Женщина всегда она

Женщина всегда она

Женщина всегда она, шуба-дуба-брейк-данс,

Женщина, forever женщина.

Ольга Арефьева. Женщина

Санса III

В лимузин ее посадили, конечно же, рядом с Джоффри – с другой стороны очутились Мирцелла и Томмен, а напротив – Серсея, в углу у окна притулился несчастный фотограф. Сандор умудрился-таки выбить себе место спереди, и теперь Санса видела через стекло, отделяющее салон от кабины водителя, его абрис и руку с сигаретой, небрежно свисающую из опущенного окна. Хорошо ему там. Хорошо было бы сидеть рядом с ним. Хорошо было бы вообще тут не сидеть… Оказаться где-нибудь за тысячи миль, одним, без свидетелей. На всю жизнь… Санса вздохнула и покосилась на тетку. Та, сперва настороженно за ней наблюдавшая, теперь, казалось утомилась этим занятием и взяла в оборот беднягу-фотографа, который теперь с унылой миной на лице показывал ей последнее снятое на маленьком дисплее его до до нелепости громоздкой камеры. Санса обернулась к окну и заметила, что на нее смотрит Джоффри. Что там Сандор сказал – ей полагалось изображать влюбленную девочку? Санса стрельнула глазами в кузена, опустила ресницы и улыбнулась. Ну что, купится он на это? Она почувствовала, как его рука легла ей на копчик. Омерзительно. Рука вроде была теплая, но Санса вдруг вспомнила, как в детстве, во время той самой поездки на юг, когда они с Арьей делали «ангелов», в душе как-то вечером ей на шею заползла многоножка. Санса помнила, как сначала замерла: мозг отказывался анализировать происходящее и, казалось, просто выключился на несколько секунд. А потом, когда от головы пришел ответ – насекомое – Санса заорала так, что, казалось, вся душевая кабинка заходила ходуном, мама примчалась из спальни, отец – с улицы, выбил запертую дверь, и перед ними предстало удивительно зрелище – Санса с ужасом, в диком темпе вылезающая из всей одежды, что на ней была. Многоножка давно убежала, видимо, испугавшись не меньше самой Сансы, но с тех пор посещения ванной стали проблемой – по крайней мере, пока они были на юге. Она до сих пор помнила это ощущение чужеродной враждебности существа, что неизвестно зачем вступило с ней в контакт. Вот и теперь Санса испытывала подобные чувства. Хотелось больше всего на свете стряхнуть эту руку. Но сделать это означало подставить и себя, и Сандора. И Санса терпела. Потом, видимо, самому Джоффри надоело, и он небрежно убрал ладонь, вытащил из кармана телефон и начал искать какую-то музыку. Санса даже не посмела вздохнуть – но подумала, что если бы эта чужеродная рука не исчезла с ее тела – еще бы минута – и она завизжала. Вместе с облегчением от этого минутного ощущения свободы навалилась еще и дремота – видимо, и вправду не выспалась – глаза закрылись сами собой – интересно, хочет ли Сандор спать так же, как и она…

Сансу разбудила чья то рука, трясущая ее за плечо, не слишком настойчиво.

- Санса, проснись, приехали… - будила ее Мирцелла. Мы уже дома…

Неужели этот кошмар закончился? Санса медленно вылезла из машины – ноги одеревенели, а спина странно ныла чуть пониже талии. Она уныло потащилась по песчаной, почти розовой по цвету дорожке… Краем уха услышала разговор:

- Пес, ты куда? За винищем своим треклятым?

- Да, мэм. Как обычно.

- Ну и вали себе кулем. Чтобы через час был тут. На ужин приедут несколько человек из города. Лучше бы тебе быть.

- Хорошо, не проблема…

Значит, он уходит. Тогда можно пойти еще поспать. Надо спросить, куда ее поселят…

- Стой, а кто заберет Сансины вещи? Мы про это забыли…

- Да, и вправду. Ну, я тогда могу сгонять. Она пускай тоже едет. Надо же собраться…

- Санса, голубка, поезжай с Псом, заберете твои вещи из гостиницы…

- Хорошо, тетя…

Она так же медленно потащилась к кабриолету, который Сандор уже начал заводить. Шаг, еще шаг, теперь – сесть…

- Ты что, спишь, что ли?

- Сплю.

- Ну вот. Тогда пристегнись, пока окончательно не вырубилась…

- Хорошо…

Она пристегнулась, и еще ворота не успели закрыться, как ее накрыло крылом сна…

На концерт они приехали примерно за сорок минут до начала. По уму бы надо было появиться раньше, пройти прогон и познакомиться с ребятами из местных, что пели в «разогреве», но Джофф был столь же капризен, сколь и избалован, пел он все равно под фонограмму – по крайней мере, на большинстве концертов – а расшаркиваться перед «быдлом» ему было неохота. Санса проспала весь путь – ее растолкала Мирцелла, когда Джоффри с мамочкой уже успели выгрузиться и убежать вперед. Маленький Томмен тоже мирно сопел с выпавшей из ослабевших рук книжкой. Мирцелла весело щебетала о том, как ей было непривычно сидеть между двух спящих. Видимо, ей было приятно, что ее взяли с собой хоть на какое-то мероприятие – ну не все же с бонной гулять по лесу и заниматься иностранной грамматикой и правилами слитного и раздельного написания глаголов с частицами. Санса тупо хлопала ресницами – чем больше она спала, тем больше ее тянуло задремать обратно. Какой-то коматоз. Они растолкали Томмена, вылезли из машины и побрели за собравшим наконец свои баульчики и мешки с объективами фотографом. Их посадили на центральные места в тех двух рядах, что были сидячими и находились слегка сбоку от основной толпы. Все девочки-поклонницы были в разных майках с изображением Джоффа. У одной стоящей неподалеку девчонки, по виду младше самой Сансы, на руке была тату с его именем, увитым сердечками-розочками. Боги, что за ужас? Как могут они так любить, почти боготворить чужого, по сути, постороннего человека, про которого ничего не знают, кроме тех глупостей, что печатают молодежные журнальчики и всякие интернет развлекательные издания? Монстра, которому нравится причинять людям боль разными способами? Но их много – а она тут такая одна, с мятежными мыслями. Может, они правы – и их слепая любовь имеет право на существование? В конце концов, они все были влюблены в мечту – о прекрасном принце, что в их вечерних грёзах приходил, приоткрывая дверь, брал их за руку и уводил в счастливую даль. Или что-то еще? Может, они мечтали о том, чтобы попасть на его эксклюзивные вечеринки, сидеть с ним рядом, вдыхать его запах, наслаждаться обществом… Чем они хуже самой Сансы? Нет, это она скверная. Она порочнее их. Все они мечтают о несбыточном, как и сама Санса каких-нибудь два года назад - а она взяла в оборот взрослого мужика, соблазнила его, всю ночь занималась с ним неизвестно чем, а теперь сидит тут, судит других, а сама только и думает, как бы найти минутку и уединиться с ним где-нибудь за сценой, подальше от любопытных глаз… Санса стала сама себе противна. Почувствовала себя грязной, недостойной даже сидеть тут с этими девочками, с Мирцеллой, с интересом оглядывающейся по сторонам – ее редко брали на крупные концерты; все ее знакомство с творчеством брата сводилось к выездам в частные клубы и сидения, как, впрочем, и сейчас, в VIP зоне.

Вот отстрелялся последний мальчик для разогрева, и на сцене появился Джоффри: весь в зеленом, довольный, сияющий почти неподдельной радостью. Его любовь к садистским развлечениям перехлестывало только его тщеславие. Врубили музыку, он запел – старательно корча рожи и раскрывая рот в такт незатейливой музыке. Санса поглядела по сторонам и заметила Клигана, мрачно прислонившегося к какой-то неработающей колонке рядом со сценой. Он смотрел в землю и беспрестанно затягивался своей вечной сигаретой, так, словно ему вместо воздуха были нужны никотин и дым. Санса тут же забыла свои умозаключения по поводу собственной порочности и уставилась на него, прикидывая, когда бы это встать и продвинуться – ну, например, в туалет? Лучше бы тетка была здесь – а то кто ее знает, где она сейчас… Сандор сам говорил, что с ней особенно надо держать ухо востро. Не хватало еще нарваться именно теперь, да на такой глупости. Она потерпит. Они оба потерпят… Смотри-ка, он уже не стоит, а присел на эту колонку – одна нога на земле, а вторая небрежно болтается вдоль здоровенного динамика. Боги, какой контраст с вычурным, неестественным, кривляющимся Джоффом…