— Этого мы не узнаем. Они умерли. Теперь решения принимаем мы. И сама Санса. Она уже не ребенок. Если она выбрала его…
— Да она не выбирала его. Просто так сложилось…
— Откуда ты -то знаешь? Часто «так сложилось» и выбор — это две стороны одной медали. Сам должен бы помнить.
— Я не понимаю, о чем ты.
— А я почти уверена, что понимаешь. Можно подумать я была сильно старше — когда выбрала тебя.
— Но там было все совершенно иначе! У тебя не было выбора! Роберт тебя бросил…
Вот оно. Тот единственный раз, когда она хладнокровно, — как теперь Рейегар, сделала подлость. Когда ушла от мужчины которого любила — к мужчине которого могла бы полюбить — и с которым наверняка была бы счастлива. Когда она обманула обоих — и еще одного, пришедшего позже. Она так долго себе врала, что почти поверила в эту ложь. Как там говорилось — расчет хорош, если он верен? С Робертом Лианна не смогла бы быть счастлива. Роберт любил ее — но еще он любил небо, свои самолеты, свои кутежи, баб, приятелей — все это вместе, неразделимое и необходимое ему каждый день.
А она не хотела делить его ни с кем. И предпочла его потерять — но довольствоваться половиной — которая бы неизбежно превратилась в треть, потом в четверть — пока ничего бы не осталось — кроме горечи на губах, профуканной молодости — и несчастного ребенка- она не хотела, просто не могла. Поэтому, когда беременность подтвердилась, она сказала Роберту что он ей наскучил и она полюбила другого — и так в чем-то оно и было. Его сына она любила больше — он был полностью ее.
Потом уехала из столицы — в долину, к подруге в гости — а там ее уже ждал Рейегар, с которым она случайно пересеклась за несколько месяцев до этого на серии камерных концертов. Он настолько ей заинтересовался тогда, что где-то раздобыл ее адрес, и начал писать длинные задумчивые и вместе с тем нежно-щемящие письма, такие, что Лианна, уже тогда измотанная кутежами и эскападами Роберта, задумалась — а может не Баратеон, а Таргариен — это ее судьба?
Она пошла к Неду — за советом. Брат, пряча взгляд признался, что у Роберта уже есть незаконнорожденная дочь. Тогда Лианна пошла ва-банк и сказала Неду, что тоже залетела — от другого. Она была уверена, что старший брат, лучший друг Роберта сейчас же расскажет приятелю об этом. Но скрытный Нед предпочел прикрыть сестру и промолчал. Позже Лианна начала понимать, что брат видимо догадался о том, что она солгала — он то знал, что вся история не совпадала по срокам — но ложь, как и правда была утаена от Баратеона. Рейегар, еще не полностью пришедший в себя после гибели жены, не стал вставать в позу и принял чужого ребенка, воспитав его как своего. Он тогда был рад любой жизни, что зарождалась рядом — потому что сам уже к тому времени погряз в смерти и горьких воспоминаниях.
Джон родился Таргариеном — по бумагам недоношенным на полтора месяца. Из этих соображений Лианна почти не ходила по врачам и на контроли, измученная токсикозом и тяжелой беременностью последние дни перед родами — и первые месяцы своей супружеской жизни провалялась в постели, где и появился Джон, здоровый и крепкий ребенок. К счастью акушерка, что принимала роды вовремя обнаружила двойное обвитие пуповины — иначе бы этот мальчик мог и не увидеть свет.
Роды прошли для Лианны тяжело, она долго потом восстанавливалась — и, похоже, так и не смогла прийти в себя полностью. Два выкидыша после и случайная беременность, в результате которой появились на свет близнецы, настолько запугали Рейегара, что он и слышать не хотел о других детях. Говорил, что у него есть все, что надо: наследники, мальчики, девочки. Но Лианна хотела еще детей — и на это в конце концов он согласился.
Все же она была к нему несправедлива. Это не подлость — просто он такой. Рыцарь без страха и упрёка, верный своим идеалам и не уважающий, и не принимающий нестабильных, ветренных мужчин, — да что там не уважающий — его ненависть к якобы бросившему ее Баратеону доходила до абсурда — хотя ненавидел он не так как она — а холодно, испепеляюще-последовательно и — вечно.
Лианне вдруг пришло в голову — а не провел ли Рейегар странных параллелей между Сандором и Робертом — особенно учитывая тот факт, что младший Клиган был телохранителем Роберта и соответственно участвовал (или уж хотя бы присутствовал) на всех его оргиях и пьянках? Лианна была достаточно наслышана о жизни Роберта с Серсеей — от Неда и даже больше от Кет. Все это было совершенно невесело, но виноватой она себя считала лишь очень относительно. Она смотрела на Рейегара, на своих троих детей и думала — боги, как ей повезло иметь такую семью и такого мужа. Но вот, видимо, ее вранью пришел конец — ради племянницы, придется сказать правду…
— Рейегар, послушай, когда я ушла от Роберта — я рассказала тебе не все. И не так все было. Он не бросал меня. Я сама бросила его. Он не знал ни про Джона, ни про что. Я просто сказала ему, что полюбила другого и что изменила ему. Он этого не выдержал и не стал настаивать. А я просто не могла обречь сына на этот бред — как и себя саму. Да и с тобой уже была связь — странная, но была. Я имею в виду, если тебе кажется, что Роберт и Сандор похожи — что вполне может быть — не спеши делать поспешных умозаключений. Не все столь черны, как тебе кажется…
Рейегар отошел от нее на шаг — и сел за стол, напротив. Теперь была его очередь смотреть на нее, словно не узнавая.
— То есть — ты мне солгала? Нет, постой — сперва ты солгала ему, потом мне — а теперь мы вдвоём уже почти двадцать лет врём нашему сыну? Как приятно такое услышать… Спасибо, что хоть сейчас сказала… Видимо, я должен теперь найти мистера Клигана и пожать ему руку — за невольное обнаружение скелетов в моем собственном шкафу. Ага — и еще благословить его на законный брак с Сансой. Этого ты от меня ждешь после подобного признания? Что ж, Лианна — твой расчет был верен — но тебе стоило мне больше доверять. Ты втянула меня во вранье. Это мне очень неприятно. Но дело уже сделано — Роберт мертв, извиняться не перед кем. Разве что перед Джоном…
— Ты же не хочешь теперь сказать ему?
— А, теперь ты хочешь скрывать правду? А кто только что клеймил меня за укрывательство? Боги, Лианна, будь последовательной хоть раз!
— Он возненавидит нас обоих.
— Ага. И будет прав.
— Нет, я не хочу, чтобы ты говорил. Пусть все остается как есть. Прости меня за это. Да, я непоследовательна. Обвинила тебя в подлости — хотя подлость как раз совершила сама.
— Это не подлость. Это стремление к счастью. Кто вправе тебя обвинить в этом? Особенно если учесть, что в тебе уже жила новая жизнь — как сейчас.
Рейегар обнял ее, положил горячую руку ей на живот — но взгляд его блуждал где-то далеко, терялся в черноте окна, в белом пролете снежинок за стеклом. Лианна содрогнулась.
— Хорошо, не будем мучать Джона — он не обязан платить за наши грехи. Но кто-то обязательно рано или поздно заплатит. Ты понимаешь это? Нельзя было строить жизнь на вранье… Но теперь что уж говорить — если она уже прожита наполовину. Остается лишь помнить об этом и быть готовым.
— Ты пугаешь меня.
