— А потом я поняла, что и это было ничто, по сравнению с реальной угрозой его утратить. Лучше не мой — но чтобы был жив. Пока я не знала, что он просто решил не выходить на контакт, я-то думала, вот она — расплата. К тому времени я потеряла почти все. И заменила это все потерянное Сандором. Он стал тем, что толкало меня жить, вставать по утрам. А тут — разверзлась бездна. Но потом я получила это письмо. И снова все поменялось, встало с ног на голову. Он был жив, все было хорошо, — он просто от меня избавился. По выбору. Как перчатку с руки снял и другой заменил. Я не могла понять, как это возможно. Так и не смогла. Просто стерла из памяти. Выжгла огнем, вместе с письмом этим мерзким. Стала жить дальше. Ему назло. Себе назло.
Санса опять улыбнулась этой своей вымученной, режущей как нож улыбкой — смотреть на нее было невыносимо — как же, наверное, невыносимо было так улыбаться! Бриенну передернуло. Санса рывком допила кофе, со стуком поставила кружку в раковину и вгляделась в широкое темное окно.
— Назло жить можно — но это очень тоскливо и бессмысленно. Потом жизнь потихоньку стала обрастать смыслом. Каждый день нес в себе крупицу, из них выстроился костяк моей новой реальности. И там не было места для Сандора. Я так думала. Решила, что выздоровела. А потом — случайно — всплыло все это: вся эта ложь, уловки родственников, что растащили нас с Сандором по разные стороны разведенного моста. А родные и близкие всё это время только и знали, что радоваться тому, что я оказалась на нужной, «правильной» стороне — их молитвами. Гордились тем, как они ловко все устроили — прогнали чудовище, спасли принцессу. А я стояла и думала — то ли вброд, то ли вплавь — от них — к нему — потому что крыльев уже не было. Как не было и любви — только опустошение, жажда наполниться хоть каким-то смыслом вновь, отчаянное желание догнать время — или вернуться назад. Но все это несбыточно, и я решила, что хоть на одно имею право — на то, чтобы узнать правду. И тогда я поехала к тебе. Потому что ты пока единственная из взрослых, кто мне не лгал… Вот поэтому я здесь. Узнать. Понять. Осмыслить. Отделить правду от лжи, иллюзии от сбывшегося.
Бриенна не знала, что ответить на эту исповедь. Ей отчаянно хотелось помочь этой одинокой запутавшейся девочке — а с другой стороны, проблемы ее были столь глубоки и необъятны, что непонятно было, с какой стороны к ним подойти. И разговорами, кофе и гостевой спальней эти проблемы не разрешалась. Чтобы как-то развеять ситуацию, Бриенна спросила:
— А что сказали родственники на твой отъезд?
Лицо Сансы вновь озарилось странной зловещей улыбкой — так отражаются молнии на сизо-лиловом небе: прекрасно, но немного жутковато на такое глядеть.
— Я не дала им выбора. Мне не нужно было их поощрение или сочувствие. Я хотела, чтобы им было плохо. Как было плохо мне. Как, наверное, было плохо Сандору. В этом мире за все приходится платить. Заплатят и они. Все равно — рано или поздно. Я не пророчу — просто констатирую. У меня даже был шанс начать весь этот процесс — но я не смогла.
Слишком хорошо уж помню, как это — когда тебе наносят удар из-за угла. Пусть жизнь сама с ними расправляется, я себе марать о них руки не стану. Им от этого осознания еще более тошно станет — они же там все такие совестливые…
Бриенна глянула на часы на микроволновке — скоро уже будет последний срок выехать вовремя, чтобы успеть заскочить к Тириону. Санса заметила этот жест и промолвила:
— Да, собственно, и все. Малость побеседовала с тетей и уехала. Никто мне не мешал. Летела хорошо. Даже рисунки не забыла взять — мне их надо завтра отвезти в здешний колледж искусств — на творческий конкурс.
— А дальше? — едва слышно спросила Бриенна.
— А дальше, как пойдет, — Санса потерла ладонью лоб и покачала головой. — Не знаю пока, но едва ли я вернусь к тете. Что-то мне это вранье встало поперёк горла. Да и их жалко: как они после всего этого смогут мне в глаза смотреть? Ну вот, я их от себя и избавлю. Думала вообще доехать до моря и глянуть своей новый особняк - что от супруга почившего достался. Или слетать домой: все же мой дом — север. И там мне место. Там видно будет. Сейчас я хочу позвонить Арье — она знает больше, чем сказала — как и остальные, впрочем. А ты, если хочешь, делай свои дела, не обращая на меня внимания…
Бриенна кивнула и пошла обратно в спальню, к гладильной доске. По дороге бросила Сансе:
— Можно потом твои рисунки посмотреть? Я видела один.
— Где? А, ну да. Тот…
— Да. Он его с собой носил. И твою фотографию тоже.
— Какую еще фотографию?
Бриенна вздрогнула, вспомнив сцену у двери Тарли. Как он смотрел тогда на этот снимок, так некстати упавший в грязь! Словно и не было ничего дороже — ничего более значимого на тот момент. Точка отсчета — или точка опоры?
— Он взял твой старый школьный снимок — тот, что был в колонке о пропавших людях — в полиции. Им уже не нужно было — а у Сандора не было твоей фотографии…
— Да, — задумчиво протянула Санса — а у меня так и нет его. Меня же не допрашивали в полиции. Значит, и приз я не заслужила…
— Санса! Ну зачем ты так?
— Да потому что это правда! Ничего я не заслужила. А что заслужила — то и получила. Радости от меня никакой — только вот на фотографии и смотреть. Я приношу людям несчастье. Вот Зяблик, наверное, счастливо от меня отделался. Теперь и вправду проживет сто лет…
— Кто такой Зяблик?
— Неважно. Ты говорила, ты спешишь? У тебя утюг уже согрелся- вон пар идет. А я пока позвоню.
Бриенна со вздохом расправила рубашку по доске. Кивнула Сансе на залу.
— Телефон там. В базе, на зарядке. Не забудь набрать код местности — или не соединят.
— А можно звонить на сотовый?
— Это все равно. У меня он безлимитный.
— Спасибо!
Санса, едва слышно, вышла из комнаты и пружинистым шагом направилась в залу. Бриенна поглядела ей вслед и вернулась к глажке. Что же скажет ей младшая сестра? Вся эта история напоминала Бриенне странную запоздалую гонку против времени. Запоздавшую на не на дни — на месяцы. И этого она тоже — сама правдивость — не стала сообщать девочке, что в жизни люди и ситуации не замирают, как в игре «море волнуется», не ждут, пока водящий сможет или захочет двигаться. В жизни все просто куда-то сдвигается так безнадежно, что потом, как ни старайся — не догонишь. Как не может теперь Джейме догнать Серсею. Как не может ее собственный отец пробиться к ней, к Бриенне. Время упущено, лента событий сползла за горизонт невозвращения, и обратно уже не перемотаешь. Разве что следы можно отследить. Ну, разве что это…
Но по некоторым взглядам и жестам Бриенна инстинктивно поняла, что Санса лжет — и себе и ей — это все не только попытка нащупать правду. Это тщетное подсознательное рвение вернуть прошлое, нырнуть в него, попытаться все в нем исправить. — то, о чем мечтает каждый подросток — как в компьютерной игре: не получилось сейчас, перезапустим уровень и попробуем заново. Странно и обидно здесь было другое: хотеть исправлять должна вовсе не Санса — не она проштрафилась, а другие. А получается так, что только ей и есть до всего этого дело…
