- Что мне надо делать для этого? - спросила леди, горя желанием обязательно переться туда:

- Куда все.

- Иди, грохни кого-нибудь. Только не перестарайся, чтобы послали не на Зону, а только, как всех твоих, как ты их называешь:

- На Поселение.

- Можно я забросаю вас помидорами на каком-нибудь митинге, или простом выходе к народу?

- Помидорами? Хорошо, но только чтобы они были свежими и с надписью: моему любимом режиссеру, который, между прочим, я считаю, ничем не хуже Федерико Феллини. И такие фильмы, как...

- Прошу прощения, но всё не уместиться, особенно названия фильмов.

- Хорошо, пишите на ваших воздушных шариках только основное содержание, что, мол, часто путаете, кто на самом деле снял Некоторые Любят Погорячее, но абсолютно уверены, что в Джазе Только Девушке снял я.

- А...

- А названия моих легендарных фильмов просто выскажете мне в лицо публично, как Долбицу.

И вот Грейс даже не узнала ее, когда застала на раскладном стульчике за баком - пятидесяткой - и тремя мешками картошки вокруг.

Но тут она услышала, как Брод читает что-то в зрительном зале, еще не начавшегося обеда:

ты можешь

размышлять о вечности

и сомневаться в непорочности

идей, гипотез, восприятия

произведения искусства

и - кстати - самого зачатия

Мадонной сына Иисуса.

И попросила разрешения:

- Отлучиться на минутку, - Грейс, как говорится, сыр, уже во рту держала:

- Она узнала Мотю по непреодолимой тяге не только к знанию, но более того:

- К пониманию искусства, - и рявкнула:

- А ну стоят-ть-ь! - Но поздно, Мотя уже исчезла за дверью.

- Неужели Он? - подумала электрическая леди.

И было чуть-чуть слышно из зала уже полного народу, гремящего вилками, точнее, не вилками - каки тут вилки? это уже опасное оружие, а простыми деревянными ложками, сделанными дятлами, пошедшими на сотрудничество с людьми, ибо они так только, как сказал бы Вальтер Скотт:

- Лишенные наследства:

Проснулся я, и нет руки,

а было пальцев пять,

В моих глазах пошли круги,

и я заснул опять.

Проснулся я, и нет второй,

Опасно долго спать.

Но Бог шепнул: глаза закрой

и я заснул опять.

Проснулся я, и нету ног,

бежит на грудь слеза.

Проснулся я: несут венок,

и я закрыл глаза.

Проснулся я, и я исчез,

совсем исчез - и вот

в свою постель смотрю с небес:

лежит один живот.

Проснулся я, и я - в раю,

при мне - душа одна.

И я из тучки вниз смотрю,

а там давно война.

Грейс ушла за свою перегородку, ибо кто-то уже просил добавки:

- Очень вкусно, как в Мики-Рики.

- Что? - спросил леди, - и большая ложка ее, уже готовая к прыжку, передумала - упала на пол вместе с подливой из анчоусов и бананов вместе взятых - ну, как я люблю. Чтобы было кисло-сладкое с добавлением соли. И можно есть хоть с пивом, хоть с мартини, а если нет, то и самогон пойдет. Или как говорят аскеты:

- Всё лучше, чем нюхать клей. - Жаль только, что все, да, любят, но не все понимают, как правильно. Тем более, что клей, если и был, то только столярный, а его мало того, что сначала варить надо, но запах:

- Хуже денатурата, - правда этот брал цветом:

- Очень похож на Звездную Ночь Ван Гога. - А столярный на Мишку Шишкина, размышляющего под деревом:

- Вот приснилось, что на ём бананы, но ни хрена не вижу, к чему бы это тогда был такой сладкий сон?

И вышло, что десерт-то - любимое блюдо Грейс - украли. А это была Яблочная Шарлотка, украшенная малиной и сахарной пудрой. Приняли решение, складываться на конфеты-подушечки, и оставлять их медведю прямо у дома Шико-Колыванова, местного, как он сам себя называл:

- Начальства, - куда медведь привык ходить по ночам, чтобы как-нибудь поймать того, кто будет снимать железо с крыши его дома, и таким образом, повесить на этого Кота незаконный, разумеется, долг в две трехлитровых банки малинового-брусничного и две ежевично-клюквенного варенья. Плюс заставить, в конце концов, поставить здесь улья, чтобы, как у людей:

- Мед-то был свой! - Тогда еще немку не выявили, а простым людям это не может прийти даже в голову:

- Пить бочками сороковыми. - Прошу прощения, сбой программы, правильно:

- Трехлитровыми банками - любимой, особливо, аристократами посуды, ибо жрать-то они уж, чай, гораздо более охочи, чем мы, кто любит банки простые, литровые и редко двух. В общем, даже литровую банку меда жалко, если она разбилась, тем более, если ее разбили почти нарочно, и еще более только:

- Немка приняла в этом непосредственное участие, и хоть бы:

- Хны, - как будто так и надо: пришла, чтобы бить здесь мёды.

В общем, немку ждали, можно сказать, на каждом шагу.

- Кто такой? - строго спросила леди. - Ты какую роль здесь играешь, чтобы просить у меня.

- Я ничего не прошу, - ответил парень.

- Зачем тогда ломишься? Или не видишь - занято! Ну! - резко добавила она, и замахнулась половником, который уже подняла.

- Прошу прощенья, где здесь пасать можно?

- Кого пасти, ты пастух, что ли местный?

- Нет, я имею в виду, что медведь пасать не дает, как следует. Сторожит, как будто нарочно. Я бы откупился, но у меня дать ему нечего.

- Ты кто, я тебя спрашиваю последний раз?! - Грейс замахнулась повторно.

- Густаф-ф.

- А-а, явился-не запылился, я вот так и знала, что ты остался жив, а не утонул в болоте. Жрать хочешь?

- Нет, мне бы пасать, а медведь мешает.

- Я медведя кормить не буду, и знаешь почему? Нет, и более того, неужели в тайге, и пасать негде?

- Ви задаль так слишком вопросов, а у меня уже голова кружится.

- Что вы мне предлагаете взамен того, что я заведу здесь новую кастрюлю со специальной надписью: Густав.

- Густав и Медведь.

- Густав и Медведь, - повторила Грейс, - хорошо, что мне за это будет?

- Я найду...

- Мужа, угадала? Жениться на мне хочешь, но не могу, и знаешь почему? Потому что всё это уже было, было, было, и более того:

- Есть.

- Я найду...

- Клад? Слышала, что золото здесь моют, но это такая тяжелая работа, что легче, и намного, его просто купить. Деньги-то есть.

Далее, Густав сообщает, что знает, где немка.

- Повариха! - послышалось из зала.

- Чего еще надо?! - ответила она просто, как это принято в лучших домах, э-э, но не Ландона, конечно, а где-то между лодочниками на, но и не на Беломор-Канале, а просто:

- На Чистых прудах, - где обычно давали на прокат четырех педальные катамараны. Как в Парке Кой-Кого, где одновременно с вами плавали утки, здесь уток, кажется, не видно.

- Картошки не хватило!

- Просите добавки у Колыванова.

- Так я и есть Шико-Колыванов.

- Ячмень будете?

- Только перловку, если.

И она вынесла тридцатку перловки по запарке - или вообще не знала, что:

- Так делать нельзя, - смешав ее с американским лэнд-лизом в виде предварительно рубленых по тридцать граммов и обжаренных на противне в духовке - которая расположена рядом с дровяной печкой - легендарных куриных окорочков.

Тут надо заметить, что рубить надо не до, а после обжарки этих огромных ляжечек, как у секс-бомб около-президентской проституции, чтобы так нужный для человеческого организма - неважно мужской он или женский - сок мог достигнуть вовремя, и со всеми гормонами вдохновения, нужных частей тела. Рецепт Элен Ромеч.