— Энакин! — строго смотрел на шестимесячного сына Люк, держа непоседу на руках. — Сколько можно? Ты ведь знаешь, что это несъедобно! И вообще, тебе — рано!
Предмет спора — сейбер — плавал в воздухе над малышом, сопровождаемый его восхищенным взглядом. Малыш тянул ручки, пытаясь поймать ускользающий от него объект интереса. Шми улыбалась, глядя на упорного сына — тот делал все, чтобы добраться до вожделенной вещички.
— У! Ааа…
— Угу! А еще ооо… — рассмеялся Люк. — Вырастешь — сам сделаешь, обещаю.
Сейбер заложил крутой вираж и приземлился на пояс хозяина, где и замер. Загребущие руки Энакина тут же попытались его оторвать, но это было бесполезно, и малыш насупился.
— Настоящий Скайуокер! — гордо констатировал Люк. — Оружие, корабли, полеты.
— Весь в тебя? — иронично усмехнулась Шми, забирая сына. В глазах Люка мелькнуло что-то непонятное.
— Можно и так сказать. Мы оба — друг в друга. Точные копии.
***
Палпатин с интересом читал отчет, подготовленный его осведомителями. В галактике происходило нечто странное. Кто-то методично вырезал работорговцев, обчищая их до нитки. Если учесть, что на освободившиеся места вставал кто-то новый, а всякой дряни хватало, процесс напоминал отлаженный конвейер, и конца-края ему не было. Правда, в последнее время всякая мразь попритихла, а кое-где и свернула свою нелегальную деятельность.
Что особенно заинтересовало ситха, так это тот факт, что смерти были разнообразными, но в большинстве своем — очень характерными. Для почерка Одаренного убийцы. Преступников душили, ломали кости, вырывали сердца, резали на части сейбером.
Юстиция предпочла не связываться с таинственным отморозком, вычищающим галактику, закрывая на преступления глаза. Оно и понятно, это ведь не политики с тугой мошной, и не крутые торговцы, и не владельцы крупных корпораций.
Связываться с отребьем — значит не получить прибыли, зато замазаться в отходах по уши. Ситх презрительно скривился, вспомнив представителей так называемых органов правосудия. Мерзость! Дайте только добраться до вас, лживые мерзавцы…
Мысли потекли упорядоченным потоком. Кто же этот неизвестный? Джедай, слетевший с нарезки на почве восстановления справедливости? Палпатин вспомнил несколько таких случаев и поморщился: если уж Светлые срывались с катушек, то последствия обычно бывали ужасающими. Привыкшие подавлять свои желания, защитники галактики, сорвавшись, зачастую творили такие ужасы, что им самые кровавые маньяки завидовали. Но здесь явно не тот профиль…
Все четко, аккуратно, безупречно исполнено. Если бойня — то в качестве устрашения, а не от потери разума. Если ловушки — то тщательно продуманные. Если убийство — то хладнокровное.
Убийца всегда уходил с прибылью: денежной и нематериальной. Репутация. То, что зачастую важнее денег, но добывается гораздо труднее.
Именно это ставило Палпатина в тупик. Джедайское спокойствие и ситхские цели. Очень странное сочетание. Судя по всему, это след таинственного незнакомца, которого он иногда видит в видениях.
— Кто же ты?
У Дарта Сидиуса было полное ощущение того, что скоро они встретятся.
========== Глава 3 ==========
Солистка взяла верхнюю ноту, и Сидиус с удовольствием прикрыл глаза, наслаждаясь. Чистый голос певицы звенел хрустальным перезвоном, возносясь к древним сводам, и осыпался алмазными осколками, бередящими душу.
На губах Палпатина играла легкая улыбка, оперу он действительно любил, будучи знатоком и ценителем, разбирающимся в малейших нюансах, так что как минимум раз в месяц ситх баловал себя, любимого, походом в храм искусств.
Солистка протянула руки, выражая мольбу и отчаяние, владеющие ее героиней. Она плакала, повествуя о своей судьбе, о той предначертанной ей трагедии, что должна была свести ее в могилу.
Палпатин прижал руку к груди, искренне сопереживая несчастной героине. Вообще-то у ситха с сочувствием, жалостью и прочим была напряженка — Плэгас очень хорошо потрудился, выкорчевывая в своем ученике подобные дурные наклонности, но одно дело — реальная жизнь, совершенно другое — опера.
Дарт Сидиус мог искренне посочувствовать — но только здесь и только выдуманным персонажам. На большее куцей эмоциональной базы не хватало, он слишком рационалистичен, чтобы маяться подобным идиотизмом, впрочем, это не мешало ситху быть невероятно талантливым актером, весьма достоверно изображающим нужные чувства и эмоции.
Своей игрой Сидиус вполне законно гордился…
— Джеррис Саре просто великолепна.
Мягкий мужской голос вырвал Палпатина из грез, навеянных душераздирающей арией, повествующей о тяжких муках кошмарного выбора, стоящих перед отчаявшейся героиней. Ситх изумленно моргнул и повернулся к неожиданно заговорившему посетителю, находящемуся в соседней ложе.
Ложи в оперном театре были спроектированы так, чтобы, при желании, сидящие в них ценители прекрасного могли пообщаться друг с другом, не прилагая значительных усилий. Перегородки были невысокими, края соприкасались, конечно, при необходимости можно было и отгородиться, но зачем?
В оперу ходят не только слушать музыку.
— Вы совершенно правы, — благосклонно повернулся к неожиданному собеседнику сенатор. — Сегодня она превзошла саму себя!
— Не могу не согласиться, — слегка улыбнулся молодой мужчина, вновь обращая все внимание на сцену. — Прекрасный голос, изумительный талант. И, самое главное, желание этот талант развивать. Это и есть гениальность.
Голос певицы вновь зазвенел хрусталем, а Палпатин принялся осторожно рассматривать своего соседа. Человек, мужчина, очень молодой — не больше двадцати пяти. Светловолосый, мягкие завитки обрамляют лицо и прикрывают уши, достигая середины шеи. Дорогая, явно индивидуального кроя, одежда, уж на это у Сидиуса глаз был наметан, изящные, но сильные ухоженные руки — у незнакомца есть средства, и немалые.
Волевое лицо, упрямый подбородок с ямочкой, легкая улыбка, играющая на губах, спокойное, не выдающее ничего выражение. С каждой секундой Палпатин заинтересовывался незнакомцем все сильнее. Что-то смущало ситха, не давая причислить мужчину к простым обывателям. Слишком тот уверен в себе, слишком властные движения.
Палпатин был прекрасным интриганом, с великолепно развитыми навыками и отточенными инстинктами, которые сейчас решительно встрепенулись, столкнувшись с чем-то неуловимо странным. Мужчина напомнил Сидиусу некоторых магистров-джедаев, с которыми он часто встречался, благодаря работе в Сенате — та же непрошибаемая благожелательная маска на лице, то же ощущение спокойствия… Хотя он не чувствовал Силы, исходящей от незнакомца. Загадка с каждым мгновением манила все сильнее, и когда заиграла музыка, Сидиус воспользовался моментом:
— Я вас раньше не встречал?
В невероятно ясных и ярких голубых глазах мелькнуло что-то веселое:
— Нет, мы не знакомы. Но буду рад, если это изменится.
— Тогда… — ситх доверительно наклонился ближе, — буду рад пригласить вас пообедать в ресторан. Здесь изумительно готовят нгеры.
Мужчина кивнул, и Сидиус удовлетворенно прикрыл глаза.
***
Люк слегка улыбнулся, наслаждаясь оперой. Знакомство прошло как по нотам. Палпатин явно заинтересовался, так что усилия по приобретению абонемента именно в эту ложу именно на этот день окупились сполна. Теперь нужно удвоить и утроить бдительность: Палпатин — гений интриг, для него это так же естественно, как дыхание, так что расслабляться нельзя.
Стих последний аккорд, зрители встали, устроив бешеные овации, и Люк с удовольствием последовал их примеру.
***
Палпатин с энтузиазмом захлопал холеными ладонями, радостно улыбаясь. Рядом встал его сосед, и ситх слегка повернул голову, чтобы рассмотреть его получше. Плащ незнакомца слегка распахнулся, и улыбка на секунду замерзла на губах сенатора: на поясе мужчины блеснул темным металлом сейбер.
***
От Палпатина прилетела вспышка изумления, и Люк улыбнулся шире, хлопнув ладонями еще пару раз. Отлично, рыбка проглотила приманку, закономерно насадившись на крючок. Прекрасно. Просто прекрасно. Ситх не сможет пройти мимо такого: сейбер на поясе, но не джедая, плюс пустота в Силе, имитирующая отсутствие Дара.
