Но я неподвластна ведьминским чарам —

Я не отвечаю на выстрел ударом,

Шекспир был героем, ты тоже поэт,

Но я буду «да», даже если ты — «нет».

Так играй, музыкант, торгуй, коммерсант,

Ломай комедию, комедиант,

Любовь — это птичка, любовь — это клетка,

Любовь — это спичка, любовь — сигаретка.

Ты вправе на то, что считаешь ты вправе —

Я не претендую на место в оправе,

Конечно, хотелось бы как-то не так,

Но флаг тебе в руки, а в зубы — пятак!

Я хотела плыть, но ты не был волной,

Я дала тебе нить, но ты шёл не за мной,

Я искала дождя, чтобы вызвать пожар,

Я звала короля, а пришел мыловар…

Ольга Арефьева. Мыловар

Позавтракать ей так и не дали. Когда Санса вошла в калитку, она тут же наткнулась на возбужденного Томмена.

— Санса, Санса, мама разрешила мне ехать на коне!

— Привет, Томмен! На коне? А как же твой пони?

— Я слишком большой для пони. Я из него вырос. Пони — для малышей, а я теперь взрослый. Тренер сказал маме, что я готов!

— Ну, тогда я тебя поздравляю, большой мальчик! Прошу прощения, сэр, — взрослый мужчина! Я рада за вас!

— Да, да я тоже ужасно счастлив! Мне надоел этот бочонок — нет, я все равно его люблю, но я слишком большой!

— Постой, ты зовешь своего пони Бочонком?

— Нет, на самом деле его зовут Милорд, но какой он милорд — ты же видела — он совсем похож на бочонок. И он толстый. Но он не обижается… Когда у вас с Джоффри будут дети, я подарю его им…

— Что? Что у нас будет?

— Так мама сказала, вы скоро поженитесь… А потом вы будете — ну как это — делать любовь — не помню точно, как это называется, мне в школе мальчишки рассказывали — и у вас родится малыш. Ну, или малышка. Это все равно. Мирцелла, вон, лучше меня ездит. Потому что у нее ноги длиннее. Но если я стану дядей — тогда я стану совсем большим! Так что, скорее уже женитесь! И делайте эту самую любовь. Или нет. Мама сказала, что вы вместе будете учиться в университете. Но как же тогда у вас дети будут родиться? Не понимаю… Надо будет нанять няньку. Вы можете забрать нашу — а то она меня ругает и не дает брать котенка в кровать. А малышу не нужен же котенок в кровать… Может, игрушечный? У меня было много игрушек, но Джофф их сжег в камине, сказал, что я дурак — и что они для сопляков. А мне они нравились. Надеюсь, он не будет сжигать игрушки вашего малыша, а?

— Нет, конечно, не будет. А когда это тебе мама сказала?

— Не помню, и она не сказала, она с папой по телефону разговаривала, ну, тут уже, а не дома, а я слышал…

— Ага. По телефону… Спасибо, Томмен…

— Только не говори ей, что я тебе сказал. А то, может, было нельзя рассказывать, а я тебе разболтал… Мама всегда ругает меня, что я много говорю, но у меня просто такой язык — я хочу его остановить, а не могу. Санса, с тобой все хорошо? Ты какая-то белая. А когда пришла, была розовая…

— Да, Томмен, спасибо, все нормально. Это от солнца — оно слишком сильно светит. Сейчас пройдет. Мне надо в тень, прости. Я никому не скажу про… ну, то, что ты сказал.

— Это будет секрет, да?

— Да, настоящий, обещаю.

— А ты умеешь хранить секреты? А то я умею, но у меня не всегда получается…

— Я умею, да.

— Тогда хорошо. Санса, а ты знаешь, где Сандор?

— Что?

— Ну, где Сандор? Я хотел рассказать ему про коня. Про то, что я теперь большой.

— А-а… нет, не знаю.

— Плохо. Я бы ему рассказал. Он бы понял. Он про меня все понимает. И не ругает, как мама. О, там мистер Бейлиш! Я пойду, расскажу ему, ладно? Ну, я побежал…

И Томмен весело припустил к террасе, откуда показался Петир. Томмен прыгает, как мячик… Как толстенький, слишком сильно надутый мячик, в зеленую и белую клеточку… Они с Джоффри скоро поженятся… И будут делать любовь… «Что?!!!»

Санса оперлась о забор. В голове был полнейший сумбур. Может, Томмен что-то перепутал? Хотя, что тут можно перепутать. Когда Сансу отправили на каникулы к родственникам, она и сама — что там скрывать? — думала, что, может быть, целью ее было, как раз, как мама сказала, «поближе сойтись» с кузенами. Или с кузеном? «Постойте, и мама тоже в курсе? Они все вместе это решили, что ли? И дядя Роберт тоже знает и согласен? Может, тогда и папа… Не может этого быть… Папа бы сказал ей… Но папы нет. А мама все время спрашивает: «Ну, как там ты с Джоффри ладишь?» Она ни разу не спросила, как я там с Мирцеллой. Или с Томменом. Значит, она тоже в этом участвует. Вот только меня забыли спросить, как смешно… Как в средние века — невесту в мешок — на коня — и под венец. Для этого они, что ли, конную прогулку устраивают?»

Санса не выдержала и захохотала. Она сползла по забору вниз на траву, продолжая смеяться… У нее одежда, не подходящая для увоза невесты. Шлепки… Где это видано, чтобы невеста была в шлепках? Из глаз текли слезы, Санса уже сама начала понимать, что у нее — истерика… Бейлиш, что серьезно говорил с Томменом, с удивлением оглянулся на Сансу. Надо прекратить, а то сейчас они тут все соберутся — с серьезными такими лицами и станут на нее смотреть, покачивая головами. Боги, какой идиотизм… Замуж за Джоффри… И все этого хотят… Тетя, Мирцелла, Томмен, дядя, Бейлиш — тоже, небось, знает: все время намекает на что-то… Мама… Про маму все понятно: ей Санса только в тягость… а еще столица, хороший институт… все это они могли себе позволить раньше — а теперь… теперь, когда отца не стало, с деньгами стало заметно хуже.

У матери не сильно получалось с делами, хотя она старалась. Но были какие-то долги, университет Робба, ее частная школа. Даже яхту пришлось заложить. Были, правда, какие-то отцовские бумаги, что приходились на их долю, какие-то участки на севере, что мать наотрез отказывалась продать после смерти папы, но истинное положение дел Санса не знала. Возможно, Серсея именно поэтому решила ее взять — из милости. Пристроить бедную родственницу. С нравом Джоффа, вероятно, невесту будет найти трудновато — а про нее было все известно.

Только вот шлепки подкачали… А так — хоть завтра. Или нет — во вторник. После того, как ей стукнет шестнадцать. Как здорово-то! И все это было реально, кроме шуток. Особенно с согласия матери: одна бумажка — и дело сделано. У Сансы в школе была одна девочка, она, правда, умудрилась забеременеть в прошлом году, но в октябре этого года собиралась праздновать свадьбу со своим мальчиком, родители дали свое согласие, подписали какую-то бумажку, что они не против — Санса это бурно обсуждала с подружками — и все. Смело под венец…

У Сансы заболел живот от смеха. Получается, весь дом знает то, что не знает она? Интересно, а горничные знают? Кухарки? Охранники? Охранники… Боги…

Когда-то Санса на занятиях по плаванью неудачно прыгнула с невысокой вышки — их учили нырять вниз головой, но Санса плохо нагнулась и шлёпнулась, как лягушка, животом о поверхность воды. Ощущение было, как будто из легких разом выбили весь воздух — мышцы под ребрами сократились и словно замерли — ни туда, ни сюда. Она тогда даже не запомнила, как тогда выбралась из воды — кажется, ее вытащила тренер. Через несколько секунд дыхание восстановилось, но Санса так испугалась, что больше не хотела прыгать — ни вниз головой, ни как-то еще. Она так и слезала по стенке, дюйм за дюймом, пока не касалась ногами воды.

Те давние ощущения от падения в воду точь-в-точь были подобны тому, что она почувствовала сейчас. А он знал? Про эту кретинскую идею? Нет, не может этого быть. Он не любит вранья — он сам говорил. Он сказал бы ей. Особенно про Джоффри. Особенно после вчера. Никогда бы он не стал ей врать. Не про такое. Значит, он не знает. И кто ему про это скажет? Она, Санса? «Знаешь дорогой, у меня есть новость — я выхожу замуж. За твоего хозяина, мерзкого извращенца, уж извини, так вышло. Наши семьи так решили. А ты тут постой в сторонке, свечку подержи… Пока мы делаем любовь…»

Санса снова зарыдала — на этот раз без смеха. Беззвучно. Никогда она ему этого не сможет сказать. И сделать тоже ничего не сможет.