Лили поежилась, представляя, что сделали с телами взрыв, осколки камней и обломки балок. За стеной в нескольких футах лежала в снегу мертвая Нелли, здесь – тоже мертвецы… Почувствовав, как в груди подымается паника, Лили спешно выбралась наружу.

Некоторое время она раздумывала, куда теперь податься. Неизвестно, ушли ли Пожиратели смерти; велик шанс наткнутся на них, а ведь они убьют, не задумываясь, и её, и ребенка. Оставаться здесь, в окружении трупов, страшно, да и сидеть на месте холодно. Но можно наложить согревающие чары, о мертвых пока не думать. Главное – над домом висит Черная метка. Пожиратели сделали страшную работу и вряд ли вернутся сюда. Решено: Лили наломала веток, чтобы сидеть на них, наложила согревающие чары, укуталась шарфом – и стала ждать, время от времени поверяя у ребенка дыхание и пульс.

…Через полчаса чары ослабели, и Лили подрагивающей от холода рукой наложила новые. Она уже чувствовала, как начинает знобить, и мечтала о чашке горячего шоколада и перечном зелье. «Значит, шокового состояния у меня нет, - подумала девушка отстраненно. – А лучше бы было. Раскисать сейчас ни к чему». Машинально проверила ребенка: он дышал, сердечко стучало, но руки стали ледяными, а лоб и шея горели. «У него жар. Может, простудился, а может, внутреннее воспаление. Нужен врач. Когда же можно будет отсюда уйти?»

Ей пришло в голову, не заглядывая в Хогсмид, полями дойти до Хогвартса. В конце концов, оставаясь тут, они с ребенком скоро замерзнут, несмотря на все чары. Наколдовав носилки, Лили осторожно переместила ребенка туда, подняла их заклинанием левитации и готова была отправиться в путь, когда увидела, что довольно близко от нее возникли две фигуры.

Поднималась пурга, видно стало плохо. Лили, похолодев, опустила носилки, укрыла ребенка плащом с головой и забросала снегом. Встала, перехватила палочку поудобнее. Что лучше сделать сначала? Напасть первой или выставить щит? И какой лучше щит - обычное Протего или Протего Хорриблис? Фигуры приближались.

- Эванс! – пролаял сквозь пургу хриплый голос. – Эванс, рыжая, это ты?

Как будто ледяная корка растаяла на душе.

- Да! – она бросилась к ним. – Сириус, ты с кем?

- Ну даешь, подруг не узнаешь, - Марлин сбросила капюшон. – Цела? Жива-здорова?

- Я-то да. А вот Нелли…

- Мы знаем, - прервал Сириус с болью. – Мы видели.

Оказалось, прежде чем окружить дом, Пожиратели столкнулись с Сириусом и Марлин, гулявшими в поле. После недолгой стычки обоих опрокинули чрезвычайно неприятным заклинанием, одновременно обездвиживающим и причиняющим лютую боль. Минут пятнадцать Блэк и Маккиннон извивались в снегу. Они были в сознании, видели все, что Пожиратели сотворили дальше, но еще долго не могли встать и подойти: после того, как боль отпустила, наступил полный паралич.

- Мы думали, загнемся оба. А кого это ты несла?

Лили, сметя с носилок снег, показала ему ребенка. Тем временем Марлин, добредя до трупа Нелли, откопала её и прикрыла лицо мертвой шарфом.

- Лучше взять её сейчас, иначе так заметет, что только к весне найдут.

- Думаете, нам стоит пойти в Хогсмид? Может, лучше сразу в Хогвартс?

- По такой пурге до Хогвартса мы не дойдем, - Сириус болезненно прищурился, отряхивая лицо. – Пожиратели наверняка убрались. Они свое дело сделали. Это, - он указала на развалины, - был дом Денниса Подмора.

Хогсмид наполняли авроры. Они вместе с добровольцами из местных разбирали развалины сгоревших домов, перетаскивали трупы, искали раненых, обыскивали улицы – не затаились ли Пожиратели где? В числе тех, кто им помогал, Лили увидела и закопченного, растрепанного Джеймса.

Она не могла к нему броситься, иначе упали бы носилки, но он сам, увидев её, живо подошел и стиснул. Одна рука у него была забинтована, на щеке опять порез, но сам жив и здоров.

- Что же ты не убежала со всеми, дурочка, - он чмокнул её в лоб. – Я думал, тебя Риверс увела с остальными.

- У нее отец погиб, да?

- Да. И профессор Вэнс погиб тоже.

Лили пробрал озноб. Тихо проронив, что также погибла Нелли, она указала на тело, которое левитировал Сириус. Джеймс указал, где оставить тела, и затем повел их к “Трем метлам”, где организовали нечто вроде походного лазарета. Те, кто еще держался, сидели на лавках, другие без сил лежали на носилках, расставленных прямо посреди зала. Их укрыли мантиями и одеялами. Мадам Розмерта, повязав чистый фартук, бегала на подхвате у нескольких колдомедиков. Лили узнала двоих из них, самых молодых: черноусый врач был тот самый Джордж Суоллоу, хаффлпаффский староста, что когда-то приглядел в дороге за ней и Северусом, а помогавшая ему медсестра была не кто иная, как Флоренс Флеминг.

Сейчас они вдвоем хлопотали у носилок, на которых с вывихнутой ногой лежала Эмма Фиорелли. Каштановые волосы девочки вымокли, от роскошных бантов осталась одна порванная ленточка, черты лица заострились. Ей вправляли вывих, но она, казалось, не замечала боли. Всхлипывая, Эмма рассказывала:

- Мы с Пандорой играли в снежки, и тут я их увидела… Они были немногим выше нас, клянусь! Пандора велела мне бежать, и я побежала, а она поставила щит и взметнула снег, но они одолели… Я запнулась и упала, и я видела, как они тащат её в лес… Только бы она была жива, только бы жива!

Флоренс обняла её и что-то зашептала на ухо. Доктор Суоллоу подал девочке перечное зелье и погладил по голове.

Лили тоже дали перечного зелья и укутали. Пристроившись в уголке, она следила, как доктор Суоллоу и Флоренс перешли от Эммы к ребенку из дома Подмора, как заплаканная Зои Макмиллан поила теплым чаем Айзека Гольдштейна, который так и трясся в ознобе, не глядя ни на кого. Лили подумалось, что теперь он долго будет представлять безжизненное тело Изабель у себя на руках и то, как он пытался растирать ей щеки снегом, словно этим можно оживить… Красавицы Изабель больше нет, как и веселушки Нелли. Почему смерть приходит к тем, с кем она, казалось бы, не совместима?

Распахнулась дверь, и в дом ввалился рослый старик, грубо одетый, с окладистой бородой. На руках он тащил чье-то легкое тело, слишком укутанное, чтобы сразу узнать; только низко свешивались длинные светлые волосы. Эмме этого оказалось достаточно.

- Пандора! – крикнула она, приподнимаясь на локтях.

Доктор Суоллоу и Флоренс разом бросились к старику, но тот отстранил юношу. Флоренс наколдовала носилки, старик бережно опустил Пандору и знаком велел медсестре взглянуть. Та беззвучно ахнула. Лили заметила, с какой необычной поспешностью она прикрывает Пандору. «Её изуродовали? Но крови вроде бы нет… Старик не хотел, чтобы на нее смотрел мужчина… Пожиратели уволокли Касл в лес… Неужели её… Изнасиловали?»

- Мне соседка сказала, чтобы я сюда бежал, здесь врачи. Эти подонки привязали ей руки к дереву, а саму раздетую оставили на снегу лежать, - старик обращался уже к доктору. Пропустил какое-то слово. Побагровел и едва не сплюнул. – Я лес рубил, крики услышал. Видно, еще и пытали бедняжку. А трусы. Я торопился, ветками хрустел громко, так прежде, чем выскочил к ним, аппарировали уже. Только меж деревьев их и видел.

- Если бы они поняли, что вы один, они бы вас убили, - тихо сказал доктор. – Вам повезло. И девочке повезло, что вы её успели спасти.

- Повезло! – старик оскалился. – Кастрировать этих подлецов прилюдно надо, вот что. Если они и не вместе, - он поперхнулся, глядя на бледное личико Пандоры, - то пока один дело делал, другие стояли на стреме. Это как называется, а?

И тут Лили показалось, что её душит. Ведь Эмма говорила, что Пандору похитили мальчишки. Только сейчас дошло, что одним из тех, кто изнасиловал Пандору Касл – а может, из тех, кто стоял и караулил, пока над ней ругались – был Северус.

В Хогвартс удалось вернуться только к следующему утру. Ночью вести школьников через поле авроры, остававшиеся с ними, побоялись.

Первыми, кого Лили увидела, войдя в замок, были сидевшие на ступеньках Мэрион Риверс и Маделайн Вэнс. Третьекурсница прижималась к плечу старосты, прикрыв припухшие от слез веки – наверное, ей кто-то успел передать, что у нее больше нет отца. Мэрион, обнимая её, отрешенно смотрела перед собой. «А ведь Риверс теперь круглая сирота», - подумала Лили с горечью.