Парень, сидящий на пластиковом ящике, поставленном на торец, принялся наигрывать на одной струне траурный марш Шопена.

— Отпущу, когда научишься вежливо разговаривать со старшими, — уже не злобно, а чуть ли не ласково, почти мурлыкая, продолжал издеваться мучитель, всё сильнее выворачивая кисть, так, что у Лео искры из глаз посыпались, и злые слёзы буквально хлынули, топя в себе остатки здравого смысла.

Он отчаянно извернулся, не помня себя от боли, и изо всех сил саданул пяткой по большеберцовой кости голени, в самое болезненное место, как ему говорил Женёк.

Садист охнул и на секунду ослабил хватку. Гитарист вскочил и отставил инструмент, быстрым шагом направился к дерущимся.

«Ну, всё», — промелькнуло в голове. Лин внутренне съёжился, однако топот быстрых шагов по лестнице и весёлые голоса внезапно разбавили зловещую тишину, прерываемую лишь тяжёлым дыханием из трёх ртов и короткими всхлипами Лина. Кто-то спускался по лестнице.

— Уходим, Берти! — отрывисто бросил парень с гитарой, отпрянув назад. Он быстро, не оглядываясь, зашагал в противоположную от голосов сторону перехода, прихватив с собой инструмент. Капюшон он так и не снял.

В ту же секунду голова Лина взорвалась от неожиданной боли. Нос хрустнул под мощным ударом крепкого кулака. Лео отлетел к противоположной стене, от всей души приложившись затылком о дешёвую кафельную плитку. Это было последнее, что он запомнил.

========== Глава 7. Третий круг. Взбесившийся ксерокс ==========

Он обнаружил себя уже стоящим на ногах, заботливо поддерживаемый с двух сторон женщиной средних лет в цветастом платье и старушкой с короткой стрижкой, худенькой, но крепкой.

— Как же ты так, милай? — сокрушалась старушка.

— Как так, мама, как так! Ударили его, и он упал! — эмоционально ответила ей вместо Лина вторая женщина, и Лин был ей благодарен за это. Рот открывать совершенно не хотелось. Точно. Он вспомнил. Ударили. И саднящий нос об этом говорил совершенно ясно. А кто?

— Два парня в тот выход вышли. Давай в милицию! — потянула его активная гражданка.

— Неет, — замотал Лин головой и тут же охнул. Голова гудела, как пустой чугунный котёл, по которому кто-то врезал битой. Во рту был тошнотворный металлический привкус, и перед глазами всё расплывалось. — Нет, мне в больницу надо.

Он соврал, потому что больше всего хотел сейчас доковылять до дома, а женщины, спасибо им, конечно, но были небольшой помехой в этом деле.

— Я тут рядом живу. У нас там медпункт, — он убедительно закивал головой, превозмогая тупую боль и надеясь, что это подействует. Подействовало. Но только наполовину. Неугомонные добросердечные южные женщины довели-таки его до медпункта интерната и сдали с рук на руки медсестре.

Через полчаса уже в его комнате потерявший дар речи Лег третий раз обходил его вокруг, так, что Лео почувствовал себя новогодней ёлкой, отданной на растерзание детям-хороводникам.

— Кончай мельтешить, — не выдержал он наконец, — у меня голова уже закружилась!

Она у Лео и так кружилась, а тут его вдобавок ещё и затошнило.

— И кто? — коротко спросил Женя, сжимая и разжимая кулаки.

— Упал, — так же коротко ответил Лео и, шатаясь и держась за стену, удалился в санузел, давая понять, что к диалогу не готов. Он не собирался развивать эту тему. Искать уёбков, которых он к этому времени уже смутно вспоминал — занятие глупое и провальное. Всех не поймаешь, а уроки он извлёк, спасибо, в следующий раз будет умнее.

Однако, пока его полоскало над унитазом, лишая организм недавнего завтрака, Женя собрался с мыслями и начал атаку.

Лин тоскливо подумал, что лучше бы он ничего не помнил, однако, по-видимому, сотрясение было лёгкой степени, поэтому память кусками, рывками, но всё же довольно быстро восстановилась. Только момент удара головой и следующие две минуты как будто ножницами вырезали из памяти. Темное пятно. Однако тех двух ублюдков он вспомнил очень даже хорошо. Только вот говорить о них вовсе не собирался.

— И всё-таки, кто? — в двадцатый раз бил в одну точку Женька. Он будто стрелы посылает в десятку, лениво зашевелились в больной голове мозги, обдумывая эту мысль. Когда же этот баран поймёт, что он зря тратит время?

— Конь в пальто! — всё-таки сорвался Лео, и, не подумав, неразумно добавил уже потише и немного потерянно: — Вернее, два коня.

Он тут же понял, что сболтнул что-то лишнее, но эта мысль померкла на фоне того чудесного факта, что его перестали мучить. Женька тут же подорвался и убежал.

А Лео наконец смог заснуть.

К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, он открыл глаза и почувствовал, что ему намного легче. Больше всего болела, как он и боялся, рука. Она отекла и пульсировала, несмотря на фиксацию эластичным бинтом. А может быть, как раз и из-за этого. Лео чуть ослабил повязку, но Женёк, который молча наблюдал за ним со своей кровати, подошёл и снова перетянул кисть, правда, уже не так сильно. Потом проверил повязку на голове и осторожно её снял, оставив лишь марлевую салфетку на затылке, которая засохшей кровью приварилась к светлым волосам намертво, и снять её было возможно лишь под душем. «Завтра смоем», — сказал Женя.

Нос распух и тоже болел, однако перелома, к счастью, не было.

— Ты как? — сочувственно спросил Лег, — ходить можешь?

Ещё чего! За кого он только его принимает?

— Я абсолютно нормально, — только голова кружится как бешеная, — что ты как наседка, ну правда, Жень?

Однако Лег на это ничего не ответил, а подошёл и протянул руку.

— Подъём!

Лео повиновался. Куда это ещё?

— Пошли! — и, не слушая возражений, наставник потащил его за собой. Лин вяло тащился за ним, ни одной мысли в голове не было, поэтому он просто передвигал ноги. Хорошо, когда в такой ситуации есть, кому за тебя думать!

Кажется, они пришли на третий этаж, но Лео не был уверен в этом до конца.

Женька постучался в ничем не примечательную дверь, и, не дождавшись ответа, тут же с пинка распахнул её настежь.

— Эй, ты не оху… — говорящий замер, разглядывая непрошеных гостей.

Тут Лео понял, что сотрясение мозга у него все же не лёгкой, а средней степени тяжести. Потому что в глазах двоилось так, что ему пришлось схватиться за Женю, чтобы не упасть от головокружения.

Впрочем, через пару секунд он понял, что дело не в травме. Парней и в самом деле было двое. И если бы они были одеты одинаково, то Лин, пожалуй, подумал бы, что он двинулся крышей.

Потому что это были не просто близнецы. Это были абсолютно, мать вашу, идентичные близнецы!

Что Лео, не видел близнецов раньше, что ли? Да миллион раз он их видел! Если ещё учесть, что только в его родной школе их было три пары. Причём Тоша и Гоша, а на самом деле, конечно, Антон и Георгий, учились с ним в одном классе и сидели впереди. И Лео прекрасно знал, что, несмотря на внешнюю похожесть их на первый взгляд, парни совершенно разнились, если к ним присмотреться. У Тоши правая бровь была шире левой, и изгиб у неё был совершенно другой. У Гоши были ямочки, когда он улыбался. У Тоши уши оттопыривались немного, у Гоши — нет. У Гоши — веснушки на носу, у Тоши — больше на щеках. Да и вообще, мелкие детали можно было перечислять до бесконечности! А уж как только рот раскроют, тут сразу становилось понятно, что вот это — тихоня Гоша, а вот это — нахрапистый нагловатый Антон.

Тут же появилось ощущение, что ксерокс мироздания внезапно взбесился (как будто он когда-нибудь нормальным был) и напечатал две абсолютно одинаковые копии одного и того же тела.

В данный момент одно из них сидело на койке и мучило гитару, а второе — стояло вполоборота к двери и держало в руках пару футболок, которые перед этим, видимо, пыталось запихнуть в битком набитый вещами шкаф. И да, Лео узнал их сразу. Его. Того самого, который смеялся над ним в переходе, отведя в сторону бейсболку с мелочью. Или… или это был не он?

Женёк, бросив возле двери вконец растерявшегося Лина, быстрыми шагами пересёк пространство комнаты и без слов, уверенно вцепившись пальцами в ухо парня с футболками, который оказался ближе, развернул того лицом к двери.