А вот и она. Легка на помине — и вправду быстро. Прошла по собственным следам в его сторону.
— Ну что ты меня не хвалишь, видишь, какая я молодец — как молния.
— Да, хвалю. Ты молодец! — пробормотал Сандор уныло.
— Ага. Едем за баночкой с мужем. А дальше — в полет!
Пташка дождалась пока он заведет мотор, оседлавши байк. Потом уселась позади, положив теплые на этот раз руки ему на талию.
— Едем?
— Спрашиваешь!
И они поехали. Без шлема в снег ехать было уж совсем кисло. Мотоцикл заносило на поворотах по свежему, еще не утоптанному и не вычищенному снегу. Им встретилась машинка, разбрасывающая соль по заметенной дороге. То же делали и редкие люди, что выползи из своих жилищ и копошились теперь у подъездов с тачками, нагруженными желтыми полосатыми мешками с реагентом. Видимо, в ночь ожидается похолодание — а завтра — лед. Сандор убрал с лица слепящий снег, и мотоцикл едва заметно вильнул вправо. Езжай прямо, хренов драндулет! Как он на нем в столицу-то поедет? По такой погоде? А торчать тут после отлета Пташки ему было ну совсем не в масть. Да и деньги следовало бы приберечь. Неизвестно, когда он найдет следующую работу, — если вообще найдет.
Вот и морг. Они повернули на известную уже улицу Горы Надежд. Ну что за дикое название! И почему все кладбища всегда находятся на улицах чего-то там надежд? На что уж теперь было надеяться?
Сандор осторожно провел мотоцикл на чернеющую обнаженным асфальтом больничную парковку — тут видимо уже посыпали солью, судя по тому, как неестественно растаял снег. Он словно испарялся. Пташка за спиной нервно кашлянула. Он остановился.
— Ну все, приехали, слезай. Да не шлёпнись тут — похоже, все вокруг в этой их химии.
— Я и не собиралась. Мне же не два года.
— Извини. Я подумал, ты не заметила.
— Чего, того, что снег неожиданно сам собой исчез? Не держи меня за дуру.
— Хорошо, все. Пошли. Или ты и тут хочешь все делать сама.
— Вот тут я бы предпочла сопровождение, как раз.
— Как скажешь.
Они зашли через одни из боковых входов, прошли к тому окну, где Пташка давеча заполняла бумажки. Оттуда на нее воззрилась строгая женщина в очках.
— Да? Чем могу помочь?
— Мне надо забрать урну с останками мужа.
— Да, я предупреждена. Погодите минутку, позвоню.
Она бросив настороженный взгляд на Пташку и в особенности на него самого, набрала какой-то, судя по всему, внутренний номер на устаревшем аппарате. Обменялась краткими фразами с кем-то на другом конце линии.
— Подождите тут. Он сам принесет, сказал.
— Кто?
— Михаэль. Санитар из анатомического отделения. Он сказал, вы его знаете.
— Да-да.
— Вон там есть кресла. Извините, мне надо работать…
И тетка уткнулась в какие-то бумажки, нарочито, не глядя на них, вводя данные в компьютер.
Из известного им узкого коридора показался вчерашний медбрат с серебристым мешком.
— Приветствую. Это вы удачно приехали. У меня как раз смена кончается через полчаса. Пришлось бы с кем-то еще разговаривать. Ну у нас тут все ребята нормальные, но все же…
— Здравствуйте! Как быстро-то вышло!
— У меня там знакомые, в крематории. Не хотелось вас сильно задерживать. Чего уж тут? Если пустить все на самотек, можно и месяц прождать. А им-то чего — какая разница, кого в топку пихать? Пара звонков — и дело сделано. Лишь с доставкой туда-обратно пришлось попотеть. А так — вот — получите. И расписаться тоже придется. Один модуль мой, второй — возьмете у Кассандры.
Он протянул Пташке серебристый мешок и бумажку и кивнул в сторону секретарши.
Девочка замялась.
— Сандор, у тебя есть ручка?
— У меня есть.
Санитар Михаэль достал из нагрудного кармана своей зеленоватой форменной одежды, пробуждающей у Сандора неприятные воспоминания о пребывании в больницах, веселенькую ручку, всю покрытую изображениями падающих снеговиков. Протянул ее Пташке. Та покорно, даже не улыбнувшись на дурацкие картинки, приняла ее и нацарапала, приложив бумагу к стене, свои инициалы. Мешок она держала в другой руке, вцепившись в него мертвой хваткой, словно боялась, что он убежит.
— Да вы пакет-то поставьте. Он не кусается и не бегает. Это же просто урна с прахом. Кстати, если вы полетите с ней в самолете -надо будет указать это в декларации. А Кэсси вам даст специальную бумагу с больничной печатью — чтобы не было лишних неприятностей.
— А что будет в бумаге?
Пташка боязливо поставила мешок к стене.
— Да ничего. Просто заявление о том, что вы везете останки близкого родственника на захоронение. В паре со свидетельством о смерти вашего супруга и данными о вашем браке- есть такое у вас? — это снимет все возможные вопросы.
— Да, у меня есть в паспорте.
— Ну вот. Тогда все в порядке. Урну я выбрал самую простую — здесь же речь шла о времени, а не красоте. Потом они все страшные, на мой взгляд…
— Спасибо!
— Ну ладно, пойду я. А то там свежаков навезли — еще сбегут… да и смену пора закрывать. Еще раз мои соболезнования! Было приятно с вами познакомиться — и с вами, мэм, и с вами — сэр. Вы очень хорошо себя в руках держите- спасибо вам. А то тут такая порой дичь встречается…
— Это вам спасибо! За оперативность и вообще!
— Не за что. Сэр, кстати, тело вашего брата пока у нас — но скоро его заберут — на тот счет уже поступили распоряжения из столицы. Кэсси выдаст вам свидетельство о смерти.
— Спасибо!
— Ну прощайте! А то как бы меня не хватились… Удачи!
— До свиданья!
Он пожал им обоим руки по очереди. Пташке первой, потом Сандору. Хватка у парня была крепкая, а ладони — неожиданно горячими. С покойниками-то надо самому как-то согреваться -иначе вместе с ними и заледенеешь. Клиган смотрел, как парень открывает карточкой дверь морга, и махнув на прощание, исчезает в полутемном коридоре.
— Сандор, не спи! Надо расписаться за свидетельство!
Пташка уже получила свои документы и теперь скрупулёзно проверяла, что в них написано. Он чиркнул роспись недовольно поджавшей губы секретарше, и забрал свою бумажку. Глянул на нее - вроде все верно. Место смерти — округ восточный, город Мёртвая Заводь. Зашибись место для упокоения. Горе повезло. Пусть теперь спит себе, треклятый, мертвым сном.
