И вдруг Этьену как-то мгновенно стало невыносимо скучно, ему захотелось в сию же секунду сесть на коня и мчаться во владения Эсхита. Он, почти в открытую выражая своё нетерпение, спросил Ирвина:

– — Вот вы сказали, что я ехал в обратном направлении от замка барона, что, та дорога, если развернуться, выведет прямо туда, куда надо?

– — Нет, если скакать, не сворачивая, то вы не попадёте в замок Эсхита: там дальше будет ответвление вправо от основной дороги, по которому вам и необходимо будет ехать, оно и приведёт вас к цели, за пять, а вы, даже и за четыре дня доберётесь. Дорога, обходя лес, уходит сначала на юг, потом поворачивает на восток и, ближе к замку, меняет направление на север – - получается внушительный крюк.

– — А более короткого пути нет? – - С досадой спросил Этьен

– — Есть. Напрямую сквозь дремучий лес, надо только свернуть у старого дуба с дуплом и двигаться строго на восток, и тогда точно выйдете на замок Эсхит. Там должен быть ещё водопад. Этим путём хватит и дня, чтобы доехать, если, конечно, не заблудитесь и не собьётесь с верного направления. Или на вас не нападут дикие звери и не растерзают вас.

…Ранним утром, когда рассвет обозначился лишь тоненькой светлой полосой на горизонте, Этьен уже сидел в седле и скакал по той самой дороге, что вела к Замку Эсхит…

3 часть.

XXV глава.

Через два дня блужданий по густому, как борода старого людоеда, лесу Отвергнутый Рыцарь упёрся в высокую гору, на вершине которой пугающим сказочным чудовищем темнел огромный кряжистый замок. Его стены, совершенно чёрные на фоне светлого неба, казались продолжением отвесной горной стены, зубцы его великанской башни касались краёв белых облаков, а узкие щели вертикальных бойниц выглядели, словно зрачки притаившегося демона.

Этьен, свернул точно у векового дуба с большим, похожим на разинутую пасть кита, дуплом. Пока он ехал по лесу, старался ориентироваться на солнце, считая, если солнце справа, то он наверняка движется на восток, но, видимо, где-то не так как надо что-то объехал и поэтому сбился с верного направления, замок возвышался перед ним, но войти в него он не мог: вход находился там, где его, Этьена, сейчас не было, то есть с другой стороны. И снова мрачно-чёрное, будто изнанка плаща колдуна, уныние охватило его: такая близкая, осязаемая цель отдаляется, как бесконечно отдаляется видимая линия горизонта, к которой беспрерывно приближаешься, но никогда не достигнешь.

За спиной раздался неосторожный хруст сушняка. Этьен повернул голову и заметил двух бедно одетых крестьян – - старого и молодого – - они тащили на себе по внушительной вязанке хвороста и старались поживее скрыться за толстыми стволами деревьев. Всадник быстро нагнал их и приказал остановиться, они безмолвно повиновались и грузно опустили вязанки на безучастную и холодную землю.

– — Почему вы убегаете, я же рыцарь, а не разбойник? – - Спросил Этьен.

– — Мы боялись потревожить покой благородного человека, – - ответил старик бесцветным, тоскливым голосом.

– — Где короткая дорога к замку?

– — А здесь одна дорога, – - уже бодрее сказал старик, – - она и длинная, и короткая. Надо, уйдя вправо, сначала объехать гору. Там, с той стороны, на пологом склоне, сразу перед водопадом появится широкая тропа. Так езжайте по ней, потом по маленькому мосту через ручей. Потом снова по тропе. Она-то и выведет к дороге на замок, если, конечно, ехать по тропе вверх. Ну а дорога заканчивается как раз у ворот замка.

– — И как долго ехать?

– — На хорошей лошади за полдня и доберётесь, – - совсем ровным голосом ответил старик и приветливо улыбнулся, – - да, там ещё прямо возле дороги растёт молодой сосновый лесок. Сосны в нём пока невысокие и пушистые. Так за ними прячутся дозорные барона, они всё время следят за дорогой. И никого не пускают просто так. Мы, обычные крестьяне давно туда не суёмся. Раньше там охотились, силки ставили, капканы, в дубраве, что за дорогой хворост собирали, грибы. А сейчас боимся близко подойти. Верные слуги господина барона не дают, хорошо если только изобьют, а то и убить могут.

– — За что?

– — А ни за что: не понравится им кто-то его и убивают – - неожиданно вступил в разговор молодой крестьянин, – - они верные собаки своего хозяина и подчиняются лишь ему одному. И не стоит просить у них пощады: это их только веселит, забава у них такая. А придумал всё Кулквид Рыцарь Насмешки.

– — Все рыцари барона в красивых чёрных доспехах, – - добавил старый крестьянин, – - а сам господин барон в белых.

– — Нет не в белых, а серебряных, – - поправил его молодой, – - они сильно начищены и ослепительно сияют на солнце.

– — Наверно, они и в темноте блестят, – - сказал старый.

– — Говорят, барон Эсхит так силён, – - продолжил молодой, – - что в одиночку одолевает 25 противников. И он не выходит на бой, если против него врагов меньше, чем ему требуется. И каждый его воин равен десяти обычным рыцарям. А кнехты барона…

– — У него имеются даже кнехты, как у монарха?

– — Да он держит тысячу кнехтов, – - сказал молодой, – - и они у него особенные: один пеший кнехт легко бьётся с двумя всадниками.

– — Но пеший не имеет право сходиться с конным, – - возмутился Этьен – - это нарушение рыцарских законов.

– — Наш барон говорит: «Закон здесь я». – - Обречённо вздохнул старик.

– — Это не барон говорит, – - резко сказал молодой, – - это Кулквид за него говорит. А самого барона когда ещё увидишь. А слышать мы его вообще никогда не слышали.

– — Ну да, – - согласился старик, – - пока Кулквида не было, мы знать то не знали, что есть такой барон.

– — Так кто же там главный, – - спросил с насмешкой Этьен, – - барон или этот Кулквид?

– — Понятно, барон, – - уверенно пробормотал старик, – - но без Кулквида барон никто. Кулквид у него всем заправляет. Он и войско ведёт, и командует им, и руководит набегами на другие земли.

– — Но самое важное, – - произнёс молодой почти шёпотом, – - не попасться ему на пути. Не случайно он прозван Рыцарем Насмешки. Он, в отличие от остальных рыцарей Эсхита, просто убивающих своих врагов, никого не лишает жизни. Кулквид любит как-нибудь подшутить над незадачливым противником, превращая того в жертву издевательств и насмешек. Он предпочитает унизить своего врага до такой безобразной степени, чтобы никому не стало его жалко, а только смешно. Сам он редко вступает в бой, лишь натравливает на несчастного жадную свору кнехтов, они-то и творят с ним что хотят. Но всё ради потехи, они никого ещё не замучили до смерти. И многие, что прошли через это, сами потом становятся вассалами барона.

– — Я разметаю их, как стаю голодных шакалов, – - спокойно сказал Этьен.

– — Добрый незнакомец, – - усмехнулся заскучавший вдруг старик, – - ты не видел вассалов барона Эсхита. Они все великаны. Они ездят на огромных, почти как слоны, конях. Мечи рыцарей барона таковы, что поднять их по силам только пятерым здоровым мужчинам. И то, с превеликим трудом. Помню после страшной битвы с войском семи графов один из воинов Эсхита Фламм прозванный Железным проезжал мимо нашей деревни. Он был весь так сильно изранен…

– — Утверждали, что Фламм в одиночку, окружённый со всех сторон неприятелем, расправился с тысячью врагов, – - вмешался молодой.

– — Да… – - согласился старик, – - так он весь окровавленный не покидал седла. Держался, как истукан, ничто не могло свалить. Но, хоть он и Железный, всё-таки на секунду потерял сознание, и меч, что он, не вкладывая в ножны, держал в руке, у него выскользнул. И наши крестьяне по простоте кинулись поднимать злополучный меч. Вшестером кое-как оторвали его от земли. Но тут очнулся Фламм и увидел, что его оружия коснулись простолюдины, рассвирепев, он бросился давить и топтать поселян копытами своего огромного коня. Двоих убил насмерть, троих покалечил… Добрый рыцарь, ты так молод и красив, зачем тебе ехать к барону? Там смерть и насилие…