Ия колебалась не больше одной секунды.

- Ну нет, условие есть условие, - сказала она. - Кто же играет без правил? Тура ходит по прямой, слон - по диагонали. Ни один шахматист не позволит себе попросить: "Разрешите один разочек двинуть туру ходом коня". Нет, от вторника до вторника я о тебе не думаю и думать не хочу, у меня другое в голове.

- А я всю неделю думаю о вторнике, слова подбираю для недельного отчета, - протянул Алеша плаксиво, но настаивать не посмел, вздохнул уныло и опустил глаза.

Ия торжествовала. Все-таки приятно, когда тебя так слушают, так ценят, так подчиняются. И кто? Ведущий конструктор ОКБ, крупный мужчина, плечистый, басистый, с этакими кулачищами. Как двинет - кости переломает. Но слушается. Водишь его, словно слона на веревочке. Жутковато, но лестно.

А кончился этот день плохо, ссорой, почти серьезной. И причина-то была глупейшая: самый древний из споров. Наверное, еще Адам с Евой решали его, не могли решить; наверное, их лохматые предки лопотали о том же, зацепившись за ветки хвостами.

- Ну хорошо, - сказал Алеша, надувшись. - Если у тебя голова другим занята, не буду отрывать. Пойдем дальше. Допустим, ординаты голода положительны, страха - отрицательны; из голода вычитаем страх, получаем направление действия. Нападение или бегство. Но ведь кривые-то разные у разных животных, у разных людей тоже. Какой же характер придать нашей машине - мужской или женский? Отчаянный или осторожный?

- Смотря для чего. Женский, если ты хотел сделать модель гармоничного человека. Ты не забыл о модели?

- Ты считаешь, что женщина гармоничнее?

- Безусловно. Женщина мягче, чувствительнее, культурнее, добрее, гуманнее. Женщина человечнее. А человечность недаром так называется. Видимо, это главная черта человека.

- Вот тебе и на! Трусость - это тоже признак гармонии?

- При чем тут трусость?

- Ты сама сказала в прошлый раз, что машина стала похожа на трусливую девчонку. "Был озорной мальчишка-сорванец, стала трусливая девчонка". Это твои слова.

- Не придирайся к словам. Я имела в виду чувство ответственности, разумно-умеренную осторожность.

- Далеко уедешь с твоей разумной осторожностью. Едва ли Колумб доплыл бы до Америки, а Амундсен открыл бы полюс с твоей разумной осторожностью. И был бы Гагарин осторожным, воздержался бы от полета в космос.

- А Валентина Терешкова? А Софья Перовская? А Волконская и Трубецкая? А Жанна д'Арк? Исключения? Ты хочешь сказать, что я не исключение? Так зачем же ты заурядной трусливой девчонке рассказываешь то, что она не может понять? Зачем? Советуйся со своим отважным Волковым, води его сюда в "Романтики" хоть каждый день.

Прав оказался отец в конечном итоге: самый интересный из друзей постепенно стал единственно интересным. Только с ним встречалась Ия, только о нем и думала (вопреки своим собственным заявлениям). Все дни недели заслонил вторник.

Маслова Ия отшила. Объявила ему с невежливой прямотой, что ей скучно с людьми старшего поколения. Нарочно хотела обидеть резкостью, но Маслов только поклонился изысканно, поцеловал ей руку и сказал, что люди старшего поколения умеют быть терпеливыми. Прибавил, прощаясь, что назойливым не будет, позвонит через месяц-другой, справится, как дела, как настроение, может, и окажется полезным.

Рыжий ушел сам, по собственной инициативе. Сказал, что ему надоело слушать каждый день одно и то же, про того же технаря. Обыденный серый технарь, технарь как технарь, занят винтиками и шпунтиками, считать умеет, думать и не пробовал. И сама Ия с ним опустилась: не читает, не мыслит, не чувствует, не ищет нравственные начала. Ему, Сергею, скучно тратить время с обывательницей.

Изредка появлялись на горизонте новые знакомые. Являлись и исчезали, даже не попадая в опись типов. Не годились они в герои вакантных сред, четвергов и пятниц. Не выдерживали никакого сравнения со вторником.

Один содержательный вечер в неделю - шесть дней ожидания. Но скуки не было. Ия читала, читала серьезные книги по биологии, зоологии, психологии, педагогике, даже по технологии материалов. Читала главным образом для того, чтобы понимать Алешу, грамотно отвечать ему, грамотно давать советы, направлять, когда заносит в сторону. Пусть направляет она, искренний друг, а не хитроватый, себе на уме, Волков.

И ждала вторника. Не заполненный в прошлом вторник, самый невыразительный день недели, сделался наиглавнейшим, как прожектор, освещал все прочие дни. Предыдущий вторник светил в спину, предстоящий - в лицо, словно фонари на автостраде. Целую неделю Ия вспоминала слова Алеши, перебирала их, взвешивала, сортировала, думала о том, что сказала сама и что скажет в следующий раз, размышляла об Алеше, о его достоинствах и недостатках. Пожалуй, больше о недостатках - о том, что ей предстоит исправлять.

Вот, например, неуважение к женской гуманности - важный недостаток?

- Папа, Алеша говорит, что голод - это мужское чувство, а страх типично женское. Это верно? Что ты скажешь как психолог?

- Скажу, что это явное упрощение. Каждому животному - ведь мы и в прошлый раз говорили о животных - нужен и голод и страх. И нужна борьба двух чувств, чтобы большой страх парализовал малый голод, а большой голод побеждал бы страх. Решает мера, все дело в мере. Но мера-то у разных существ разная. У каждого вида своя кривая. Это толково твой Алеша изобразил на графике.

- И вовсе он не мой! - поспешно вставила Ия.

- Я говорю - изобразил толково. Но кривые различны. У хищника крутая кривая голода и пологая - страха. У травоядных наоборот: постоянный умеренный аппетит к жвачке и острые пики страха. Да и внутри вида разной формы кривые у детенышей и взрослых, молодых и старых, самцов и самок. Кто слабее, тот и боязливее. То же перешло по наследству к людям, к мужчинам и женщинам. Сильный мужчина - активный добытчик, ему больше нужен голод стимул действий. Женщина при детях, ей приходится терпеливо сидеть дома, чуть не сказал "в норе", добытчика дожидаться, потомство охранять. Ей природа выдала меньше аппетита, больше опасливости, страха, грубо говоря.

- Толково ты объясняешь, папка, а все равно обижаешь. Это у вас с Алешкой единый фронт мужского зазнайства. Вы герои, а мы - трусишки, и вините природу. Да я, если хочешь, куда смелее Алексея. Он со своим начальством спорить боится.

- Девочка, я сказал, опасливые, осторожные, а не трусливые. Вы и обязаны быть осторожными, чтобы сберечь потомство, сохранить его физически и генетически. Вам дана великая обязанность и право направлять развитие человечества. Как направлять? Стоящих отцов выбирая для будущего поколения.

- "Направлять, выбирать"! А где же тут любовь, папка?

- Любовь и есть выбор. Выбираешь того, кто заслуживает быть отцом, прообраз для собственного сына.

- А как же говорят про любовь с первого взгляда?

- Не знаю, девочка. Думаю, что с первого взгляда бывает не у всех. Зависит, какие требования у сердца главные. Если по сердцу красивый, сильный, ловкий - это сразу видно, с первого взгляда понятно. А если сердцу важнее добрый, заботливый, принципиальный, чистый, талантливый, смелый - этого сразу не разглядишь. В нашей безопасной и благоустроенной жизни еще случай нужен, чтобы проявить смелость, время, чтобы талант показать.

- А мне, папочка, какой нужен - смелый или талантливый?

- Спроси свое сердце. Но мне кажется, ты сама сильная, тебе каменная стена не нужна, чтобы за спиной мужа от жизни прятаться. Ты из тех, кто всматривается. У тебя любовь будет расти постепенно.

"Значит, я из тех, у кого любовь растет постепенно, - думала Ия, сидя над отчетом о шестнадцатом вторнике. - Я к Алешке совсем равнодушна была. Он чужой был, только любопытство возбуждал, а потом стал самым хорошим на свете. Для других он может быть и скучным, неуверенным, нерешительным, никудышным даже, а для меня - все равно самый наилучший. Инесса Аскольдовна плечами пожимает: "Боже мой, рохля такой! Всю весну ходит на свидания, не поцеловал ни разу. Разве это мужчина?" Соседка сказала во дворе: "Ты с ним наплачешься. Мой такой же. На работе горит, с доски Почета не снимают, а дома гвоздя не вобьет. Только ужинает и ночует. На все дела я одна и одна: подай, прибери, купи, еще и деньги раздобудь. Эгоист самовлюбленный". А другая добавила: "Сухарь какой-то, скукота тебе с ним. Все про ученость да про ученость, а когда же живое слово?"