Ми Склифосовский и Доктор Монсоро подняли Дядю Ваню, но до неба было еще очень далеко. Мария Магдалина перегнулась через край могилы, но всё равно не смогла достать до руки Иисуса. Тогда со дна могилы поднялся Иуди и подпер гроб своим плечом. Но, как говорится:

- Я много в жизни потерял,

Все потому, что ростом мал:

- Мария Магдалина все равно чуть-чуть не могла дотянуться, чтобы зацепить Его пальцы.

И только тогда Редисон Славянская поняла, что должна:

- Согласиться Остаться в могиле Навсегда, как:

- Иуди. - И как только она это поняла, плечи ее стали шире, ноги длиннее, а руки достали почти до неба. Гроб с Иисусом стал набирать и набирать высоту.

Мария Магдалина взяла Его за руку, потом обняла, и:

- Вытащила на поверхность, - перевернувшись, и прокатившись по Земле, как борец.

И когда поняла, то не увидела Его, и испугалась, что:

- Ничего не было.

Она увидела садовника, который украшал могилу с одной стороны шиповником, с уже распустившимися розами, с другой туей в роли можжевельника.

- Ты зачем это делаешь? - спросила она.

- Вот?

- Я грю...

- Ах, это! Я, эта, хочу...

- Ты кто?

- Дак, естественно, хочу, чтобы он смог выходить в этот сад при полной луне.

- А чтобы не перепутал, где у него голова, а где ноги посадили там розовый шиповник, а здесь тую?

- Да, вы правы.

Но когда все собрались у праздничного стола, чтобы:

- Как следует отметить Воскресение, - оказалось, что:

- Не Все дома.

- Кого нет? - спросил Молчановский, и оглядел своих сатрапов, как-то: Кирстен Данст и Алисию Сильверстоун. - На месте. - Он облегченно вздохнул, но тут чуть не опустил руку с хрустальным бокалом вина:

- Не было Ми Склифосовского.

- Ну, он Там был? - спросил Ан у... у кого же он спросил? - И чтобы не запутаться вспомнил только одного из всех участников экспедиции, Монсоро.

- Конечно, - ответил парень, и залпом выпил свой фужер до дна.

- Как будто опрокинул его в бездонную пасть крокодила, - сказала Кира.

Кот подал хорошую идею:

- Вспомнить не тех, а, наоборот:

- Этих.

- Как вы говорите? - не понял Ан.

- Надо вспомнить не тех, кто уходил в могилу в стене, а тех, кого нет здесь, - пояснил Германн Майор.

Все облегченно вздохнули, хотя многие, а точнее:

- Все почти, - так ничего и не поняли.

Но тем не менее, Ан Молчановский вспомнил, что нет Михаила Маленького, ибо никто не отдавал команд оператору непосредственно:

- Мотор - камера - мотор - свет.

- Куда ушел свет? - спросил Мол.

И так как рядом был стол писателей, то их и спросили:

- Кто писал сценарий этой части?

- Я не писал, - ответил Кот.

И выяснилось, что напутал хмурый Сори. Но он, и действительно, мрачно ответил:

- Дядя Ваня.

- Во, правильно, Дядя Ваня должен был воскреснуть, а его нет, - даже образовался Пли, который тоже сочинял часть этой гробовой истории.

- Вы всё напутали, - тяжело вздохнула СНС. И добавила: - Теперь будут разбираться очень долго.

Далее, кто кого заменил?

Наконец, Кирстен Данст поняла, что у нее нет режиссера, и высказалась откровенно:

- Не хочу терять последнего режиссера, потому торжественно сообщаю: у меня его нет. - Хотя и не совсем ясно, как она могла перепутать Молчановского со Склифосовским.

И было почти единогласно принято решение:

- Он и есть Тот Кто Воскрес.

- Куда тогда делся Дядя Ваня? - спросила Алисия Сильверстоун, которую он, по-видимому, неплохо научил водить машину. Чему дополнительным доказательством было, что после Ламбордини она смогла вести даже простой джип времен второй мировой войны под названием Виллис.

- Кто такой Дядя Ваня? - спросил Ан Молчановский.

- Это контрольный вопрос? - вопросом ответила Алисия. Но подумав немного всё-таки констатировала:

- Он был моим вторым шофером.

Тем не менее, на кладбище дело обстояло не так благостно, как на банкете в его честь. У могилы появились двое, один со стороны туи, другой с противоположной, там, где рос розовоцветный шиповник. И...

И начали спор на тему:

- Это я еврей? - Точнее, даже не так, а более настойчиво и убедительно:

- Это я.

- Так может быть? - спросил один.

- Не-е знаю-ю, - ответил полу-утвердительно Дядя Ваня.

Они немного отошли от могилы и первый, Михаил Маленький, спросил:

- Я голова?

- Думаю, наоборот, ты ноги, - ответил Дядя Ваня.

Все согласились, так как Михаил высказался от души:

- Я не только устал думать, но уже просто и:

- Не могу. - И знаешь почему?

- Почему?

- Сказать?

- Конечно, ибо иначе не надо было и начинать этот диспут.

- Одно из трех: либо есть хочу, либо выпить и закусить, или...

- Да, ясно, что значит твоё или: всё равно командовать хочешь на съёмочной площадке! Как говорится:

- Хоть кол на голове теши, а дайте поработать главным режиссером.

- Нет, не главным.

- Всё равно хочешь быть первым.

- Нет, нет, я подтвердил своё искреннее эмбарго на голову, и считаю себя ногами.

Дядя Ваня обернулся, увидел Редисон Славянскую, уныло бредущую, как за непреодолимой, но невидимой стеной, и сообразил:

- Вовремя ты сориентировался.

- Она недоступна, - ответил Михаил Маленький, - тем более это Иуди. А вот та, да, моя. - И он показал - чтобы не ошибиться - пальцем на фигуру, мелькающую среди могил.

- Кто это? - спросил Дядя Ваня.

- Зачем тебе знать, ты голова, а что может она, так сказать, без основных орудий производства. Или ты забыл, что я Ноги, а ты только Голова?

- Нет, теперь вспомнил. Но.

- Что но?

- Но всё равно хочу принять участие в этих соревнованиях.

- А именно?

- Кто угадает исполнителя роли этой Марии Магдалины - того она и будет.

- Окей.

- Говори.

- Я?

- Хочешь, я скажу. Это - Грейс Келли.

- Теперь я? Это - ну, эта, как её?

- Кто? Мотя?

- Мотя? Жена Электрика? - Но не успел Дядя Ваня сказать:

- Да, - как ясно увидел, что это сов-в-сем-м другая женщина. - Кто это?

- Не можешь вспомнить?

- Щас, щас.

- Я засекаю время.

- Десять секунд и я отвечу. Это.

- Я начинаю считать: десять, девять, восемь, - и так досчитал до единицы, а Ваня так и не смог определиться в своём выборе, ибо дама мелькала между рябин, берез, и другой ольхи, всё время меняя свой образ приличия. В том смысле, что так не делается:

- Не дает узнать себя. - А иногда Дядя Ваня просто не успевал вспомнить, кого видит. То вроде ясно, что это Алиса, так сказать:

- В стране Чудес, - а то простая Тётя из колбасного холодильника, даже Аллу Два узнал один раз, но увидев Кирстен Данст - так и не мог вспомнить, как следует, как её зовут. И неудивительно: леди спала большей частью одна, хотя и распространялись необоснованные слухи:

- Её держит в замке Молчановский. - А в каком замке - так никто и не понял, ибо думали даже и вплоть до Замка Моррисвилль. И никто не догадался до простого замка с дужкой от собственного гаража. Тем более, их было не один, а два, и более того, даже:

- Три. - Как это обычно и делается: два навесных - один задвижной. А тут было две задвижки, и как их отодвигать - было проблемой: то один не мог удержаться, и опять задвигался, то другой не контачил и не хотел уходить назад в исходное положение. Тут даже если вы ее тасками на себе не раз по её пьянке из-за несчастной любви, и трахали в такси, несмотря на едва сдерживаемые смешки таксиста, которому она иногда задевала туфлей по голове - можно забыть, тем не менее имя. Звали бы Маша - Даша, - и то было бы легче.