Это было как раз то, что нужно. На чем можно было сыграть и добиться желаемого результата. Мерзко, грязно — и действенно.

Тогда он вывернул наизнанку память и наскоро склепал нелепую историю, соединив в одно целое обрывки своего путешествия и пребывания в столице. Загул с Бриенной. Фигуристую бабу-полицейского с ледяными глазами. Горе-мамашку с бензоколонки. Слепив все это вместе, добавив пару недвусмысленных намеков на возраст — ее вечную головную боль (как же гнусно играть на этих изученных им досконально мозолях, боги!) и на то, что факт уже свершился — а он дескать и не надеялся на продолжение, но приятно удивлен — отобразил этого монстра на тонкой почтовой бумаге. Для достоверности написал пару небрежных строчек благодарности и пожелал ей счастливого пути. Потом, несмотря на помарки и зачеркивания, сразу же запечатал и отправил — прямо там, с почты. Чтобы не было возможности передумать. Переиграть.

Адрес он помнил — тот зиял в его башке как путеводная звезда в ад. Нижняя Хреновая, сто восемьдесят пять. Обиталище шестикрылого гада. Сансе Старк в собственные руки. Те, что с обгрызенными ногтями. Она опять вернется к этой привычке — если вскроет треклятый бабский узкий конверт. Почтальонша как назло дала ему три марки с птичками. Словно весь мир решил над ним поиздеваться.

После отправки письма, он проехал по ближайшей улице и обнаружив на углу объявление о краткосрочной сдаче комнат в многоквартирном доме, не задумываясь рванул туда. Заплатил две сотни неприятного вида старухе за сутки вперед, остановился в мерзкого вида каморке с узким окном, выходящим в не менее мерзкий двор. Зато камер слежения тут нет. Там он — безымянный уже человек без лица, выдул купленную заранее бутыль с пойлом и рухнул на незастеленную койку, накрывшись собственной курткой. Продрых всю ночь без сновидений и наутро, отупевший и похмельный, пустился в дальнейший путь.

И вот он тут — в этом баре, с очередным нелепым названием «Кружка и яблоко». Ну, кружка имеется. А где же яблоко, седьмое пекло?

— Где же яблоко?

— Что? — Бармен отвлекся от притирания стаканов.

— Я про название вашего бара. Ну пойло есть. Кружка, положим, тоже хотя это ни хрена не кружка, а просто стеклянный стакан. Но где же яблоко, Иные тебя побери?

— А-а. Вот вы про что. Ну это же просто название. Яблоки сейчас не по сезону.

— Тогда и название твое тоже не по сезону. Устарело и пожухло.

— Слушайте, если вы хотите яблоко, я вам его найду. Не стоит так огорчаться.

— А я просто не люблю, когда врут. Не хочу я яблоко. На хрен оно мне? Курить у вас тут можно?

Бармен огляделся. В баре оставалось всего то человека два-три, по виду, все завсегдатаи.

— Боги с вами, курите. Этим точно все равно.

— Хорошо. Спасибо. Это много ценнее, чем яблоко… Порадовал. Неохота топать на улицу. А тот там могут поджидать шестикрылые…

- Что, простите?

— Ничего. Не бери в голову. Персональные галлюцинации. Есть у тебя зажигалка? Что-то моя дает осечки… Пламень прибило.

— Есть.

Парнишка, нервно поглядывая на уже изрядно пьяного посетителя, подпалил ему сигарету. Тот с наслаждением затянулся.

— Да. Это нужное. Яблоко — вздор. Как и крылья. Сигареты вернее.

— Простите?

— Ненавижу письма. Это всегда ложь. Неужели сегодня кто-то еще читает письма? Верит в этот вздор?

— Я, например, очень люблю получать письма, — отрывисто промолвил бармен (его учили что никогда не надо спорить с пьяным клиентом. Спорить — вставать с ним на одну планку, а следовательно — нарываться. Мало ли от чего он прячется в твоём заведении?) — Особенно, открытки на праздники. Это так приятно…

— Ага. Приятно. Особенно открытки из пекла. “Привет, меня тут жарят, счастливо оставаться, с любовью, Икс”. Чудо-весточка. Нет, принеси мне все же яблоко. Есть в названии — так неси. Ибо нефиг врать.

— Хорошо, сейчас поищу.

Вот еще нелегкая его принесла. И как нарочно у вышибалы выходной. Бармен вытащил из собственного рюкзака багряно-красное яблоко — его завтрак — и помыв пару раз ледяной водой отнес надоедливому клиенту. И вот же приспичило!

А тот уже, казалось, забыл про свое требование. Отвлекся. К нему подсела местная вешалка Эйнджел. Как ее звали на самом деле, бармен не знал. Ну уж, наверное, не так. Творческий, так скажем псевдоним. И есть за что. Она редко выходила из бара в одиночестве. Умела улестить любого — от дальнобойщика до заезжего бизнесмена. Она еще пока не успела поистаскаться— и с помощью косметики казалась почти девочкой. Бармен тихо положил перед обожжённым типом несчастное яблоко и исподтишка подмигнул Эйнджел. Та едва заметно улыбнулась.

2.

— Привет!

Боги, еще не хватало! Рядом уселась какая-то девица: явно крашеная платиновая блондинка с темными, подведенными черной краской глазами. Уже не девчонка, но еще и не старая. Она небрежно крутила в руках стакан с вермутом, старательно вытаскивая плавающую внутри оливку.

— Если хочешь, то привет. Я не очень настроен общаться. Лучше оставь меня в покое.

— Лучше — для тебя или для меня?

— Для обоих. Тебе что, заняться нечем? Хочешь поболтать — с ним вот поговори — с хозяином яблока. — Он кивнул на бармена, что расставлял на полке бутылки, попутно протирая деревянную поверхность от пыли.

— Вот с ним я еще наговорюсь — улыбнулась блондинка. И вот же, привязалась!

— Не угостишь?

— Да ты же вермут пьешь, не?

— Я его ради оливки взяла. Вообще не люблю. Слишком уж сладкий.

— А тебе что — горькую подавай?

— Ну как-то. Большая уже девочка. Из сладкого выросла.

— Большая, говоришь… — Он придвинул ей бутылку. — Ну угощайся тогда, коль не шутишь.

— Спасибо. — Эй, друг дай-ка еще бокал!

Бармен, не глядя придвинул к ней еще один толстодонный стакан.

Клиган наблюдал, как женщина налила треть — не больше — виски. Молча отсалютовал ей.

— Твое! — она выпила залпом, даже не поморщившись, вытащила пачку дешевых сигарет, закурила, выпустив дым через нос. Протянула сигареты ему.

— Благодарствую, свои имеются. Но поджечь дай, однако.

Вместо того, чтобы кинуть зажигалку, потянулась в его сторону со своей подожженной папироской, облокотившись прямо перед ним на стол. Он усмехнулся и прикурил, — взгляд невольно скользнул по ее груди — спрятанной в довольно скромной майке с надписью: «Я твой дежурный ангел на сегодня»

— Ангел, значит?