- Мы и не претендуем прожить так долго, - сказала старшая сестра, - на последней встрече сошлись на 17-м годе.

- Это недолго уже осталось, - сказал главный режиссер.

- Имеется в виду в фигуральном смысле, - сказала младшая. - Решили вот так же, как и вы:

- Пусть будет то, что уже было, было, было.

- А именно? - как спросил на свою беду профессор у своего родного, но полу-кровки, сына.

- Граф Графович.

- Что, будет должен, как должны уже рабочим и крестьянам князья и графы Романовы - триста лет?

- Вот видите, работает, вы всё правильно поняли, - старшая сестра посмотрела на часы, - как раз на три минуты раньше, чем понял бы простой Хомос Вулгарис.

- Или как констатировал в прошлом Витя Черномырдин:

- Предсказывать трудно, тем более будущее.

- У нас, между прочим, машинист - блатная работа: все хочут, но не многие достойны по-настоящему.

- Вы намекаете, что мы можем взять себе эту синекуру?

Машинист прокатил всех на паровозе, но никто на него так и не набросился.

- Ну, что, Витюша, - сказал главреж, - никто на тебя не клюнул, - и посмотрел снизу вверх на этого головореза, но. Но промахнулся, ибо это был не Витюша, с которым он обычно скрещивал шпаги, а простой малышка-солдат, правда из Голливуда.

- Ну, что, Ванюша, никто на тебя не бросился?

- Нет, - закурил бывший олигарх. А было задумано: кто первый бросится, и более того, удачно, тот и Маргарита.

- Нимонт фель.

- Вот из ит?

- Ит из э ноу контакт. - У меня нет с ними контакта.

- Это бы еще ничего, - сказал Дима, но и у них нет с тобой, не знаешь почему?

- Нет.

- Может, тебя заменить на кого-нибудь другого?

- Например?

- Этот, например, бывший генерал Голливуда, избивавший неоднократно самого Миронова за участие, кажется, в каком-то Моссаде, и никак не желавшего спеть его любимую песню:

- Вернулся я на Родину, где речка, пять дворов, - и так далее, и тому подобное.

- Здесь вообще последний дом - это Ленин-Штрассе, Три.

- Почему Три с большой буквы?

- Дворов мало - букв много, - надо их как-то расширять, хотя бы в высоту.

- Витя.

- Я не Витя.

- Я не тебе, беглый каторжник, - Дима кивнул затылком машинисту, который и был - если кто не забыл - действительно беглым каторжником, так как бежал из Варьете, где был главным антрепренером по достойной фамилии и имени:

- Лиходеев Степа. - Это так он думал, что бежал, а не выслали его из Москвы добровольно-принудительно на Край света. Ибо

Ибо сомневался в такой меркантильности сверхестественных сил. Зачем бы они ему стали покупать билет в столь дальние страны? Чай не дешево встало. А с другой стороны, это обычная практика обычных, так сказать:

- Полу-сверх-естественных сил:

- Посылать людей на Край Света и только для того, чтобы засечь время прохождения Венеры через диск Солнца. - Вся плата - цинга. А награда:

- Инопланетянки, - дающие всё, что угодно за горсть простых гвоздей. - Значит чуяли, что впереди прогресс, и готовились:

- Строиться.

И действительно, уже давно дело дошло не только до стиральных машин, но спустили им - как с неба на землю - уже и ноутбуки, и более того:

- В разобранном виде, - чтобы сами научились собирать их, а потом оказалось, что и:

- Продавать можно, - как нагрузку, но не к бананам, а в данном случае - к кенгуру.

Занятый решением этого уравнения пятой степени - в том смысле: сослали его просто так или за дело - Степа не заметил, как наехал на бревно, положенное на рельсы. И очевидно, не просто так, ибо медведь на стал бы портить с ним отношения по пустякам, а кто из людей мог такое совершить, догадаться трудно, ибо:

- Понаехали, что и не сосчитать, - и более того, декораторов с операторами больше, чем самих режиссеров с артистами вместе взятыми.

- Не нашлось бы среди этих спецов еще и машиниста, тогда вообще труба - заставят или колеса чистить у паровозов, которых было уже два, а предполагался по сценарию еще и третий, сам, так сказать:

- Фишер-Фишман, - но как тот легендарный шахматист пока что задерживался. - Или, вообще:

- Сошлют на кухню, - а что там делать абсолютно неизвестно, если не считать последнего случая-варианта, когда пришел... ну, кто-то пришел и сам всё дал, как-то:

- Сосиски в томате горячие под крышкой, грибочки Кокот, Котлета де Воляй, была? Уж теперь и не помню точно, скорее всего, нет, ее подают в Грибе на ужин, так сказать:

- Вместе с писателями, - эти, как их? на счет стерляди тоже не помню, нет, было, было, но кажется, не в этот раз, заливное? да на хрен оно мне нужно это заливное, на кремлевских приемах надоело хуже горькой редьки, совершенно не понимаю тогда, чем же я закусывал, не одними же сосисками, несмотря на то, что они были горячие, в томатном соусе, скорее всего, с горчицей средней крепости, как я люблю, по-Карски? тоже маловероятно, его в Пекине, точнее, не в Пекине, а в Праге подают, за маленькими двухместными столиками, куда может подсесть невзначай, вернее, это вы к нему невзначай, а он уж тут, как тут:

- Вербует в дознаватели по месту работы, - а на кого мне, собственно, стучать? Ибо:

- Если стучать, то на всех, - но на всех - это же сколько бумаги надо - и не напасешься, тем более за свой счет, нет, конечно, платят, но ведь мало, да и когда еще это будет, инфляция-мифляция, а всё дорожает. Да и с другой стороны: если все будут стучать друг на друга - больше вранья получится, чем правды.

А с другой стороны: кому нужна правда? Творческие работники не способны к абсолютной правде, выдумывают и выдумывают в надежде, что когда-нибудь сбудется - и это и будет:

- Правда Настоящая. - А настоящую правду, кто понимает, ну Шекспир, ну Пушкин, ну я, а еще-то кто?

Размышления были прерваны двумя выстрелами, просвистевшими, как пули у виска, но попало паровозу, ибо он зазвенел, как пустой бубен, при неудачном Па шамана.

- Если думать дальше, кто, да за что? - можно не успеть сообразить, как загрызут прямо здесь в глухой тайге, - решил Степа и побежал назад в паровоз, а там уже, как говорится:

- Были.

- То-то я гляжу, что больше никто не стреляет, а вы уже здесь, - мрачно констатировал Степа.

- А вы, собственно, кто? - спросила старушка. Хотя сержант сразу понял, что это только гримировка, не зря носил на груди два ордена: соображение-то было.

Но всё равно ясно:

- В годах.

- Ты кто?

- Давно здесь живу.

- Сколько?

- Сорок лет.

- Столько не живут.

- Эх, милок, живут и дольше, было бы желание.

- У вас его нет, что ли?

- Дак есть, было, точнее, уж прожила, как четыре раза по сорок, а...

- Всё мало, - пошутил машинист.

- Не мало, а всё-таки хочется чего-то новенького.

- И для этого пространственно-континуум-ного эксперимента вы выбрали именно меня?

- Да, точнее, может быть, я еще подумаю, авось в процессе еще кто-то хороший подвернется.

- Разумеется, тут их полно. Но на меня, я так понял, вы обратили внимание из-за паровоза?

- Вер-на-а. Впрочем, нет, не только, ваши ордена блеснули на солнце, и для меня это было, как приманка для щуки.

- Не смогла удержаться, чтобы не попробовать? - хотел улыбнуться голливудской улыбкой машинист, но не получилось, как говорится:

- Здесь Тайга, где медведь хозяин, а не студия Стивена Спилберга, где не только можно, но и обязательно надо:

- Улыбаться.

- Да, мил человек, здесь не у Проньки за столом - не обосрешься, - сказала леди, но почему-то с немецким акцентом, чтобы уж если да, то до конца: