Джон сказал ей давеча по телефону: «Вот заодно и отдохнешь — ты же пашешь, как ненормальная. Подышишь воздухом, а не испарениями от терпентина — для разнообразия. И потом — когда ты в последний раз ездила в отпуск на природу? Поплаваешь, погуляешь. К тому же, это может быть последняя возможность — по крайней мере, там». Санса не могла припомнить, когда она и вправду ездила куда-то не по делам — но такое положение вещей ее устраивало. В свободное время она всегда рисовала — иначе в голову лезли невесёлые мысли и еще более невеселые воспоминания. Этого Санса избегала всеми способами, которые она сама для себя выработала: не останавливаться, не тратить время на лишние размышления и, главное — не оглядываться назад, не возвращаться к былому. Пока это получалось, и Санса была собой довольна. А отдых — ну что же — случилось, значит, можно и воспользоваться. Хотя лично она предпочитала прогулки по городу. Это все не имело ровно никакого значения — да и, насколько она помнила, в Закатной Гавани тоже имелись бульвары.

Она доехала до усадьбы, загнала машину на участок — Джон передал ей ключ и пульт в прошлые выходные — и, отряхиваясь от засыпающей голову мороси, пошла отпирать дом. Он был перекрашен — это в свое время согласовывалось с ней лично. Арендаторам был больше по сердцу голубой цвет, а поскольку они сделали все это за свой счет, Сансе не пришло в голову возражать.

Ее встретил привычный запах затхлости, воцаряющийся в нежилом помещении, особенно после зимовки. Где-то вдалеке, на кухне, потревоженные ее шагами, разбегались обнаглевшие мыши — нынешние полноправные хозяева дома. Санса вздохнула. Только живности ей и не хватало. Мышей она не любила по-прежнему, но и бояться их тоже перестала — после того, как на первом курсе на спор продержала в кармане во время часовой лекции по хромотерапии белую мышь Змейки. Мышь изодрала ей всю ладонь, зато Санса добилась того, что Змейка чистила ванную в течение месяца и убрала с двери свой рок-постер с лохматым солистом в косухе— он действовал Сансе на нервы. Вспомнив о том, как бедное животное ползало по ее руке, как по лестнице, и как она была вынуждена его придерживать за длинный шелковистый хвост, чтобы не залезло в рукав — по условиям спора, мышь должна была оставаться в кармане — Санса вздрогнула и поежилась. Пиджак, что послужил тюрьмой для бедной животины, Сансе пришлось выбросить — мышь надула в карман с полсотни раз. Домашние животные — чепуха. Только время тратить.

Она прошла наверх, захватив с собой сумку с вещами, положила в карман пистолет — кто знает, кто захочет заглянуть на огонек в долго пустовавший дом?

Теперь предстояло выбрать спальню. Бывшая комната Серсеи не рассматривалась — ее несчастный поэт-самоубийца переделал под свой кабинет. Это было хорошо — Санса не была уверена, что ей бы там сладко спалось. Удобная кровать была в бывшей спальне Джоффри — там, видимо, жила жена-хирург. Это ей подходило. Санса оттащила туда свой баул, убрала пистолет в ящик в тумбочке и пошарила по шкафам в поисках постельного белья. Вокруг ничего такого не имелось. Она вздохнула.

Придется заглядывать в местный супермаркет, воздвигнутый на месте бывшего магазинчика и снесенного ангара дискотеки — Джон рассказывал ей про это пару лет назад. Заодно и продуктов прикупит. За годы проживания в одиночестве в доме Тириона Санса даже научилась готовить — без прикрас, впрочем — самую простую еду. Опять садиться в машину Сансе не хотелось, поэтому она вытащила из багажника здоровенный походный рюкзак, привезенный ей Арьей из одного из ее путешествий за границу — когда сестра ездила то ли на сборы, то ли на какое-то соревнование — как всегда, объяснила сбивчиво. В этого монстра влезут и тряпки, и еда.

Санса набрала номер Джона — сообщить, что она добралась. С тех пор, как она перестала всего бояться и научилась справляться со своими неприятностями сама, Санса прилежно отзванивалась первой всем тем, кто мог за нее сколько-нибудь волноваться. Это было нетрудно, к тому же, избавляло друзей от повода за нее переживать. Санса все время пеняла на это Арье, но та, как обычно, сестру не слушала и не то чтобы не звонила сама, так еще и к телефону не подходила. Санса предложила младшей сестре поехать с ней на море, но та только фыркнула «Я не провожу свое свободное время на кладбищах. Это слишком тоскливо и скучно. Воюй со своими призраками сама — ты же теперь крутая!» Санса пожала плечами — Арья чаще всего старалась ее избегать, особенно в последнее время.

В итоге сестра уехала на лето к своему старому знакомому на далекую окраину почти на самой границе — к какому-то музыканту, захватив с собой Рикона и собак. После смерти Рейегара, случившейся год назад, тетя и рада была избавиться от лишних голов дома. Судя по коротким отпискам Арьи, они с братом прекрасно проводили там время.

Санса накинула на голову капюшон ветровки, поправила торчащий из кроссовки шнурок — она переобулась, жалея любимые туфли — и двинулась в сторону магазина. Она же обещала Джону гулять. Вокруг все тонуло в мороси — даже моря было почти не видно из-за висящего в воздухе плотного тумана, такого же серовато-сизого, как сама водная гладь. По лицу буквально через две минуты покатились «слезы» — влага оседала везде, даже на бровях и ресницах, не говоря уже о волосах. Санса утерлась собственным фуляром, аккуратно сложенным в кармане. Это всего лишь вода.

Ей вдруг захотелось курить, но зажигалка осталась в машине, а возвращаться назад Сансе не хотелось. Да и разумно ли было тратить сигарету, чтобы через полминуты ее выбросить? Тонкая бумажка, держащая табак вместе, точно не выдержит этой влажности и впитает в себя все эти лесные испарения — что нарушит ее вкус. Все, что ни делается, все к лучшему. Санса утерла мокрые щеки и зашагала дальше, теряясь в дымке, словно еще одна тень от дерева, случайно оторвавшаяся от своего хозяина.

========== III ==========

Почем тут покупают счастье?

За пенни, за пятак, за крест?

Я прячусь за привычной мастью

Смотрю окрест

Выискивая взглядом полку

Заветную, где пыль и тлен

По плоти тростника. Без толку

Тянусь с колен

- Мое это - отдайте, черти,

Оторванное от молитв!

От памяти, от круговерти

Любви и битв…

- Тебе оно не по карману, детка

По правилам - душа на кон!

Таким она дается редко:

Блюди закон

Усерднее проси, прилежней

У выхода не узнавай

Казаться не пытайся прежней

И не вставай.

Рассохнется авось - так даром!

Негодная - зато своя.

И клетка к ней в подарок - парой

Для воронья.

Санса II

1.

К тому времени, когда Санса добралась до площади, уже почти совсем стемнело. Хорошо, что лавка превратилась в Ти-Март – он работал круглосуточно. Даже сквозь туман было видно, что пустырь был сильно облагорожен. Никаких луж – всея территория была выровнена и чисто выметена. Площадь окольцовывал теперь бордюр, засыпанный пахучими деревянными щепками, откуда выглядывали тусклыми пятнами краски разные цветы. Санса разглядела возле себя кустик бархатцев и усмехнулась. Вот и призраки начали выглядывать. Старые деревянные скамейки были заменены на пластиковые аккуратненькие бежевые с зеленой окантовкой лавочки. Возле каждой стояла большая урна. Вместо белого обшарпанного крытого сайдингом домика магазина теперь вдоль всей площади шло длинное, приземистое, с застекленным торцом, ярко освещенное здание Ти-марта, обвешанное большим аляповатыми картонками с промо-акциями. Супермаркет занимал всю территорию, на которой раньше располагалась дискотека. От ангара не осталось и следа. Самолет тоже исчез, как и сомнительные личности, что раньше все время отирались на площади. Сейчас у Ти-Марта (позади него, где раньше было заросшее полынью поле, теперь разлеглось гладенькое пространство заасфальтированной парковки) топтался какой-то пожилой мужик в залитом дождем пиджаке и старательно тыкал пальцами в телефон. Санса, в общем, была морально готова к такого рода переменам – Джон рассказал ей, что все началось после выборов мэра и прихода к власти в Гавани относительно молодой (пятьдесят — для политика не возраст) и очень энергичной дамы. Развитие города радикально поменяло направление и с бешеной скоростью рвануло в сторону благоустроенной банальности среднестатистического курортного оазиса. Даже часть дикого пляжа была отгорожена, вычищена и застроена кабинками для прохладительных напитков и общественными туалетами. Про это она прочла на каком-то сайте поборников экологии - как про пример вопиющего безобразия в обращении с дикой природой. К счастью, экологисты с не меньшим усердием взялись за борьбу против нового мэра, и им удалось отстоять большую часть песчаной дюны, тянущейся вдоль окраин города. Песчаные пляжи на побережье были переданы в руки одного из крупных природных охранных фондов – что означало их полную неприкосновенность. Для Сансы все эти процессы выглядели неизбежными сопровождающими прогресса, но все же теперь, когда она была на месте, не могла не заметить, что где-то глубоко внутри ей стало грустно и жалко того, прежнего, что было и чего уже никогда не вернуть. Да, Закатная Гавань из ее прошлого была уродлива, не ухожена, практически заброшена и доведена до состояния помойки - и все же она являлась частью ее молодости, как бы там ни было, и поэтому, как все, связанное с юными годами, вызывала щемящую ностальгию. Больше всего Сансе было жалко самолета. Она вспомнила, как ободрала себе живот, когда не то залезала, не то вылезала из кабины заброшенного кукурузника и подумала, что где-то еще сохранилась коробка, в которой лежали какие-то коллекции предметов, выцарапанные из тех безумных дней пятилетней давности. Был там и кусочек кожаной обивки кресла самолёта. Какая, в сущности, глупость была собирать всю эту белиберду! В эти коробки Санса не заглядывала сто лет – они так и остались валяться в доме на севере, запихнутые в бывшую комнату Робба, где у нее был склад вещей с пометкой «просмотреть и выбросить» Даже просматривать ей их не хотелось – но, надо полагать, там все осталось, как было – полным составом музейных экспонатов – за исключением нескольких рисунков и двух колец. Об этом Сансе вообще думать не хотелось. Она еще раз окинула взглядом площадь, отметив про себя, что из прежнего остались только старая шелковица в углу, теперь с аккуратно обрезанными ветками, и слегка подремонтированная, с новым желтым навесом, винная лавка. Точка, где сконцентрировались все ее призраки и скелеты - этакая шкатулка с сюрпризом. Идти туда не хотелось совсем – но это было нужно – для подведения итогов и избавления от очередной порции фобий. В конце концов, она должна старику виноделу некоторые извинения за свое некорректное поведение четыре года назад. Он видел ее из окна вместе с Джоном – а она даже не зашла поздороваться. А меж тем, хозяин лавки ничего плохого ей не сделал – он просто был частью истории, о которой ей не хотелось вспоминать. А если зайдет речь о его возможном бывшем работнике – ну что же – она давно научилась улыбаться и делать хорошую мину при плохой игре. Это всего лишь очередная маска – ей было не привыкать.