Он докурил и, одевшись, вышел из номера. Холод — не холод, но надраться хотелось до невозможности. Ежась от ветра, прошел три квартала до магазинчика, что торговал выпивкой и жалким набором продуктов. Сонный мужик за прилавком продал ему бутыль рома и две пачки сигарет, за которые он безобразно переплатил. Все в этом мире надо делать вовремя.

Вместо того, чтобы идти в гостиницу, он зачем-то потащился вперед и, пройдя еще квартал, свернул направо, на набережную. Городок был невелик, так что буквально через пару минут, минуя темные переулки и обоссанные бестиями о четырех и двух ногах мусорные баки, Сандор вышел на слабо освещенный желтым дрожащим на ветру фонарем берег. Слева белым шрамом на черной воде простирался вдаль обледеневший мол, справа, на длинной, выдающейся в море каменистой гряде, стоял серый с белым маяк. К нему вела странная металлическая конструкция, вроде мостков, вся обросшая чудовищными, как бивни доисторических мамонтов, желтовато-молочными сосульками, видимо, появившимися от штормовых волн, схваченных морозом. От всей это картины становилось, мягко говоря, не по себе, и Сандор уже пожалел, что вообще сюда поперся. Стараясь не глядеть на зубастый маяк, он приложился к бутылке — ром, хоть и дорогой, был отличный. После пары глотков ему стало даже как-то теплее — ветер уже не обжигал так сильно. Море пока билось свободно — все же морозы вдарили только сейчас. Серо-лилового цвета вода лизала скованный изморозью берег, сливаясь к горизонту с красноватыми низкими зимними облаками. Сунув в карман куртки бутылку, Сандор закурил — дым полетел к ощерившемуся ему навстречу маяку, спокойно просачиваясь между острых, как мечи, зубьев, словно и не замечая их. Да, море бывает и таким. Ему больше хотелось держать в голове те картинки, что всплывали из августа — того, что был, казалось, тысячу лет назад. Но всему этому нынешнему дерьмовому опустошению и безнадеге в голове больше соответствовал этот брошенный и закованный во льды маяк, — ничего человеческого, одно бесстрастное торжество стихии над материей.

Он торопливо докурил и, с трудом оторвав взгляд от апокалиптического зрелища, двинулся в обратный путь. Видимо, по пути он свернул не туда и попал к какому-то кабаку — где толпилась кучка мерзнущей молодежи, и явно шла какая-то разборка. Влезать совершенно не хотелось, поэтому Сандор поспешил пройти мимо, в очередной вонючий, размалеванный граффити переулок. Неожиданно ему в плечо влетел какой-то худосочный юнец в куртке на рыбьем меху. Не дай боги, бутылку разбил!

— Хрена ли? Смотри куда падаешь, чувак!

— Сам смотри, урод. Ой…

— Вот тебе и «ой». Если ты разбил мой ром — бить буду долго…

— Я не виноват — пискнул парень, — Это все эта сучка…

— Какая еще сучка? Ты оборзел? Что мне за дело до ваших сопливых разборок? И вообще, валить вину на бабу — последнее дело… Твое счастье, ром цел…

— Извините, сэр… я не нарочно. Она меня толкнула.

— Иди-иди.

Клиган уже было зашагал дальше, как его остановил очередной вопль — на этот раз девичий. Он оглянулся. Возле налетевшего на него паренька образовалась девица — миленькая блондинка в белой курточке и каких-то немыслимых фиолетовых валенках.

— Еще раз посмеешь меня тронуть, козел, я тебе уши откручу и к яйцам подвешу. Мы все стоим в очереди — а ты сзади пристроился, извращенец хренов! Ненавижу это место — вечно тут всякая мразь таскается…

Девица зло топнула ногой, взметнув облако снежной пыли и мрачно удалилась, бросив подозрительный взгляд на Клигана и уничижительный — на любителя близостей в толкучке. Паренек рванул в очередь, тем более двери как раз открылись. На пороге дискотеки — теперь уже было понятно, что это такое — судя по скверной музыке, доносящейся изнутри — возник лысоватый толстяк, злобно и растерянно оглядывающий толпу.

— Пять человек запускаю, остальные гуляйте до завтра. Кто тут первый?

— Я! — чирикнула блондинка в фиолетовых шузах. За ней глядя в землю, потянулся незадачливый паренек.

— Ты не идешь, урод!

— Мисс, если он стоял за вами, он тоже имеет право! Не шумите тут, а то сейчас домой пошлю. Документы приготовьте, — малолеток я не пускаю. Вы все знаете правила.

Девица принялась копаться в карманах, вытаскивая все, что там завалялось — от помады до прокладок. Клиган нехотя подошел ко входу и тихо сказал зябко поеживающемуся толстяку:

— Гони парня, хозяин. Тут была небольшая разборка. Не надо ему внутрь. Запустишь — пожалеешь. Пусть себе дома дрочит. Тебе охота еще дополнительные неприятности на свою голову зарабатывать?

— Ты видел, что ли?

— Я видел и слышал достаточно. Гнилое дело.

Неожиданно ко входу подрулила помятая с одного бока полицейская машина.

— У вас все в порядке сэр? А то тут из дома напротив звонили, что какие-то крики были. Этот мужчина вам мешает?

— Нет, все в порядке. Этот мужчина работает на меня. Спасибо, офицер. Сейчас мы этот детский сад разгоним. Я знаю законы.

Коп недоверчиво посмотрел на Клигана и тронул машину.

Толстяк с прищуром глянул на своего собеседника и осклабившись, спросил:

— Хочешь, работу, друг? Меня не интересует, кто ты и что у тебя за спиной. Я вижу, ты сечешь тему. Меня до смерти достали эти сосунки. Вместо того, чтобы заниматься делами, я тут торчу и провожу фейсконтроль. Для хозяина заведения это несолидно. После того, как Бруно свалил, я уже вторую неделю не могу за вечер присесть — и то малолетки все время проскакивают. Плата подходящая. Даже квартиру тебе могу сосватать — полагаю, ты не местный. У меня свояченица тут сдает комнаты в соседнем доме. Соглашайся, дело стоящее. Никаких вопросов, никаких придирок. По понедельникам — выходной. Ну что?

— Идет. По рукам.

— Ну вот и славненько! Тогда приступай прямо сейчас. А то там внутри уже, небось, буза. Датых и обкуренных — все равно умудряются, гады — на мороз. Скандальных — туда же. Отбой в пять утра. Начинаем по вечерам с шести.

— Ладно. Мне это подходит.

— Гони остальных в шею. Как тебя величать то?

— Пес.

— Очень хорошо, Пес. Вот еще четверых. Документы у них проверь — особенно у девок. До восемнадцати пусть валят домой, к маме и учебникам. Все время норовят обмануть. Деньги с них моя племянница внутри собирает. Тем, кому меньше двадцати одного года, приходится платить больше — одно разорение без выпивки-то. Совсем уродок тоже лучше не пускать. Ну, ты понимаешь. Потом прикрой дверь и внутрь.

Толстяк юркнул обратно, в здание дискотеки, а Сандор занял его место напротив двери. Первой к нему подошла уже известная шумная блондинка. Ему почему-то пришла в голову мысль о том, что сестра Пташки должно быть барышней в этом роде. Хотя вряд ли она носит фиолетовые валенки…

Он прилежно изучил сунутые ему в руки водительские права. Все вроде соответствовало. Барышне уже стукнуло восемнадцать. А так, по виду не скажешь…