Сандор заставил себя не брать следующую сигарету и вернуться-таки в комнату. Тоже мне, герой-любовник, от которого разит перегаром и табаком. Вот, кстати, хорошая мысль…

- Пташка, послушай…

Она словно дернулась от звука его голоса, почти подпрыгнула. Нет, это невозможно… Она – ребенок. Надо валить отсюда поскорее. Или лучше нажраться? Чтобы уж наверняка обеспечить полное отсутствие присутствия. С горничной это сработало. Беда в том, что Пташка – дитя она или нет - знает его, как облупленного, и сразу поймет, что это уловка, обман. А они сегодня играют по-честному…

- Я подумал, после твоих винных обливаний и вообще. Надо бы, что ли, в душ… Не могу сказать, что я большой поборник чистоты, но когда-то слышал, что все постельные развлечения лучше все же начинать помытыми…

- Помыться… Да, конечно. Как я не подумала. Спасибо. Я сейчас…

Она, как ужаленная, сорвалась с места, да так и убежала в ванную, вцепившись в свой плюгавенький рюкзачок.

Сандор покачал головой. Детский сад. Все же слегка выпить можно. Он нащупал на столе свою бутылку с коньяком, щедро глотнул из горла – была охота ковыряться со стаканом – и пошел во вторую ванную…

Клиган быстро закончил с помывкой - смотреться в зеркало даже не стал, чтобы не расстраиваться – и это чудовище девчонка захотела в качестве первого партнера – что-то у нее вкус так себе…Выходить из ванной без ничего ему совершенно не грело душу – было как-то нарочито и неприятно, поэтому Сандор пошел на компромисс – влез в брюки, а рубашку надевать не стал. В конце концов, без рубашки она его уже видела… Неплохо было бы побриться, раз пошла такая пьянка, но бритва, увы осталась в особняке, охраняемая злой львицей Серсеей Ланнистер. Придется так, с суточной щетиной…

Когда он вышел из ванной – в тот же момент Пташка вышла из своей. Туго укутанная в длинное голубое полотенце, она показалась ему еще младше. Махровая ткань спеленала ее уже совсем женскую фигурку, делая более угловатой и подростковой. У Сандора опять заныло под ложечкой – но не от желания, а от жалости, и снова захотелось побыстрее одеться и свалить отсюда к Иным, пока не поздно…

Пташка кинула на него виноватый взгляд – ни дать, ни взять, испуганная лань – и опять села на кровать в прежнюю позу. Потом опять вскочила, как солдатик по команде. Такой маленький, храбрый глупый солдатик, вбивший себе в голову, что он что-то кому-то должен. Или еще хуже – себе самому…

- Вы, наверное, хотите, чтобы я…

- Седьмое пекло, Пташка, ты лишилась ума? Совсем решила меня добить, еще и на «вы» называешь? Что это, шутка все?

- Ой, я забыла. У меня в голове все так перепуталось… Я не буду. Я хотела сказать, ты, наверное, хочешь на меня… увидеть меня без этого, - она еще крепче вцепилась в свое полотенце.

- Помнишь – ты заказываешь музыку сегодня? Как захочешь, так и делай.

- Но вы разве… Разве ты не хочешь?

- Я хочу того, чего хочешь ты. Если тебе это не будет неприятно – пожалуй…

Пташка, словно сама себя принуждая – ну не мог же он сказать «нет» – так вышло бы еще хуже – опустила скрещенные руки, они безвольно упали по бокам и там и остались, как будто сдерживаемые каким-то отчаянным внутренним порывом. Полотенце через некоторое время упало. Сандор смотрел на ее ступни, явно замерзающие – ноги у нее дрожали, как от холодного ветра. Как заяц трясется, заслышав шаги охотника. Чем дальше, тем больше он ощущал себя чудовищем, людоедом. Он увидел, как полотенце совсем будничным, не картинным жестом медленно сползло по Пташкиным ногам. Он принудил себя поднять взгляд – если она проделала такое ради него, по крайней мере, он мог заставить себя посмотреть.

Он не видел ее тела – хоть и мечтал о нем весь этот месяц, он видел только ее лицо – только глаза – огромные, как две обезумевшие луны, заполонившие его до макушки до паха, где никакой жизни даже и не намечалось. Наверное, он мог заставить себя сделать то, о чем она так слезно просила час назад. Но они обещали быть честными – и он просто не был в состоянии ей лгать – и так уже за их спинами было слишком много обмана и недоговорок.

- Послушай, тебе не стоит… Ты – прекрасна, и мне не нужны тому доказательства. Я уже видел тебя на берегу, помнишь? И вчера тоже… Не надо, прошу тебя… (лучше десять раз мордой об костер – но не это, почему, седьмое пекло) Я подумал, вот что мы сделаем: нам обоим надо успокоиться. Так – я не хочу. И ты тоже. Я понимаю, ты хочешь быть готова. Но не готов я. Вообще. Слишком много выпивки – на мужчин это действует определенным образом… Короче я просто не в состоянии – сейчас. Думаю, нам стоит лечь спать. Если хочешь – можем лечь вместе… Если нет – по старому варианту. И подумаем об этом утром, ладно? (ну вот и сказалось, вовсе не страшно.)

Пташку, казалось, заворожили его слова. Еще с минуту она стояла неподвижно, а Сандор смотрел на то, как падает луч из ванной на нежную линию ее скулы, очерчивая маленькую мочку уха и торчащие там и сям влажные вихры. Потом молниеносно подхватила полотенце – невыразимо лёгким и изящным жестом испуганной нимфы – и тут у него застучала в мозгу мысль – Боги, что за дурак, он только что отказался от нее – чего ради? Где теперь выпадет им шанс? В ответ на эту мысль ожило все тело – собственные несказанные слова отдавались, казалось, в каждой клеточке, и Сандор понял, что и тут он опять ей солгал. Да и выпил он совсем немного по его меркам. Однако, слово не воробей… А Пташка меж тем закуталась в свое полотенце и как-то расслабилась. Все же, оно того стоило. По крайней мере, из ее глаз исчезло это выражение загнанного зверя. Ну вот, почти все.

- Ну, ложись. А я тоже пойду…

- Нет, ты же сказал. Ляжем вместе.

- Хорошо. Как скажешь. (седьмое пекло, что же теперь, спать в штанах? На другом конце постели? Благо, она большая - кровать)

- Ой, я забыла почистить зубы. Сейчас вернусь.

Сандор воспользовался ситуацией – похоже, зубы были выдумкой – когда она вышла первый раз из ванной, от нее пахло зубной пастой – так что это была ее уступка – ему, - разделся, стащил с другой койки одеяло и устроился как можно ближе к краю кровати. Ну вот – теперь между ними была такая приличная пропасть – разве что меча посредине хватало. Можно было положить пистолет, – пришла в голову нелепая мысль.

Он отвернулся к окну. Не стоит больше смущать девчонку – и так сегодня адов день. Может, и вправду удастся заснуть?

Сандор слышал, как Пташка прошлепала босыми ногами по кафелю, выходя из ванной, вот щелкнул последний выключатель, шаги прошуршали по ковру. Она залезла в кровать и что-то там копошилась с одеялом и своими многочисленными подушками и подушечками. Потом затихла. Все. Неужели этот дикий вечер закончится вот так - мирно и холодно? Сандор вздохнул. А потом почувствовал, как сзади его обняли две прохладные тонкие руки, как нежная щека – как в тот первый раз – прижалась к позвоночнику. Все страхи ушли – и под ногами хрустели последние камни рухнувших уже навсегда барьеров… Они пролежали так несколько минут, потом Сандор осторожно перевернулся на спину, притянув Пташку к себе на грудь, обнял за плечи.

- Иди сюда.

Она уткнулась ему носом в шею и, похоже, мгновенно заснула. Через некоторое время задремал и он сам.

В предутреннем свете все вокруг казалось серым. Занавеска на приоткрытом окне легко колебалась от влажного, пропитанного дождем воздуха. Сандор проснулся, не понимая, где он, и тут же все вспомнил - сердце тут же пустилось бешеным галопом. Они так и проспали всю ночь вместе – и проснулись тоже вдвоём - он оказался сзади, одна его рука была у Пташки под лохматой головой, второй он обнимал ее грудь. Спиной она накрепко прижалась к его животу. Это было волшебно, невыносимо и вместе с тем абсолютно естественно. Правильно. Пташка заворочалась, легко вздохнула, словно ветерок пролетел по подушке, и оглянулась назад, вцепившись ладонью в его руку на ее груди.

- Так хорошо… Привет…

- Привет…

Целовать ее в сомкнутые, пересохшие со сна губы было так же натурально, как держать ее в объятьях всю ночь. Пташка развернулась к нему вся, обнимая его одной рукой за шею, другой – гладя спину.