

– Да уж, теперь-то точно не расскажу, – рассерженно усмехнувшись, сказал Дител, тем самым говоря, что у него нет другого выбора, – ибо вся работа полетит насмарку, но ведь нет гарантий, что он об этом не узнает.